Кирк Дуглас - Дар

– Я знаю, что ты сделал это ради меня, Мигель, – хрипло прошептала она.

Ее губы с размазавшейся помадой кривились в дикой усмешке.

А им владело отвращение к тому, что он только что совершил. Он ненавидел себя. Он ненавидел ее. Но уйти отсюда ему было не дано. Он лежал в ступоре – лежал и не мог шевельнуться.

Он почувствовал, как она, припав к нему, принялась целовать его…

Подъезжая верхом на жеребце по кличке Спорт к стойлу, Патриция отерла пот со лба; ежедневный объезд фермы на этом заканчивался. Стоял необычайно теплый и влажный августовский вечер, москиты вились тучами, воздух был душен и тяжел. На фоне уже потемневшего неба проносились силуэты вспорхнувших с крыши сарая летучих мышей. «Рано что-то сегодня проснулись летучие мыши, – подумала она, – должно быть, им тоже неймется в такой духоте». Ее любимый далматин по кличке Таксомотор (из-за черно-белого – чуть ли не в шашечку – окраса) тоже был далеко не так стремителен, как всегда. Как правило, он успевал за время объезда проделать втрое больший путь, чем она сама, описывая вокруг Спорта беспрестанные круги, но сегодня он лениво плелся за лошадью.

Девушка привязала коня у входа в стойло и пустила воду, собираясь помыть его. Она боролась с искушением встать и самой под прохладную струю – во всем, что на ней было надето.

Конечно, у нее было много конюхов, но после езды ей нравилось помыть Спорта самой – таким образом она как бы благодарила лихого аппалачского конька, своего любимца. Повернув голову, он уже уставился на нее. Ей казалось, будто белые пятна вокруг глаз и уныло отвисшая нижняя губа, придавали ему сходство с маленьким мальчиком, заблудившимся в глухом лесу. Поливая водой из шланга его круп, Патриция одновременно следила за хлопотами своих работников, готовящихся к ожидаемому назавтра прибытию двух отлично подготовленных лузитанских жеребцов из Португалии.

Она купила этих лошадей несколько месяцев назад, когда, во вторую годовщину трагической гибели отца, решила в одиночестве предпринять путешествие, которое они когда-то мечтали совершить вдвоем. Доктор Соломон предостерегал ее против чрезмерного погружения в прошлое, однако совершить такую поездку она чувствовала себя просто обязанной.

Патриция проехала по всей Португалии, представляя себе, будто путешествует вместе с отцом, пытаясь вообразить, куда бы он ее в том или ином месте повел или повез и что бы он при этом сказал. Его последние слова по-прежнему звучали у нее в мозгу: «Мне нужно рассказать тебе нечто очень важное». Почему-то ей казалось, что ключ к этой тайне может найтись в Португалии. «Но что же могло быть настолько важным?» – вновь и вновь спрашивала она самое себя, загорая на пляжах в Тройя, осматривая храмы и дворцы в Лиссабоне. Ответа на свой вопрос она так и не нашла.

Тогда, два года назад; отец хотел посетить Учебный центр верховой езды Пауло Кардиги, в котором подготовка и лошадей и наездников по-прежнему проходит по правилам и в стилистике эпохи Возрождения. И, разумеется, она отправилась туда – и с восхищением увидела великого мастера за работой. Повинуясь мгновенному душевному порыву, она попросила Кардигу преподать ей его искусство, однако он объяснил, что на это потребуется, как минимум, шесть месяцев. Поскольку она была не в состоянии отвлечься на столь долгий срок от забот по ферме и от хлопот по пополнению фонда больницы Тома Кигана, Патриция принялась умолять мастера найти какое-нибудь компромиссное решение. Возможные расходы не имели для нее никакого значения. В конце концов Пауло Кардига согласился продать ей двух жеребцов и, вдобавок к этому, обеспечить ее инструктором, который отправится в Америку вместе с ней. И вот сейчас должны были прибыть и лошади и инструктор.

Уже две недели назад ей был доставлен подробный перечень всего, что было необходимо для лошадей, – включая особое сено, зерно, специальные подстилки. Эти животные были воистину королевских кровей. С дрожью радостного волнения подумала Патриция сейчас о том, как они прекрасны и как изумительно подготовлены.

Эдгар, старший конюх, и умелый грум по имени Деннис в очередной раз проверяли, все ли готово к прибытию лошадей. Эдгар, краснолицый и крепкий мужик родом с Аппалачских гор, распекал кроткого Денниса:

– Так ты говоришь, что все проверил, так? Ладно, а почему тогда в стойле на земле валяются веревки?

Патриция вздохнула. Крутой нрав Эдгара был известен всем и каждому, но он был ей предан и трудился, как мул, от зари до зари. Деннис, поступивший работать на ферму всего пару месяцев назад, пришелся ему явно не по вкусу. За глаза Эдгар называл его «городской размазней». Но Патриции было жаль робкого молодого человека, он казался ей добросовестным и надежным работником и прекрасно держался в седле.

Сейчас, обнаружив, что Патриция вернулась, Деннис сразу же обратился к ней:

– Мисс Деннисон – как хорошо что вы приехали. Только что звонил мистер Кардига…

– Из Лиссабона?

– Нет, с автостоянки.

– Сам мистер Кардига? Но мне казалось, что он пришлет инструктора.

– Так или иначе, звонивший сказал, что его зовут мистер Кардига. Он с лошадьми прибудет сюда через полчаса.

– Вот как? Ах ты, Господи! Мы же не ждали их до завтрашнего утра!

Решив, что здесь с минуты на минуту появится сам Пауло Кардига, Патриция запаниковала. Что же теперь делать? Что ему предложить? Она приготовила для инструктора небольшой коттедж из речного камня, примыкающий к дому, в котором жили грумы и конюхи, но наверняка такое жилище покажется оскорбительным для португальского аристократа.

Но было слишком поздно придумывать что-нибудь другое, потому что фургон уже подкатывал к воротам по длинной дорожке, с обеих сторон поросшей рядами вязов. Таксомотор, почувствовав, что его ждет что-то новенькое, вышел из полудремы и с громким лаем рванулся навстречу к вновь прибывшим.

Фургон остановился. Дверца кабины со стороны пассажирского сиденья открылась и молодой человек привлекательной наружности вышел из машины. Он снял широкополую плоскую черную шляпу, хорошо подходившую к его темным глазам и смуглой коже, и вытер рукою пот с лица.

– Меня зовут Мигель Кардига, – представился он Деннису и Эдгару. – С одним из вас я только что разговаривал по телефону, не так ли?

– Вы разговаривали со мной. Меня зовут Деннис. Я здешний грум.

– Мигель Кардига? – вырвалось у Патриции.

Теперь она и сама заметила внешнее сходство: наверняка молодой человек приходился Пауло Кардиге сыном. Но сам он не обратил на нее никакого внимания. На негнущихся ногах, причем заметно хромая, он подошел к боковой двери фургона и открыл ее настежь.