Вирджиния Эндрюс - Шепот в ночи

– Это очень старая вещь, антикварная, – похвастался Лютер и подмигнул. Он наклонился к нам и зашептал. – Я подарил ему это, когда он был чуть-чуть старше Джефферсона.

– Спасибо, Хомер, – улыбнулась я. – Я прослежу, чтобы он получил это.

– Как там моя сестра? – спросил Гейвин.

– О, – вздохнул Лютер. – Известие о Джефферсоне мгновенно подрубило ей и ее стручку хвосты.

– Ты хочешь сказать, что они уехали? – изумился Гейвин. – Просто вот так уехали, не узнав о Джефферсоне?

– Они покинули нас так быстро, словно дом был в огне. Полагаю, мы не будем скучать без них.

– Я не верю, – пробормотал Гейвин.

Мы еще раз навестили Джефферсона. На этот раз нам позволили остаться почти на двадцать минут и разрешили войти Хомеру. Он стоял за нами, не сводя глаз с лица Джефферсона. Когда настало время уходить, Хомер подошел поближе к Джефферсону.

– Ты поправишься, Джефферсон. Поправишься, потому что мы еще не докрасили сарай и у нас еще много других дел, – сказал он.

Я взяла Хомера за руку, и мы втроем вышли, опустив головы, молясь про себя кто как может. Но как только мы вышли из отделения интенсивной терапии, мое сердце екнуло. Я должна была это предвидеть и все обдумать. Но мое беспокойство за Джефферсона взяло верх над всеми мыслями, особенно о себе.

Там, возле доктора, стоял дядя Филип со зловещим выражением лица. Я быстро перевела взгляд на доктора, который выглядел также рассерженным.

– Все тоскуют и беспокоятся о тебе, Кристи. – Затем дядя Филип повернулся к Гейвину. – Твои родители тоже не находят себе места.

Я опустила голову, я не могла смотреть на него.

– Лютеру и Шарлотте не нужно было позволять вам остаться, – продолжал он.

Я подняла голову и пристально посмотрела на него ледяным взглядом.

– Уж не обвиняешь ли ты их? – резко спросила я.

– О, нет, – ответил он. – Я уверен, что они и не поняли, что произошло, но дело в том…

– В чем же дело? – перебил его Гейвин.

– Дело в вас, молодой человек, ваши родители совершенно расстроены. У них нет средств, чтобы оплачивать ваше путешествие по всей стране. Я принял меры для вашего немедленного возвращения домой, – жестко проговорил он, вытаскивая авиабилеты из нагрудного кармана. – Я сказал, что позабочусь об этом. Такси, ожидающее у входа в больницу, отвезет тебя в аэропорт. У тебя всего десять минут на то, чтобы спуститься вниз.

– Я не оставлю Кристи, – сказал Гейвин, отступая назад и становясь рядом со мной.

– Кристи тоже уезжает, – улыбаясь, проговорил дядя Филип. – Она поедет домой.

Я закачала головой.

– Нет!

– Ты не хочешь быть рядом с братом? – спросил он. Я взглянула на доктора. – Доктор не возражает, что через день-два Джефферсона можно будет перевезти на машине скорой помощи и отправить самолетом. Мы заберем его в Вирджинию Бич, где я уже распорядился по поводу больницы. Ты же хочешь, чтобы твой брат получил лучший медицинский уход, правда?

– Она не поедет домой с тобой, – прохрипел Гейвин.

Дядя Филип с ненавистью посмотрел на него, а затем, смягчившись, повернулся ко мне.

– Кристи?

– Мне придется ехать домой, Гейвин, – сказала я.

– Нет, ты не можешь. Мы пойдем в полицию, мы им расскажем обо всем, что произошло. Мы…

– Нет, не сейчас, когда Джефферсон так болен. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.

– Конечно, с тобой все будет хорошо, – пообещал дядя Филип. Он посмотрел на доктора. – Дома случилось небольшое недоразумение. Жизнь Кристи стала тяжелой после смерти ее родителей, но…

– Недоразумение! – закричал Гейвин. – Ты называешь то, что ты сделал с ней, недоразумением!

– Успокойтесь, молодой человек, – вмешался доктор. – Вы не на улице.

– Но вы же не понимаете…

– Это не его забота вникать в семейные дела, – быстро проговорил дядя Филип. – Тебе следует побеспокоиться о своих родителях. Твоя мать даже заболела из-за этого, а твой отец…

– Гейвин, пожалуйста, – умоляла я, стискивая его руку. – Не сейчас. Сейчас это бессмысленно, он прав. Поезжай сначала к родителям. Я и так уже причинила достаточно боли и неприятностей многим людям.

– Но, Кристи, я не могу позволить тебе вернуться с ним. Просто не могу!

– Все будет хорошо. Я позвоню тебе при первой же возможности. Все, что сейчас нужно, это быть с Джефферсоном. Он нуждается во мне сейчас, Гейвин. Пожалуйста!

– Но…

– Такси ждет, – напомнил дядя Филип, энергично протягивая авиабилет Гейвину. – Ты можешь пропустить свой рейс, и тебе придется просидеть в аэропорту всю ночь.

– Иди, Гейвин, – попросила я его. – Пожалуйста. Он стоял совершенно расстроенный. Я прошептала одними губами:

– Я люблю тебя!

Он кивнул и, повернувшись к дяде Филипу, взял у него билет.

– Если ты хоть что-нибудь сделаешь ей… хоть что-нибудь, – предупредил он. Дядя Филип покраснел.

– Не угрожайте мне, молодой человек, – сказал он и повернулся к доктору. – Ребенок еще.

Доктор кивнул.

Опустив голову, Гейвин направился по коридору к выходу.

– Гейвин! – закричала я и бросилась к нему. Мы обнялись.

– Только позвони мне, – прошептал он, – и я найду способ приехать. Я клянусь.

Он поцеловал меня и заторопился к выходу. Я посмотрела на Лютера и Хомера, которые оказались свидетелями этого противостояния. На лицах было сопереживание и печаль.

– Спасибо, Лютер, и, пожалуйста, передай тете Шарлотте благодарность за все. Джефферсон напишет тебе, Хомер, как только ему станет лучше. Я обещаю. И скоро мы вернемся навестить тебя.

Он улыбнулся. Медленно я вернулась к дяде Филипу. На его лице была гримаса, растянутая в улыбку от уха до уха.

– Кристи, – сказал он. – Мы все исправим. Тетя Бет с нетерпением ждет твоего возвращения, и близнецы тоже. Все теперь будет хорошо. Все будет по-прежнему. Я обещаю, – его глаза заблестели. – Все будет по-прежнему, словно ты никогда не убегала.

После того, как дядя Филип сделал все распоряжения по транспортировке Джефферсона в больницу в Вирджинию Бич, мы отправились в Катлерз Коув. Это была самая долгая поездка в моей жизни, даже несмотря на то, что мы летели самолетом. Мне было неуютно быть рядом с дядей Филипом. Хотя он был красив и выглядел безупречно и ухоженно, он всегда теперь будет казаться безобразным и грязным. Большую часть пути он вел себя, словно между нами ничего плохого не произошло. Он говорил и говорил об отеле Катлерз Коув, о том, как хорошо идет его восстановление. Затем он сообщил, что убедил близнецов учиться музыке.

– Я нанял твоего преподавателя по фортепиано, – сказал он. – Теперь, когда ты вернулась, может, поддержишь их в этом начинании и время от времени будешь давать им указания. Я не ожидаю от них таких же успехов, как у тебя, но хоть они будут заняты чем-то полезным во время каникул.