Сандра Мертон - Как все началось...

Слейд нахмурился и вскочил.

— Отец?

Из темноты послышалось довольное хихиканье.

— «Гавана» меня выдала, да?

Слейд повернулся и посмотрел на отца. Джонас, опираясь локтями на перила террасы, стоял с сигарой, зажатой в зубах.

— Я думал, ты в доме. Марта сказала, что ты где-то со своими приятелями.

— Я был. — Отец вынул сигару, оценивающе ее понюхал, затем снова прикусил. — Что ты здесь делаешь, мальчик? Разве тебе не нравится вся эта забавная чепуха внутри?

Слейд улыбнулся и облокотился на перила рядом с Джон асом.

— Отличная вечеринка, — заметил он.

— Отличная. Ты знаешь Кэти — если она что-нибудь решит сделать, то обязательно сделает.

— Она любит тебя, — сказал Слейд и сквозь темноту вгляделся в лицо отца, — несмотря на твои попытки убедить ее в обратном.

Джонас кивнул.

— Как если бы она была от моей плоти и крови.

— От плоти и крови еще ничего не значит, отец.

— Значит, когда ты приблизился к той точке дороги, откуда ясно видишь ее конец. Слейд рассмеялся.

— Ты нас всех переживешь.

— Но я точно не переживу «Эспаду», поэтому она перейдет к тому, чья фамилия Бэрон.

— Кэти лучше, чем Бэроны. Она любит тебя и любит это место.

— Ты думаешь, я настолько глуп? — Джонас помахал рукой, исключая протесты. — Я все это знаю.

— Но тогда…

— Что тогда? Ну, говори, мальчик, я мысли читать не умею.

Слейд напрягся.

— Да, — сказал он холодно, — не умеешь. Если бы умел, то догадался бы, что если назовешь меня еще раз «мальчик», то я за себя…

— Нет, ну вы только поглядите! — Джонас захихикал, выбросил сигару и повернулся к сыну. — А я смотрю, ты по-прежнему смышленый. Вся эта суета с бабами на тебе не отразилась…

— Я проектирую офисные здания, — процедил Слейд сквозь зубы, презирая себя за то, что начал оправдываться. — И чертовски хорошие. Ты бы знал об этом, если бы хоть иногда высовывал свой нос за…

— То, которое в Нью-Йорке, очень даже ничего. Слейд заморгал.

— Ты его видел?

— Конечно. А то, которое в Филадельфии, — лучше. Неплохо смотрятся — как ты их называешь? — эти внутренние парки с водопадами на всех уровнях.

— Атриум. — Слейду послышалось недоверие в собственном голосе, и он прокашлялся. — Когда ты их видел?

— Так, заезжал как-то. — Джонас усмехнулся. — Мужчине надо знать, что делают его потомки, даже если ему что-то не нравится.

— Ну… — Слейд силился сказать нечто умное, но так ничего и не придумал. — Ну, — сказал он снова, — это очень интересно.

— Ты удивишься, когда узнаешь, о чем думает мужчина в моем возрасте.

— Ты не старый, — сказал Слейд искренне. — Я бы хотел выглядеть и вполовину так же хорошо, как ты, когда Кэти закатит вечеринку в честь моего восьмидесятипятилетия.

Он ждал, что отец захихикает, но тот полез в карман и достал серебряную фляжку.

— «Бурбон», — пробормотал он, отвинчивая крышку, — глотни.

«„Бурбон“, — подумал Слейд, — ну, разумеется». Джонас любил эту гадость. Может, за это сыновья его и ненавидели. И все-таки он взял фляжку, кивнул и поднес к губам. Он не припоминал, чтобы хоть раз в жизни разговаривал с отцом по душам, и не собирался все это разрушить «бурбоном».

— Благодарю, — сказал он, стараясь не содрогнуться. Джонас сверкнул насмешливой улыбкой.

— Всегда пожалуйста. — Он сделал большой глоток, удовлетворенно вздохнул и закрыл фляжку. — Итак, ты надеешься, что твоя сводная сестра закатит тебе вечеринку в твои восемьдесят пять?

Слейд рассмеялся.

— Ну, что-то вроде этого.

— А почему она должна?

Голос Джонаса был холодным. Слейд нахмурился и посмотрел на него.

— Я просто пошутил.

— Я знаю, но подумай об этом. Почему она должна? Кроме того, у нее уже, наверное, будет свой муж. Дети. Может, даже внуки. — Он полез в нагрудный карман, достал еще одну сигару, откусил кончик и выплюнул его в темноту. — Нужен кто-то, кто придает смысл. Твои годы уже уходят, мальчик, тебе нужно завести своих сыновей. — Джонас достал из кармана золотую зажигалку, щелкнул и зажег сигару. — Да я думаю, тебе не нужен этот совет.

— Не нужен. Я способен сам планировать свою жизнь, отец. Этим я и занимался с восемнадцати лет. Старик выдохнул дым.

— Я имел в виду, что, может, ты уже начал что-то организовывать по поводу наследников.

Слейду показалось, что сердце колотится в ребра.

— О чем ты говоришь?

— О детях. — Джонас выпустил в воздух несколько отличных колечек. — Ты знаешь, кто это такие, мальчик, и знаешь, как их делать. По крайней мере, ты активно практиковался в этом с тех пор, когда жена Дэна Арчера презентовала тебе специфический подарок на день рождения много лет назад.

— Забудь. — Слейд непроизвольно схватил отца за руку. — Что ты хочешь сказать? Насчет того, что я уже произвожу наследников?

— Я этого не говорил.

— А что ты имел в виду?

— Я просто сказал, что мужчина, который спит со многими женщинами, может вполне какой-нибудь из них оставить что-то, кроме счастливых воспоминаний. — Джонас выразительно уставился на руку сына. — Ты хочешь оторвать рукав смокинга, сынок? Я тут ни при чем. Я терпеть не могу смокингов, но Марте не понравится, если я вернусь на собственную вечеринку с оторванным рукавом.

Слейд проследил за взглядом отца и нерешительно опустил руку.

— Вообще-то я не обязан оправдываться, — упрямо сказал он, — но я всегда забочусь о защите. Ради женщины и ради себя.

Джонас пожал плечами.

— Достаточно одного раза. Всего лишь одного. — Голос у него погрубел, и легкий техасский акцент исчез. — Если женщина и мужчина играют не думая, им потом все равно придется заплатить.

— Тебе не кажется, что я в курсе? Я же сказал, что всегда осторожен.

Всегда, кроме того случая, когда он повез Лару в отель. Его голод был так силен, потребность так глубока… все разумные мысли вылетели из головы. «Нет, остановила она его, когда он хотел купить презервативы, — в этом нет необходимости…»

Теперь у нее ребенок. Сын, с черными волосами и серыми глазами, и лицом таким знакомым, что оно, несмотря на детскую припухлость, могло быть его.

Слейду показалось, что его со всей силы ударили. Он схватился за перила, наклонился и судорожно глотнул воздух.

— Пап… — обернулся он к Джонасу, но рядом никого не было, отец ушел. О том, что он здесь побывал, говорил только тяжелый запах кубинских сигар.

Слейд стоял на террасе один и слепо вглядывался в сгустившуюся темноту.

Где-то ухала сова, и ее жутковатый крик прорезал тишину. Он думал о страхе, который этот звук может вызвать в сердцах крошечных ночных созданий, и о том, как они застывают в ужасе. Бежать бесполезно, ничто не ускользнет от жестокого глаза совы и ее острейших когтей.