Хоуп Макинтайр - Как соблазнить призрака

– Давайте я подержу. Вы сейчас все уроните.

Я посмотрела через плечо. Прямо в глаза Баззу. И, к своему удивлению, заметила, что они какие-то мертвые, широко распахнутые, словно подернутые дремой, но при этом почему-то сексуальные. Он стоял за спиной, очень близко. Забирая мои покупки – по одной вещи за раз, – он не сводил с меня взгляда. Затем повернулся кругом:

– Идите за мной. У меня там ваша тележка.

– Вы угнали мою тележку? – обвинила я его. – Это какое-то правонарушение. Должно быть.

– Не то, о котором думаю я.

Когда мы подошли к кассам, я встала к Анжеле. Пробивая мои покупки, она весело щебетала:

– Я вам скоро позвоню. Честно. Просто я была очень занята. Честно-честно. О, вы моетесь «Пантином»? Я тоже. Очень мягкий. Сможем пользоваться одним флаконом.

Краем глаза я видела, что Базз стоит у другой кассы и пристально смотрит на большие груди Анжелы.

Разумеется, я накупила столько, что не могла сама донести все до дома. Базз помог мне. Почему он не купил ничего сам? Он что, следил за мной? Поджидал меня возле дома и поехал за мной в «Теско»?

Тебе бы этого хотелось, шепнул голос, который я старалась не слышать.

– Что она имела в виду: «Сможем пользоваться одним флаконом»? – спросил он. – Я не мог не подслушать.

– Я сдаю ей летний домик.

– Чтобы принимать солнечные ванны?

– Это длинная история.

– А я никуда не тороплюсь.

Предлог не хуже любого другого. Он им воспользовался и вошел в мою дверь. Или, по крайней мере, в парадную дверь. Через двадцать минут он вошел в дверь моей спальни. Это называется половой связью, и я понимаю, почему. В этом нет ничего духовного или умственного. Мысль о Томми ни разу не пришла мне в голову, и объяснение этому простейшее: голова не работала – только тело.

Базз расстегнул мою блузку и – обхватив меня руками – бюстгальтер. Я изо всех сил старалась не дрожать. Восемь лет у меня не было никого, кроме Томми, и теперь я нервничала и стеснялась своего обнаженного тела.

Я напряглась. Он почувствовал это и был со мной ласков. Когда поцелуи стали настойчивее, мой мозг медленно начал регистрировать, как отчаянно меня влечет к этому мужчине. Его кожа была светло-коричневой, с шелковистыми волосками. У него были длинные ноги и руки, и он двигался надо мной с удивительной грациозностью. Я чувствовала его страсть, но он держал ее под контролем. Время от времени он шептал мне слова, которых я не могла разобрать, но тем не менее понимала. Все хорошо? Я готова? Сейчас? Да? Я услышала собственный стон, и он буквально задушил меня в объятиях.

Говорят, надо внимательно слушать мужчин сразу после секса. В эти минуты они беззащитны и говорят правду. Базз прижимал меня к себе и что-то бормотал мне в макушку. Несколько раз я слышала имя Сельмы, но, поскольку левое ухо было плотно прижато к его груди, толком разобрать, что он сказал, я не могла.

В наше время люди постоянно говорят о своих чувствах к кому-то. Я же не знала, как понимать происшедшее. В ту секунду я испытывала одно-единственное чувство: после такого хорошего секса я так проголодалась, что хотела пойти на кухню и приготовить себе бутерброд с арахисовым маслом.

А если Базз лежал в моей постели и бормотал что-то о Сельме Уокер – мне все равно, потому что к этому моменту я наверняка сожгла все мосты. Насколько мне известно, авторы-«призраки» не имеют привычки получать работу через постель.

Чувство вины по поводу Базза заставило меня сделать нечто немыслимое. «Челси» играли дома, и я пригласила Томми посмотреть матч у меня. В среду вечером. Прямой эфир. Начало в девятнадцать сорок пять.

Томми, понятно, растерялся. Давным-давно я установила две четкие запретные области в своем доме: футбол в прямом эфире и кантри. Недавно я начала ослаблять правило кантри, потому что сама любила эту музыку. Старые вещи. Тамми Вайнетт. Вейлон Дженнингс. Вилли Нельсон. Хэнк Уильямс. Долли Партон. Покойный Джонни Кэш. А «Море несчастий» Дона Гибсона всегда была одной из моих любимых. Раздражали меня новички. Гарт Брукс. Фэйт Хилл. Джордж Стрейт. Шаниа Твен. И новое открытие Томми – «Дикси Чикс», хотя с тех пор как одна из них объявила, будто стыдится, что Джордж Буш из Техаса – вероятно, потому что сама оттуда же, – я увидела их в новом свете.

Но мне решительно не нравился футбол.

Наверное, больше всего меня раздражает то, что «Челси» превращают Томми в маленького мальчика со школьного стадиона. Как-то раз он даже сам это признал.

«Однажды в школе на стадионе меня спросили, за кого я болею. Я пошел домой и спросил папу. Он сказал: «За «Челси». Были шестидесятые, и за них болела уйма знаменитостей, так что я просто согласился с ними».

Теперь на каждый матч у него заведена одна и та же скучная программа. Он ходит на стадион с теми же четырьмя приятелями, с которыми ходил лет с семнадцати-восемнадцати – думаю, они вместе учились в школе. Они всегда сидят на западной трибуне. Они всегда встречаются без четверти три каждую вторую субботу у тотализатора напротив Стамфорд-бридж, когда «Челси» играют дома. Один из них всегда заранее покупает программки. После игры они всегда ходят в одно и то же итальянское кафе и едят печеные бобы с гренками. Только Томми придет в голову заказать печеные бобы в итальянском ресторане. Потом они всегда перебираются в один и тот же паб, из которого я обычно получаю пьяный телефонный звонок с отговоркой, почему Томми не успеет на ужин.

Я осознала в полной мере чудовищность своего поступка, когда Томми позвонил и напомнил, что не сможет приехать в среду: «Челси» играют вечером в Стамфорд-бридж. Но ругала я себя не только за то, что переспала с Баззом и изменила Томми. Самое ужасное, я с полной уверенностью знала, что собираюсь предавать его и дальше. Если Базз позвонит, я непременно увижусь с ним, как бы меня ни поражало собственное поведение. Я даже не помню, когда мне столь же сильно чего-нибудь хотелось. Базз Кемпински предоставил мне дозу адреналина, и я уже могла сказать, что она войдет в привычку.

Но означало ли это конец для нас с Томми? Я изменила Томми, но значит ли это, что я больше его не хочу, что я хочу двигаться дальше? Я переспала с другим мужчиной, и если я сделаю это снова, этому мужчине придется стать единственным в моей жизни…

Тем временем я делала все возможное, чтобы угодить Томми и тем облегчить свою вину. Я ненавидела себя. Когда он сказал, что идет к друзьям смотреть матч по телевизору, я услышала собственный голос:

– А почему бы тебе не посмотреть его у меня? Повисла тишина. Наверное, Томми ломал голову, чего я потребую в обмен на столь невероятное предложение.

– В чем подвох? – подозрительно спросил он.

– Никакого подвоха, – ответила я. – Я могу приготовить ужин.