Кейси Марс - Сон

Ее ноздрей коснулся запах свечей из китового жира, и распухшее горло сжалось еще сильнее. Когда трупы подошли ближе, она хотела бежать, но ее руки и ноги были такими же негнущимися, как у мертвецов. Она пыталась втянуть в себя воздух, однако заткнутые рот и нос не позволяли этого.

Пальцы судорожно впивались в горло. Она задыхалась, старалась вздохнуть, но ничего не получалось. Она чувствовала себя так, словно похоронена под горой земли. Как будто она заняла место трупов. Вопль вырвался откуда-то изнутри, затем еще один, еще, и наконец она зашлась в крике невыразимого ужаса…

Дженни проснулась, мокрая от пота, с перехваченным горлом. Эхо ее последнего крика все еще звучало в комнате. Дрожа всем телом, она села, хватая ртом воздух. Сквозь приоткрытое окно до нее донесся чей-то голос, а потом стук в дверь.

— Дженни, это Полина! — настойчиво звала ее соседка. — Дженни! С вами все в порядке?

«Нет! — хотелось закричать ей. — Не все!» Вместо этого она спустила ноги на пол и схватила висевший на спинке кровати халат, но руки так дрожали, что Дженни едва не выронила его. Горло все еще было перехвачено, в легких пусто. Держась за перила, она с трудом спустилась по лестнице, сняла цепочку и открыла дверь.

У подъезда стояла Полина Филипс — женщина средних лет, жившая с ней дверь в дверь. На ней были халат и шлепанцы.

— Ради Бога, Дженни… Все в порядке?

На ее губах еще дрожало слово «нет». Она сильно сомневалась, что когда-нибудь все снова будет в порядке. Тем не менее она пригладила растрепанные со сна волосы и прислонилась к косяку:

— Все в порядке, Полина…

— Еще один дурной сон?

— Да. — Когда это случилось в первый раз, Дженни заставила себя объясниться с соседкой. И слава Богу! Потому что сегодня ночью у нее не хватило бы на это сил. — Извините, что потревожила вас.

— Пустяки, милая. Вы же не виноваты в том, что случилось.

Ой ли? Может быть, она просто не понимает, в чем заключается ее страшная, непростительная вина?

— Теперь все будет нормально. Спасибо, Полина.

— Я могу вам чем-нибудь помочь?

Она только покачала головой. Полина сочувственно посмотрела на нее и сошла с крыльца.

— Спокойной ночи, милая.

Дженни обреченно кивнула и тихо закрыла дверь. Она ощущала смертельную усталость и в то же время тоску. Невыносимую тоску! Она ничего не понимала. Абсолютно ничего. Это угнетало ее.

Тяжело вздохнув, Дженни прошла в комнату, включила телевизор, убавила звук и тяжело опустилась на диван. Она не хотела думать о своем сне, не могла его вынести, и все же…

Рывком поднявшись на ноги, она прошла на кухню, достала из ящика стола, на котором стоял телефон, желтый бювар, шариковую ручку с синей пастой и вернулась на диван.

Запоминать свои кошмары ей хотелось меньше всего на свете. По совету доктора Хэлперн она записывала свои сны в самом начале, но образы были такими туманными, что это ни к чему не приводило. Сейчас что-то подсказало Дженни, что единственный способ когда-нибудь избежать кошмаров заключается в том, чтобы зафиксировать их.

Начав со снов, которые стали преследовать ее после нападения на берегу и были первыми, имевшими какой-то смысл, Дженни стала записывать их во всех подробностях, которые могла почерпнуть в своей памяти. Было удивительно, как хорошо она их помнила!

Впрочем, сейчас это ее уже не удивляло.

Каждая ужасающая подробность была выжжена в ее мозгу каленым железом.

В тот день Дженни пришла на работу выжатая как лимон. Продержавшись до полудня, она съела тарелку каши, выпила диетической кока-колы и почувствовала, что сумеет дотянуть до вечера, особенно если запретит себе вспоминать ужасный сон и еще более ужасное ощущение удушья.

Во вторник она встретится с доктором Хэлперн и обсудит с ней этот кошмар.

И мысли о времени, проведенном с Джеком (главным образом о дне, прожитом на его корабле), она тоже гнала от себя, однако не могла не думать, появится ли он вечером, как обещал. Не стоило его ждать.

Тут она ошиблась. Ровно в шесть тридцать Джек перешел улицу как раз напротив ее дома. Длинные ноги быстро несли его по тротуару. Вот он поднимается по ступенькам, подходит к дверям… Раздался резкий, требовательный стук, и Дженни поспешила открыть.

— Хэлло, Джек! — При виде Бреннена у нее замерло сердце.

— Хэлло, Дженни. — Он вошел, но отказался сесть на диван и остался стоять. Эта поза красноречиво говорила о том, зачем он явился. — Кажется, вы удивлены? — За наружным спокойствием Бреннена скрывалось напряжение.

— Да, немного.

— Я же сказал, что приду.

Дженни не ответила.

— Как вы себя чувствуете? — На его одежде застыла соль. Верхняя пуговица рубашки была расстегнута, обнажая кусочек гладкой смуглой кожи.

Она пыталась не замечать этого и держаться так же официально, как и он.

— Морской болезнью я больше не страдаю, если вы об этом… — Она не собиралась лгать ему и уверять, что все прекрасно. Прошедшая ночь была чудовищной.

— Послушайте, Дженни… Со вчерашнего дня я многое передумал… о случившемся. Это я виноват, что вас тошнило. Не следовало в первый раз везти вас так далеко. Я должен был знать, что вы не сможете выйти из игры, если…

— Ни в чем вы не виноваты, Джек. Мне самой хотелось поплавать. И если бы не морская болезнь, все было бы чудесно.

Джек провел рукой по своим глянцевым иссиня-черным волосам. Влажные кудри падали ему на воротник.

— Вы славная девушка, Дженни. Вы знаете, что очень нравитесь мне, но правда состоит в том, что мы чертовски разные люди. — Да, так оно и было. И вчерашний день отомстил им обоим за то, что они хотели это забыть. — Между нами никогда ничего не будет. И вы, и я знаем, что у нас мало общего. Вы не разбираетесь в моих делах, а я — в ваших.

— Я знаю это, Джек. Я не дура.

Ладони Бреннена легли ей на плечи:

— Нет, не дура. Вы чудесная женщина. Милая, красивая… Вам есть что предложить мужчине.

— Любому мужчине, кроме вас, — сказала Дженни со скрытой горечью.

— Верно. Любому, кроме меня. Вы знаете это, и я тоже.

Дженни отвернулась, пытаясь скрыть пронзившую сердце острую боль. Почему же ей так плохо, если она знает, что Джек прав?

— Природа щедро наградила вас, Дженни, — он осторожно повернул ее к себе лицом, — у вас есть и мозги, и шарм. — Она подняла глаза. — Вы сексуальная, страстная леди… и я хочу вас. Хочу с нашей первой встречи. Думаю, вы хотите меня тоже.

Дженни проглотила комок в горле и опустила глаза.

— Джек, пожалуйста, не надо…

— Отчего же? Здесь нет ничего стыдного. То, что мы чувствуем друг к другу, существует. Даже если это простая физическая тяга. Это внутри нас, оно стало частью и вас, и меня.

Он был прав. Хотя признаваться и не хотелось.