Френсис Дэвис - Вкус любви

Вот так мы и бились… Я летала в такие сумасшедшие места, как Маракеш, снимать демонстрации мод для разворотов в «Вог», а Симон — домашнюю одежду в Нью-Джерси. Это было ужасно. Потом я забеременела, а когда родились близнецы, то мой муж, который всегда говорил, как это чудесно — иметь детей, сделал вдруг полный поворот. Дети занимают слишком много моего времени и внимания, ему совсем не осталось места. А так как я некоторое время не могла выполнять никаких заказов, то чувствовала себя очень несчастной.

— А как Джулио вмешался во все это?

— Он пришел как-то вечером, а тут Симон и я затеяли одну из наших ужасных ссор. Джулио просто встал и велел нам замолчать. Он сказал Симону, что тот ведет себя словно ревнивый подросток, а мне, что я использую детей, чтобы избежать встречи лицом к лицу с моими чувствами к Симону и работе.

— Я не уверена, что поняла, что вы имеете в виду.

— Я любила Симона, по-настоящему любила. Мое сердце разрывалось, когда я видела, как он бьется о стену, и чем престижнее делались мои заказы, тем более виноватой я себя чувствовала, потому что у меня все получалось, а у него нет. Где-то глубоко внутри меня росло презрение за его упрямые попытки добиться чего-то в сфере, где каждому было очевидно, что у него никогда ничего не получится. И я ненавидела его за то, что он ревнует к тому времени и вниманию, что я отдаю моим детям, и я ненавидела себя за эту ненависть.

— А вы не обиделись на Джулио, что он так резко все выложил вам?

— Как ни странно, вовсе нет. Он сказал нам обоим вещи, в которых мы отчаянно нуждались, я так думаю. Мы должны были найти точку соприкосновения. А Симон просто нуждался в хорошем, сильном толчке в нужном направлении — ведь он блестяще делает то, чем сейчас занимается. В Нью-Йорке нет второго такого фотографа, который мог бы заставить тот серебряный кофейник выглядеть так, как это сделает Симон.

— Он знает, как надо смотреть, чтобы это видеть, — сказала Кэйт.

— Конечно. И это Джулио помог ему найти себя, получить его первые заказы на съемки предметов изящных искусств и промышленной рекламы. Он также настоял, чтобы я нашла время, чтобы стать настоящей домохозяйкой, живущей домом, готовкой, но умеющей и вернуться к работе, вместо того чтобы проводить время у окна в мечтаниях или переживать полученные царапины.

— Рик и Полли не выглядят страдающими от того, что вы вернулись к работе, — сказала Кэйт, — они чудесные дети. Я думаю, что вы замечательно воспитали их, а Симон, совершенно очевидно, души в них не чает и вас тоже любит до безумия.

— Я к нему испытываю то же самое. Мы предназначены друг для друга — просто временно сбились с пути. Мы будем благодарны Джулио всю оставшуюся жизнь за то, что он помог нам снова обрести друг друга. — Мелисса перевела дух. — Я наблюдала за ним, когда он смотрел на вас, Кэйт. Думаю, он видит в вас больше, чем только коллегу. А вы заинтересованы им?

— Я не в его лиге, Мелисса. Может быть, вы считаете это глупым, но я знаю имя Фрэзера и восхищаюсь его работой с первого года обучения в классе дизайна, когда он был всего лишь одной из восходящих молодых звезд. Когда я начала работать в Нью-Йорке, он был уже одним из богов. А это чертовски трудно отделить человека от легенды. Даже как личность, он настолько значительнее, чем…

— Почему-то у меня ощущение, что за тем, что вы говорите, стоит нечто большее? — пустила пробный шар Мелисса.

Кэйт улыбнулась.

— Ладно, Мелисса… Я никогда не позволю себе увлечься мужчиной, с которым работаю.

— Но ведь вы же не в одном офисе, — запротестовала та.

— Кроме того, я полагаю, что он увлечен Лиз Мэдден.

— В самом деле? Я думала, что это кончилось много лет назад, — подумала она вслух. — Ладно, в любом случае, если вы дадите Джулио шанс, вы найдете, что он вполне такой, как все люди, только лучше.

Симон распахнул дверь в кухню.

— Ну, вы двое, сколько можно пить чай? Пошли, пора за работу. Джулио говорит, что снимки на белом в порядке, и мы готовы начать съемки с черным задником. Пока вы тут болтали и гоняли чаи, мы уже установили черный тент.

Вчетвером они работали до полуночи, подбирая подсветку и делая пробные кадры. Было уже три часа утра, когда Джулио нашел негативы превосходными, а Симон допустил, что «они не так уж плохи».

Кэйт зевнула. Обняв ее за плечи, Джулио сказал:

— Я отвезу ее домой, пока она не свалилась с ног.

Она чувствовала себя уютно, ощущая тепло и силу его руки, когда они прощались с Мелиссой и Симоном перед тем, как выйти на улицу.

Джулио остановил такси, и скоро они были уже у дома Кэйт.

— У вас найдется что-нибудь выпить? — спросил Джулио, когда она открывала дверь своей квартиры.

— У меня есть немного виски. Но, странное дело, я снова хочу есть. Сейчас я открою жестянку с супом. Хотите немного?

— Нет, но вы ешьте. А я приготовлю себе выпить, — сказал он, следуя за ней в крохотную кухоньку. Он раздавил хрупкие кубики льда в корытце и, держа его в руке, обернулся, ища куда бы его поставить. — Неудивительно, что вы не занимаетесь готовкой, — сказал он, ставя корытце в раковину. — Это все равно что готовить в почтовом ящике.

— Она достаточно велика, — возразила Кэйт, срывая крышку с консервной банки с супом. — Это пюре из спаржи. Хотите? — Он стоял над ней с гримасой на лице, глядя на кастрюльку. Кэйт чувствовала на шее его теплое дыхание.

— Нет, я оставляю это вам. — Он протиснулся в гостиную и стал разглядывать ее рисунки.

— Вот это мне нравится, — сказал он, ткнув в работу еще ее студенческих лет. — Это очень хорошо.

— Этих оливковых деревьев полно в Миннесоте, — сказала она.

— Ведь вы оттуда родом? Из Миннеаполиса? — Он откинулся на кушетке, вытянув свои длинные ноги под кофейным столиком.

Кэйт подошла с чашкой супа к креслу на другой стороне столика.

— Да, мой отец все еще живет там. Он пекарь, моя мама умерла, когда я была в колледже.

— А когда вы вышли замуж?

— Хм… Я училась в последнем классе школы, а Джек начинал свою юридическую практику.

— И?

— И ничего. Ничего не получилось, только и всего.

Он прихлебывал свою выпивку в задумчивом молчании, пока Кэйт не покончила с супом.

— Вы были влюблены?

Кэйт рассмеялась, что, похоже, удивило его.

— О! Я была отчаянно влюблена — влюблена в мечту.

Неожиданно для нее стало ужасно важно, чтобы Джулио понял. Но как он может — в высшей степени мужчина до мозга костей. Не было никакого шанса, что он способен постичь страстные надежды или мечты молоденькой девушки. Ему не приходилось бороться, чтобы не быть сломленным, бороться за свою независимость. Но как это было бы чудесно, если бы он вдруг понял?

Он ободряюще нагнулся к ней.

— Нас было трое с одинаковыми мечтами. Мы были Неустрашимым Трио и верили, что у нас будет все: романы, любовь, брак, карьера — и все сразу. Нэнси, Ребекка и я… Мы так верили, что можем добиться этого.