Мария Арбатова - Семилетка поиска

– А мне плевать… – зевнула Елена. – Мне главное, чтобы самой влюбиться… А объект я уж как-нибудь уговорю…

– Да ты чистый мужик! – вырвалось у него довольно раздраженно.

– То есть ты сейчас трахал мужика? Поздравляю! – съехидничала она; все вокруг начинало становиться плоским и серым.

– Лена, ты сама гробишь отношения. Ты со мной разговариваешь, как Артмане с Калныньшем в фильме «Театр»! Ты же не даешь мне расслабиться, повести тебя, сделать тебе хорошо…

– А ты можешь расслабиться только с бессловесной тварью? А вести меня никуда не надо! Поводырь, блин!

– Подожди, у нас все будет не хорошо, а волшебно, мне просто надо к тебе привыкнуть… Мы с тобой одной крови, все сходится. Только не спеши!

– Знаешь притчу про то, как путешественника спросили, какое время в его жизни самое главное, какие люди и какое действие?

– Ну?

– Самое главное время – это время сейчас. Самые главные люди – это люди, которые сейчас рядом. Самое главное действие – это сделать им хорошо.

– Какая-то потребительская психология! Это как в кино говорят: быстрей снимай, натура уходит, актриса стареет! Но ведь будет завтра!

– А это никогда не известно… Ты думаешь, что ты так неотразим, что оно будет?

– Но ты же сейчас здесь.

– Но с каким ощущением?

– Жалеешь, что пришла?

– Объяснить словами не могу. – Она встала, включила ночник, тело потихоньку начало слушаться.

Стала одеваться, взяла в руки бюстгальтер, увидела, что один крючок порван. Расстегнув столько бюстгальтеров за жизнь, он не справился с этим. Очень нервничал… Стало жалко его, такого запуганного по жизни, такого недолюбленного.

– Мне было очень клево с тобой в постели! Все, что я говорю, я говорю не про это… – сказал она наполовину честно, наполовину из благотворительных соображений.

– Ты просто не умеешь быть счастливой… – парировал он, расслышав тон.

– На себя посмотри!

По-приятельски вышли из номера, по-приятельски вошли в лифт. Лифт остановился на следующем этаже, в него вошел толстый плешивый командировочный с двумя грубоватыми молодыми девчонками. Елена решила определить, какая из девчонок дочка, у нее почти получилось. Из лифта вышли вместе.

– Смешно, – сказал Зябликов. – Я с тобой выхожу, а мужик с проститутками. Представляешь, как он мне завидует?

– Такие некрасивые проститутки? – удивилась она.

– Кому какие по карману… – поморщился он. – Я, например, никогда не платил женщинам за секс. Мне было важно, чтоб меня хотели, а не деньги… А этому что? Он небось слаще морковки ничего не ел.

Вышли на улицу. Было холодно, пусто, темно, какие-то люди спешили в такую рань на Красную площадь. Поймал машину, заплатил водителю. Перед тем как сесть, Елена решила его пнуть, видя, что устал, и якобы искренне спросила:

– Как? Ты не поедешь меня проводить?

– Лен! Ты – конченая москвичка. Ехидная, спесивая и балованная. Я умру, если поеду. Я за две недели снял двенадцать серий… – обиженно ответил он.

– Жалко… – вздохнула Елена.

– Я потом тебя провожу, покатаю, на руках поношу. Сейчас мне надо хоть чуть-чуть поспать.

– Жалко тех, кто будет потом эти двенадцать серий смотреть. Пока. – Она села и улыбнулась демонстративно вежливой улыбкой.

– Позвони, когда приедешь! – закричал он сквозь захлопнутую дверь.

– Нет! – помотала она головой.

– Позвони! – Тон был практически приказной. И она с удовольствием повторила:

– Нет!!!

Приехала домой, ощущая отвратительную пустоту и освобождение от отношений. Если бы были фотографии Зябликова или подарки от него, она бы их сейчас зашвырнула в мусоропровод. Почему-то тоже вспомнила фильм «Театр», сцену, где Артмане краешком туфельки сбрасывает его ключ в решетку водосточной ямы. И весело идет дальше. Посмотрела на часы. Было шесть утра. Сказала себе: «Я ничего не хочу! Ни думать! Ни чувствовать! Ни видеть его когда-либо!»

И упала спать.

…Разбудил звонок.

– Алло! – прошептала она.

– Неужели трудно позвонить? – зло спросил Зябликов. – Я все это время не сплю и жду звонка!

– Ты как моя мама… – не без удовольствия ответила она. – Я же сказала: «Не позвоню!»

– А я сказал: «Позвони!» – металлическим голосом ответил он. – Как ты?

– Как? Разбудил, обхамил… Сколько времени?

– Девять. Ладно. Спи. Пока…

– Пока…

«Все, точка, финал, конец цитаты, к чертовой матери…» – подумала она и снова заснула.

Проснулась в полдень. Лида почему-то опять была дома, словно разделение бюджетов сделало ее жизнь в доме уютней. Стало понятно, что про работу она то ли привирала, то ли уже оттуда вылетела…

Елена села в халате на кухне, налила кофе и начала:

– Обсудим?

– Легко! – откликнулась Лида, вяжущая что-то лохматое и полосатое.

– По-моему, мы успешно справляемся с финансовой отдельностью.

– Аск?!

– У меня предложение пойти дальше!

– Разъехаться? – сверкнула глазами Лида.

– Нет. Во-первых, это сильно ухудшит качество жизни для каждой. Во-вторых, эмоционально мы еще к этому не готовы. Я по крайней мере в таком случае теряю изумительно умную и тонкую собеседницу, чувство тепла, дома и защищенности, помощь в быту… – притормозила Елена.

– О, как запела, – фыркнула дочка.

– Я имела в виду делегирование полномочий по поводу дедки и бабки.

– Это как? – вылупила глаза Лида.

– Да очень просто! Теперь ответственность за стариков делим пополам. Не я говорю: надо, зайка, стариков обслужить вниманием. А ты знаешь, что это твоя половина работы…

– Ну-ну… Это у вас называется давать удочку, а не рыбу?

– В том числе и это.

– Подумаю над твоими условиями, – вызывающе ответила Лида и вышла из кухни.

И в доме сразу стало холодно, напряженно. Сразу стало ощутимо, что в кухне не пахнет ни едой, ни семьей. И выстроенная, как на параде, и никому не нужная чистая посуда смотрится по-кладбищенски.

Елена поняла, что слишком поспешно начала отстраивать новую реальность в доме. И виноват в этом, конечно, был Зябликов, на которого она психанула, а выбросилась на дочку. Открыла холодильник. Оказывается, Лида уже выходила в магазин. В заморозке пестрели упаковкой пельмени и замороженные блинчики. То, что особенно нельзя было есть… Как-то брала интервью у пищевого магната, он объяснял, что мяса они в такие изделия практически не кладут, только какую-то ушину, брюшину, костную муку и муку из генетически измененной сои. Так что уж лучше сразу переходить на собачий корм, про него по крайней мере этого никто не скрывает… Впрочем, не родился еще человек, который мог бы убедить в этом Лиду. Недовольная собой Елена отправилась на работу.

– Здравствуй, моя коханая! Как там наша девочка? – обеспокоенно спросила Катя.

– Пельмени купила. Как холостяк в общежитии, – развела руками Елена.