Сьюзен Келли - Насколько мы близки

– Рослин? – Я не поверила своим ушам.

Рут кивнула:

– Она у нас теперь тоже лазает по деревьям.

Я сдвинула брови, силясь вообразить себе Рослин верхом на ветке, с ружейным прикладом у щеки.

Рут плеснула себе вина.

– Не иначе как с наркотой связалась, – добавила она. Рид укоризненно покосился на жену. – А что? С чего бы иначе человеку день напролет торчать на дереве, отбивать себе ружьем плечо, а потом вспарывать Бемби от горла до зада? В конце определенно должна светить какая-то награда.

Со двора в дом вошли Берк с Рослин, едва не свалив стопку газет, подготовленных на вынос.

– Просим прощения за опоздание, – извинился Берк. – Беседовали с Уильямом. (Старший сын Лоуренсов уже учился в университете.) Сынок позвонил предупредить насчет двух неудов, которые отхватил в этом семестре. – Берк мрачно покачал головой. – Интересно, как ему понравится зарабатывать себе на жизнь. Пока он способен разве что сбегать с лекций.

– Я принесу тебе любопытную книгу – как раз сейчас читаю, – пообещала Рут. – Называется «Мужчины НЕ рентабельны».

Берк глянул на Рут с таким видом, словно не мог решить – всерьез она или острит.

– Я не читаю брошюр из серии «Помоги себе сам», – наконец отозвался он и, протянув руку Риду, заметил перевязь: – Что стряслось, Рид? Супруга совершила бросок через плечо и вывихнула тебе запястье?

Мы рассмеялись. Все, кроме Рут.

– Обхохочешься, – сказала она. – Спроси кто-нибудь то же самое у женщины, было бы не так смешно.

Берк прикоснулся к ладони Рут и, мигом отдернув руку, принялся трясти ею и дуть на палец:

– Ой-ой-ой. Задел за живое. Похоже, воинственность Рут сегодня включена на максимум. – Он повернулся ко мне: – Ну а ты как, Прил, наш пригородный бард? Уже опубликовала что-нибудь?

– Нет.

При всей его безобидности, вопрос мне был неприятен, но по крайней мере Берк обошелся без своего стандартного зачина беседы – о каком-нибудь нашумевшем триллере. Не любитель триллеров, я никогда не могла разделить его восторга.

– Не обращайте внимания на Рут, – посоветовал Рид. – Она еще не отошла от очередной сходки «Ариадны».

– «Ариадна»? – переспросила я. – Что это?

Рут крутила в руках штопор.

– Группа из пяти женщин, которые собираются два раза в месяц и обсуждают самые разные вопросы, прочитанные книги и все такое.

Должно быть, я не сумела стереть с лица удивление и обиду: о «группе» Рут я слышала впервые.

– Вряд ли ты кого-нибудь из них знаешь, – сказала она. – Марта Бернетт, Фрэн Сайке. Слышала? (Я качнула головой.) Познакомилась с ними случайно, в кафетерии. Ах да, еще Наоми.

Наоми. Инструктор по верховой езде из «Конюшен Пирсон». Но почему все же Рут ни словом не обмолвилась об этих встречах? И почему не пригласила меня? Недавно я крайне скептически отнеслась к массажисту, который читал ауру по мышечному тонусу. Неужели Рут обиделась? Причина идиотская, но других просто нет.

– Выпьешь, Рослин? – спросила Рут.

– Нет, я отказалась от алкоголя до конца поста.

– Прости, забыла. – Рут наполнила бокал вином и протянула Скотти: – А ты от чего отказался, Скотти? От подписки на «Плейбой»?

– Когда ты стала такой бесстыжей грубиянкой? – нежно парировал Скотти.

Рут обняла его за шею и чмокнула в щеку.

– Я ею всегда была, Скотти. Просто теперь я бесстыже грублю по другим поводам.

– А где дети? – поинтересовалась Рослин. – Я надеялась их увидеть.

– Под замком у нас в доме, с запасом пиццы и кассет, – ответила Рут. – Они к тебе сегодня стучали, но у вас никого не было.

– Я проведывала Милли Кук. Ей вчера трубы перевязали, все болит, по дому ничего делать не может.

– Мне, кстати, тоже надо что-то предпринять, – вставила я. – Все откладываю.

– Почему бы Скотти «что-то не предпринять»? – бросила Рут.

– Смеешься? Скотти уверен, что от вазектомии у него ладони шерстью покроются или его баритон превратится в женское контральто.

– Эй, минуточку! – возразил мой муж. – С ножом я к себе никого не подпущу, но не отказываюсь взять контроль за рождаемостью на себя.

– Великолепно, – отрезала я сухо. – Заодно посоветуй, что предпочесть: коитус прерыватус или амбре от меня, как от фабрики резиновых изделий.

– Женщине операция обходится в семь раз дороже! – воскликнула Рут. – Перевязать трубы в семь раз дороже, чем сделать вазектомию.

– Страховка покрывает расходы, – сказал Скотти.

Этот пункт в нашем полисе я помнила – он там по-медицински изящно именовался «добровольная стерилизация».

– И, кроме того, – добавила Рут, – вазектомия обратима.

Увиливая от спора, Скотти припал к бокалу. В наступившем неловком молчании Берк достал из заднего кармана брюк рекламку и протянул мне:

– Я тут тебе кое-что принес, Прил.

Листок рекламировал «Внешний предел» – организацию, устраивающую изнурительные походы, участники которых бросали вызов природе, чтобы испытать себя на прочность.

– Меня пригласили в руководящий совет, – объяснил Берк. – Роскошно. На ежегодном официальном обеде все были при смокингах, но в кроссовках.

– Мои поздравления, – сказала я.

– Кто-то из боссов выделяет одно бесплатное место в год, и, на мой взгляд, ты идеальный кандидат, Прил. Вот, взгляни: можно выбирать из трех разных экспедиций и сезонов.

Я разглядывала плохие снимки измученных путешественников и читала их оды программе, полные энтузиазма, с массой восклицательных знаков. Не принятая в «Ариадну», я была польщена предложением Берка, но лишь на миг.

– В качестве рекламного довеска? – Я вернула брошюру. – Нет уж, благодарю.

– Шутишь? – изумился Берк. – Да это великая честь. Фантастический шанс. Где еще ты получишь такой материал для книги? Чтобы выжить в одиночку, тебе придется как следует покопаться в себе.

– А я как же? – спросила Рут.

Берк ухмыльнулся:

– А ты, по-моему, уже знаешь себя досконально. Предложение действительно строго для Прил.

– Прил отказалась, и я ее понимаю, -вставила Рослин. – Кому захочется неделю жить на одной лодке с четырьмя мужчинами, без туалета и ванной?

Ни время, ни вино вечера не улучшили. Рид поведал историю о новичке в его фирме, которого раскрутили на долгий ужин в «Сити-клаб», где спиртное рекой лилось. В полночь лихая компания завалилась в «Мираж», элегантно называемый «клубом для джентльменов». Рид хохотал, описывая телодвижения танцовщиц в одних стрингах и чулках с подвязками.

– Дешевле двадцатки нет ничего, даже из напитков. Но самое дорогое удовольствие – душевые.

– В каком смысле? – уточнила я.

– В прямом. Намыленные барышни в прозрачных кабинках принимают перед зрителями душ.

Под впечатлением от услышанного, я не сразу заметила, что, пока все мы смеялись, Рут хранила молчание. Опасное молчание.