Кирк Дуглас - Дар

Патриция обернулась на брошенную вслед реплику, потому что ей захотелось посмотреть, какое выражение на лице у Денниса, но он уже исчез в глубине скакового круга, напрямую соединенного с конюшней.

Один из грумов подал ей поводья – Спорт стоял под седлом и был готов к утреннему выезду. Домашние животные всегда доставляли ей одно удовольствие. Ради них она, строго говоря, и жила. Животные были ей семьей – а никакой другой семьи у нее не было. Правда, теперь появился Том.

Проезжая мимо коттеджа, она заметила, что ставни на окнах наглухо закрыты. Какой странный мужчина! Может быть, стоило бы запустить ему камнем в окно, чтобы разбудить? Они еще даже не успели обговорить программу тренировок.

Она сделала круг по ферме, следя за тем, чтобы деревянные колоды были полны воды, плетень – нигде не поврежден, ворота заперты и никто из ее дряхлых питомцев не издох. И вдруг до нее донеслись громкие голоса из амбара, где хранили овес и сено.

– Ах ты сукин сын! Ты же глуп, как пень! – Это был тяжелый голос Эдгара. – Выметайся отсюда со своим птичьим кормом! Здесь мы держим корм только для лошадей.

Подъехав поближе, она поняла, что Эдгар распекает одного из наемных рабочих. Тот пристыженно бормотал что-то, волоча прочь тяжелые мешки.

– А что, Эдгар, неужели это так важно?

В голосе Патриции послышалась легкая укоризна.

– Разумеется, мисс Деннисон. Когда их положишь рядом, они еще, не дай Бог, перемешаются. Такой случай произошел в Джерси. Там издохло семнадцать лошадей.

– Из-за птичьего корма?

– Да, мэм. В мешки с птичьим кормом подсыпан какой-то антибиотик. Для кур это лекарство, а лошадей – убивает.

– Вот и держи свой птичий корм подальше от моего Тумана, – донесся откуда-то сзади женский голос.

Лаура Симпсон, круглолицая женщина с седыми волосами, приближалась к ним, ведя Тумана на веревке.

– Ты что, решила его украсть? – в шутку спросила Патриция.

– Наоборот, возвращаю.

И Лаура смачно хмыкнула.

Патриция спешилась, решив прогуляться с приятельницей, и сразу же почувствовала, увы, знакомый запах.

– Лаура! Ты обещала мне не пить в такую рань.

– Детка, когда тебе стукнет пятьдесят пять, ты поймешь: чтобы мотор заработал, в бак нужно залить горючее.

– Но, Лаура, ты же губишь свое здоровье.

Лаура хмыкнула.

– Мое здоровье! Вот уж на что мне наплевать. Да и ради чего мне жить? Со смертью Джо и Бобби в этой автоаварии я потеряла все.

– Да-да, я знаю, это была ужасная трагедия.

– Честно говоря, единственное, что удерживает меня на свете, это Туман. Если б ты его не взяла и если бы не позволила мне с ним возиться, я бы точно наложила на себя руки.

– Не надо говорить так, Лаура.

– Но это же сущая правда. Ты знаешь, что Туману в этом году исполнилось двадцать пять. Это как раз возраст Бобби. Но когда я прихожу сюда, я принимаюсь сама с собой играть, притворяясь, будто Туман еще молодой жеребец, а Бобби – маленький мальчик, мечтающий, когда вырастет, стать ковбоем. Мы гуляем с ним вдвоем по здешним живописным местам и ведем долгие разговоры. Это единственное, что осталось у меня в жизни. Я понимаю, что я всего лишь несчастная одинокая старуха у тебя на попечении – да и у тебя таких сотни, – но немного порадовать дряхлого Тумана…

Голос Лауры дрогнул, она громко всхлипнула и утерла нос рукавом.

Повинуясь порыву, Патриция обняла ее и прижала к себе.

– Я всегда буду приглядывать за Туманом, да и за тобою тоже. Ты моя лучшая подруга. Знаешь, как много для меня значит, что у меня есть ты? Что я могу поговорить с тобой, могу поведать тебе все свои тайны?

– Ладно, ладно, детка, не то мы с тобой обе, того гляди, разревемся. Слава Богу, я сегодня хотя бы не накрасилась.

Патриция рассмеялась.

– Лаура, ты за словом в карман не полезешь.

– Кстати уж, о карманах. – Лаура полезла в задний карман юбки и извлекла оттуда морковку. – Туман как кролик. – Она сунула морковку ему в рот. – А что насчет этих заморских лошадей, им можно есть морковку?

– Кажется, лучше будет спросить об этом у Мигеля Кардиги.

– А кто это?

– Он прибыл с лошадьми.

– И что он тут будет делать?

– Учить меня верховой езде. Лаура хмыкнула.

– Вот чему тебе не нужно учиться, так это верховой езде. Сама недурно справляешься.

– Нет, ты не понимаешь, – сказала Патриция. – Речь идет о классической езде. В португальском стиле. Эти кони пляшут в хороших руках, наезднику практически не приходится трогать поводья.

– Не поверю в это, пока не увижу своими глазами.

– Ах, Лаура, они такие красивые!

– И стоят наверняка кучу денег.

– Что верно, то верно. Я даже чувствую себя немножечко виноватой.

– Виноватой? Это с твоим-то богатством?

– Я чувствую себя виноватой, потому что трачу столько денег на самое себя. Но когда я выйду замуж, все это, конечно, переменится.

– А ты выходишь замуж? Патриция смутилась.

– Том еще не попросил моей руки, но я без конца представляю себе, что в следующий раз, когда он сюда приедет…

– Что ж, мужик тебе наверняка пригодился бы.

– Знаешь ли… когда я выйду замуж, я собираюсь отказаться от всего наследства, которое оставил мне Дж. Л.

– Что? Да ты просто спятила!

– И Том относится к этому точно так же.

Лаура покачала головой.

– Нет. Ты это не всерьез.

– Ничто не принесет мне такого счастья, как избавление от этого бремени… и, конечно, я постараюсь употребить деньги на какое-нибудь доброе дело.

По лицу Лауры можно было понять, что она огорошена услышанным.

– Что ж… удачи… – пробормотала она. – Вот и все, что я могу тебе сказать.

Патриция выключила свет, перевернулась на бок и задела Таксомотора. «Ах, Такси, – подумала она, – когда-нибудь на твоем месте будет лежать Том, а тебе придется перебраться под кровать. Обидно ведь будет, верно?» И она почесала его за ухом. Таксомотор не шевельнулся, но его хвост радостно завилял по одеялу.

Она лежала спокойно, пребывая на зыбкой границе между явью и сном. В полудреме ей показалось, будто что-то царапает ее по щеке, – и она открыла глаза. Лунный луч проложил себе дорожку через оконное стекло, озарил Фебу, приблудную кошку, сидящую, облизывая лицо Патриции, на подушке… Патриция не посмела прогнать ее – ведь впервые за все время пугливая, практически полудикая кошка проявила признаки привязанности к человеку. Кошка меж тем не унималась. «Так она мне все кожу слижет!» Патриция хихикнула, и кошка, испугавшись, сразу же спрыгнула с кровати.

Теперь у Патриции не было сна ни в одном глазу. Она поглядела на часы: всего лишь полпятого. Она встала налить себе стакан воды и подошла к окну. Что такое? Девушка раздвинула занавеску, чтобы как следует рассмотреть, что происходит за окном, и затаила дыхание.