Френсис Дэвис - Вкус любви

— Мы будем иметь его в виду на будущее — это тебя устроит?

— Спасибо, Кэйт.

— О, Боже, — пробормотала про себя Кэйт. — Я говорю совсем, как Джулио. Она защищала свою территорию, волновалась из-за того, что Гинни может сделать с ее книгой, с книгой Кэйт, и настаивала на Мелиссе, потому что ей нужно все самое лучшее. Она говорила и думала, как художественный редактор. Ей действительно надо бы извиниться перед ним за то, что она назвала его мерзавцем, когда он просто делал свою работу, а она попыталась нарушить его планы.

Ну и пусть! Не только она была не права. Где же его любовь и понимание, равноправие, о которых он так много ей твердил? Куда делось его беспокойство о ее жизни и карьере? Но почему же она все равно так сильно скучает по нему? Она покачала головой и расправила плечи, но все равно работа, лежащая перед ней, казалось, расплывалась перед глазами.

В полдень Кэйт вышла из здания и пошла в парк с небольшим блокнотом под мышкой. Был ясный июньский день. Она нашла освещенную солнцем скамейку, раскрыла блокнот и стала делать набросок с натуры — двух молодых людей, завтракающих на траве. И сразу же почувствовала, как ее покидает тревога и беспокойство, по мере того как она все больше увлекалась рисованием.

Рядом что-то щелкнуло, она обернулась и увидела близнецов Эдварде, приветливо ей улыбающихся.

— Я вас сфотографировала, — сказала Полли. — Вы не возражаете?

— Нет, конечно, — заверила Кэйт.

— А вы рисуете этих ребят? — спросил Рик, указывая на молодых людей. Кэйт показала им рисунок.

— Здорово, — торжественно заявил Рик.

— А меня вы не нарисуете? — спросила Полли.

— Садись на край скамейки, — велела ей Кэйт, переворачивая страницу. Она быстро сделала набросок — одна нога стоит на скамейке, подбородок лежит на колене, на шее висит фотоаппарат, глаза смотрят серьезно и выжидающе. Кэйт вырвала страницу и протянула ее девочке.

— Быстро же вы, — сказал Рик с восторгом.

— Ну это моя профессия — рисовать быстро, — с улыбкой сказала Кэйт.

— Можно мне это оставить у себя? — сказала Полли, не отрывая глаз от рисунка.

Кэйт кивнула.

— А вы придете к нам на день рождения? — спросил Рик. — Это будет в пятницу через неделю.

— Ну, пожалуйста, приходите, — попросила Полли, наконец-то поднимая голову. — В половине восьмого.

— С удовольствием приду, — сказала Кэйт.

— Здорово! — обрадовалась Полли. — Будет достаточно просто, так что можете надеть, что хотите, — предупредила она тоном хозяйки салона.

— Спасибо, я запомню.

— Теперь нам надо идти, — сказал Рик. — Мы должны встретиться с папой на фотовыставке у «Леска». — С криками «до свиданья» ребята побежали по дорожке к выходу из парка.

Кэйт смотрела им вслед, пока они не исчезли из виду. В глазах ее стояли слезы, и она поняла, что вся накопившаяся в ней злость куда-то испарилась. Остались только сожаление и гнетущее чувство утраты. Это был один из тех снов, которые никогда не сбываются, вот и все, сказала она себе. Но она даже не могла себе представить то чувство необыкновенной близости, которое она испытывала по отношению к Джулио. Слезы так и брызнули из ее глаз.

В подавленном настроении она вернулась в свой кабинет, думая о том, что бы ей подарить близнецам на день рождения. Она же не могла пойти туда с пустыми руками, и только тут до нее дошло, что там наверняка будет и Джулио. В конце концов он — их крестный отец. Она вздохнула. Придется ей перед ним извиниться, и на этом все кончится.

На рабочем столе она нашла целую стопку розовых листочков с телефонами, по которым ее просили позвонить. Два из них были от Джеффри Стюарта.

Она сразу же набрала его номер. Голос Стюарта звучал радостно и взволнованно.

— Как идут дела на новом месте, Кэйт?

— Как хорошо, что ты позвонил, Джеффри. Все хорошо. Первые две недели пришлось нелегко, но мне нравятся люди, с которыми я работаю — мне не пришлось наследовать негодное старье — здесь со всеми интересно и легко. Могу ли я чем-нибудь быть тебе полезной?

— Дорогая моя, это я могу быть тебе полезным. Час назад мы прекрасно пообедали вдвоем с Эвелин из отдела реализации.

В голосе Кэйт послышалось явное недоверие.

— Ты обедал с работником отдела реализации?

— Проводил небольшую разведку. Пытался узнать, каким образом они узнали о снимках, прежде чем увидели их. После двух мартини, крабового салата и полбутылки «Пуильи-Фюсс» она призналась мне при условии, что я не скажу об этом ни единой душе в «Талбот и Бич», но поскольку ты уже здесь не работаешь, то я свое слово не нарушаю…

— Так что она сказала?

— Она сказала, что в тот день, когда ты отсюда выскочила, к ним пришел Джулио и сказал ее начальнику, что он, Джулио, был не прав, и что будет намного лучше использовать фотографии, чем рисунки, и что Мелисса уже сделала снимки, и они действительно великолепны.

— Он сказал, что был не прав?

— И не только это. Они с начальником отдела реализации договорились о том, чтобы тот, как бы случайно, зашел к нам и попросил бы разрешения взглянуть на снимки. Но — и в этом самое забавное — Джулио попросил его никому не говорить об этом, чтобы все выглядело так, будто это решение отдела реализации и чтобы, цитирую: «он бы не выглядел в собственном отделе круглым идиотом». Другими словами, он не хотел, чтобы об этом знал я, поскольку он скорей всего предполагал, что я тебе обо всем расскажу. Ну, как тебе это нравится? Он, оказывается, старался для тебе вовсю.

— Но почему же он не хотел, чтобы я об этом узнала?

— Представления не имею, дорогая моя. Это тебе надо спросить у него.

— Спасибо, Джеффри. Я в долгу не останусь.

Кэйт еще долго сидела, не опуская трубку, пытаясь привести свои мысли в порядок, затем позвонила Джулио.

Кэйт заказала «перьер» с лимонным соком и стала ждать. Она перебирала соленые орешки на тарелочке, время от времени выбирая то один, то другой, когда неожиданно перед ней появился Джулио.

— Привет, Кэйт, — сказал он тихо, кладя руки на стол, разделяющий их.

Она закрыла глаза и сразу же представила эти руки, ласкающие ее грудь, поглаживающие ее бедра. Она сделала ошибку, обо всем можно было сказать ему по телефону. Зачем она придумала себе такое испытание?

— Как идет работа? — спросил он. — Она тебе, по-настоящему, так нравится, как ты и предполагала?

— Все хорошо. Я многому уже научилась.

— Может быть, выпьешь еще? Она кивнула. Его глаза не выражали ничего. Голос звучал суховато, держался он тоже очень сдержанно.

Когда принесли бокалы, он спросил:

— Почему ты хотела меня видеть? Несмотря на его леденящую душу вежливость, Кэйт догадалась, что он с трудом сдерживает свои чувства. Она видела себя охотником, осторожно пробирающимся сквозь заросли слов, опасаясь засады и ища хоть малейшие признаки того — в его голосе, глазах, губах, что его любовь еще жива, что она просто запрятана где-то глубоко под его ледяным спокойствием. Сможет ли она найти обратный путь к покою и счастью. Когда они оба находили убежище в своей любви?