Айрис Джоансен - Дыхание бури

– Как тебе удается выглядеть таким свеженьким? – спросила она сонным голосом. – Ты же до четырех утра сидел с автором «Дикого наследия» и спорил с ним об изменениях в сценарии, а в девять уже завтракал со мной. Неужели ты никогда не устаешь?

Донован бросил на нее удивленный взгляд.

– Я и не знал, что ты интересуешься, чем я занимаюсь по ночам, – со смехом ответил он. – В будущем это пойдет нам только на пользу. Вообще-то я не привык долго спать. Четыре-пять часов – более чем достаточно. Эта привычка у меня еще с детства. Тогда приходилось работать двадцать четыре часа в сутки, чтобы выкарабкаться из нищеты, и я считал сон пустой тратой драгоценного времени.

Бренну охватило непроизвольное желание погладить его по руке, от сочувствия к тому обездоленному пареньку, которым когда-то был ее муж. Однако не стоило поддаваться этому импульсивному чувству – бедный и голодный юноша давно сумел перебороть судьбу и превратился в гордого и уверенного в себе зрелого мужчину.

Она переменила позу и села на полотенце, обхватив колени руками.

– Ну и как идет подготовительная работа над «Диким наследием»?

– Неплохо. На следующей неделе планирую приступить к съемкам.

– Но ты ведь не будешь сам режиссером в «Наследии»? Я слышала, как ты говорил Джейку, что пригласил какого-то телевизионного режиссера, у которого даже нет опыта съемок подобных фильмов.

– Какие у тебя большие уши, бабушка, – со смехом ответил Донован. – Тим Батлер – отличный режиссер. Он снял бесподобный мини-сериал о Давиде и Вирсавии, а у меня и без этого фильма дел по горло. Кстати, о «Диком наследии», – перешел он на серьезный тон. – Когда я рассказал Джейку о нашем споре на твоем первом прослушивании, о том, какая ты фанатичка и что ты думаешь по поводу метода Станиславского, он чуть со стула не упал от смеха и сказал, что ты просто разыграла меня.

– Майкл! – возмущенно воскликнула Бренна. – Зачем ты мне рассказывал всю эту ерунду якобы о методе Станиславского, если сам не верил в нее? Почему ты не отдал мне роль Энги? Ты же отлично знал, что я справилась бы с нею!

– Да, – небрежно кивнул Донован. – Ты действительно подходила на эту роль намного лучше других актрис, пробовавшихся на Энги.

Он откинулся назад и что-то замурлыкал себе под нос, словно греющийся на солнце кот.

– Тогда почему ты так поступил? – Бренна чувствовала, что Майкл опять каким-то образом манипулирует ею.

Майкл повернулся к ней и усмехнулся.

– У Джейка чересчур длинный язык. Ну да ладно, теперь можно признаться. Весь этот вздор по поводу теории Станиславского я сочинил экспромтом, чтобы найти причину отказать тебе в роли Энги. Как только я увидел тебя в первый раз, то сразу понял, что тебе ее играть нельзя.

Бренна открыла рот, чтобы возразить, но он быстро положил ладонь ей на губы и продолжил:

– Может быть, ты не обратила внимания, но в сценарии есть две откровенных постельных сцены, и в одной из них Энги должна предстать совершенно голой. Так необходимо по сюжету.

Я не мог позволить, чтобы ты раздевалась перед всеми… Тогда я бы точно не выдержал до окончания съемок.

Он убрал руку, и Бренна восхищенно посмотрела ему в глаза.

– Да, я действительно не обратила внимания, – прошептала она, зардевшись от смущения.

– Так я и думал, – довольно произнес Донован. – Конечно, я чувствовал свою вину за то, что лишаю тебя роли. Но потом очень вовремя вспомнил, что еще нет актрисы на роль Мэри Дарни. Уверен, картина будет иметь огромный успех и принесет мне кучу денег.

– Фу, какой ты меркантильный! – с деланным ужасом воскликнула Бренна. – А как же насчет чистого искусства?

– Ничего не поделаешь, проклятый капитал диктует свои законы, – ответил он, стараясь казаться серьезным. – Я считаю себя деятелем искусства, и очень неплохим, между прочим, потому что сам составляю захватывающие сюжеты для сценариев и снимаю по ним кассовые картины. В нашем обществе самой заслуженной наградой за любые достижения являются деньги, а не пустые похвалы критиков. И будь я проклят, если мне не удастся вырвать самую большую награду за свою работу.

Бренна спросила после долгой паузы:

– А случалось ли такое, что твои фильмы не приносили тебе денег?

– Однажды я был очень близок к такой ситуации, – задумчиво ответил Майкл. – Это случилось в самом начале моей карьеры, когда я снял свой второй фильм. Кинокритики разбили картину в пух и прах, и зрители не пошли на нее. Все говорили, что она чересчур проста, а действующие лица – недостаточно экзотичны.

– И что ты сделал? – с любопытством спросила она.

– Я занял денег, повез фильм на фестиваль в Канны и продемонстрировал его там. И представь себе – он завоевал один из самых высоких титулов. Тогда я приехал домой и разослал снимавшихся в нем актеров по всем телевизионным ток-шоу. В тот год картина не получила награду Академии, но в номинации была представлена. – Он усмехнулся. – А я заработал на ней приличную сумму денег.

– Значит, твоя работа все-таки была оценена по заслугам, – задумчиво констатировала Бренна.

– Да, была, – кивнул Донован.

Они замолчали, не желая нарушать блаженную тишину и думая каждый о своем прошлом.

– Ладно, лентяйка, – спустя некоторое время сказал Майкл, поднимаясь на ноги. – Спорим, что я первым доплыву до конца бассейна?

– Я только недавно купалась, – покачала она головой. – Лучше подожду тебя здесь.

Бренна смотрела, как он с разбега нырнул в бассейн без единого всплеска и проплыл его четыре раза туда и обратно, сильно и точно рассекая воду уверенными движениями мускулистых рук. Когда Донован легко подтянулся на руках и вышел из бассейна, Бренна с удивлением заметила, что он даже не запыхался. Она бросила ему полотенце, он ловко поймал его, быстро вытерся, обернул его вокруг пояса и подошел к шезлонгу.

– Ты похож на римского гладиатора, – заметила Бренна, оценивающе глядя на него.

– А ты – на девственную весталку<���Весталка – в Древнем Риме – жрица богини Весты (богиня домашнего очага и огня), давшая обет блюсти целомудрие.>, непорочную до непристойности, – ответил он, окидывая жадным взглядом ее фигуру в бикини. – Знаешь, весталок освобождали от оков целомудрия только по истечении тридцати лет священного служения. – Он присел рядом с ней и печально добавил:

– Теперь я понимаю, как им нелегко было терпеть, и даже начинаю ощущать определенное родство с ними.

Бренна потупила взор. Она прекрасно осознавала, как возбуждающе действует на него ее обнаженное тело, едва прикрытое бикини, и не стала делать вид, будто не понимает, что он имеет в виду.

– Прошло всего две недели, – тихо сказала она.

Он протянул руку и погладил ее по плечу.