Елена Купцова - Смерти нет

Марго завернула за угол и вдруг резко остановилась, словно натолкнулась на невидимую стену. Фигура обогнавшего ее мужчины показалась невероятно, до боли знакомой. Походка, посадка головы, манера как-то особенно, сдержанно двигать руками при ходьбе. Такое сходство не может быть случайным. Либо воображение, разгулявшись, играет с ней злую шутку, либо… Безумная, безумная мысль!

— Володя!!! — закричала Марго, закричала отчаянно, так, что от нее шарахнулась проходившая мимо пара. — Володя!!!

Голос ее легко и звонко воспарил над ночной улицей. Может быть, ей показалось, но человек, идущий впереди, то ли вздрогнул, то ли замешкался на долю секунды, но головы не повернул и вскоре скрылся за углом. Марго бросилась вдогонку. Каблучки стучали все чаще.

Она почти бежала. Вот и заветный угол. Марго завернула и бессильно прислонилась к шершавой сырой стене. Эта улица была пуста, до конца, насколько хватало глаз. Человек этот, так больно напомнивший Володю, исчез, если и существовал вообще.

— Я схожу с ума. Я положительно схожу с ума. Господи, спаси и сохрани. Не лишай рассудка, Господи. Сжалься надо мной. Его ведь нет на этой земле.

И тут же вспомнились и зазвучали на губах стихи Анны Ахматовой: «Дочку свою я сейчас разбужу, в серые глазки ее погляжу. А за окном шелестят тополя: „Нет на земле твоего короля…“».

— Нет на земле твоего короля, девочка, — шептала Марго, прижимая к груди теплое сонное тельце дочери, и слезы свободно, ничем не сдерживаемые, катились и катились по ее лицу.

В эту ночь ей опять снились горы ее юности. Она снова вдыхает лиловый хрустальный воздух, чистый и звонкий, пропитанный ароматом разогретых солнцем трав. Она скачет, не разбирая дороги, туда, где вздымаются к небу сахарные вершины. Ветер развевает волосы. Маленькая тонконогая лошадка редкой шоколадной масти летит вперед, почти не касаясь земли. Они уже слились в этой скачке, стали единым целым. Они — полет. А впереди зеленый, пестреющий цветами горный луг. И перезвон колокольчиков на шеях лениво жующих овец. Дымок костра, ворчание лохматых собак. И голос старого чабана:

— Твоя лошадка совсем притомилась, джана. Пускай передохнет.

Теплая лепешка с запахом дыма. Неспешный разговор, такой уютный после бешеной скачки.

Вдруг земля разверзлась у нее под ногами. Вокруг вода, над головой вода, многие метры воды Онежского озера. Но она не испугалась, а поплыла вольно, как русалка. Это ее стихия. Внизу среди поросших водорослями камней в свободной нестесненной позе лежит человек, роднее и любимей которого нет никого на свете. Лицо его безмятежно. Он спит, и маленькие рыбки играют в его волосах. Она плывет к нему, всегда только к нему, и опять просыпается в слезах. Ее Родина далеко, как далеко детство. И человека этого давно нет в живых.

Он плыл, постепенно костенея в ледяной воде, еле-еле загребая руками и настойчиво отгоняя от себя мысли о смерти. «Смерти нет, — вертелось в голове. — Смерти нет, пока есть она. Моя Звезда. Ведь именно за ней я прыгнул за борт, улучив момент. Она улыбнулась, мигнула мне с неба, и я шагнул… Вот она, золотая, теплая, смотрит на меня, словно подбадривает, словно манит. Подожди, не исчезай, я спешу к тебе!»

Он ударился головой о что-то твердое и за секунду до того, как потерять сознание, вцепился в это что-то из последних сил.

Очнулся он уже на берегу среди огромных валунов, которые возвышались со всех сторон, как часовые. Было жарко, как в аду. А может, он и был в аду?

Марго стоило большого труда уговорить Сэма навести справки о Нелли и ее муже. Каждый раз он находил новый предлог, чтобы отложить этот вопрос до лучших времен.

— Ты просто эгоист, Сэм Голдберг, — кричала Марго. — Эгоист и собственник! Ты боишься. Признайся, боишься, как школьник.

— Ну чего мне бояться, неистовая моя, — жужжат в ответ Сэм. — Твои родственники все равно меня не заменят.

— Тогда в чем же дело? Найди мне их. Тебе же это труда не стоит.

— Обязательно, детка, но только не сейчас. Сейчас я по уши завяз в показе мод. Твоя идея, между прочим. И почему я все время иду на поводу у твоих сумасбродных идей?

— Лицемер!

Марго прекрасно знала, что говорит. Сэм давно уже перестал сомневаться в ее особенном чутье на новые экстравагантные проекты. На этот раз Марго предложила Сэму устроить в варьете театрализованный показ моделей «дерзких молодых людей». Так критика окрестила группу дизайнеров одежды во главе с Тедом О'Шонесси, которые дерзко разрушали все устоявшиеся каноны. В обществе о них высокомерно говорили: «Фи, вульгарно!» — но интерес под этим «Фи!» скрывался нешуточный.

— Модельеры скоро вообще станут властителями дум, вот увидишь, — уверяла Сэма Марго, которая сразу влюбилась в эпатажный стиль «дерзких» и везде его без устали пропагандировала. — Ты же сам говорил, что людям не хватает декоративности и красоты в повседневной жизни. Одежда, как ничто, украшает именно быт. Каждую минуту она может сделать другой, неповторимой, яркой. Ты только взгляни на эту шляпку!

Сэм только вздыхал и подписывал счета. Впрочем, вздохи эти сотрясали воздух только для порядка. Счета Сэма в банке росли куда быстрее.

Наконец настал день, когда Сэм явился к ней, сияя, как начищенный самовар, и вручил листок с адресом.

— Мистер и миссис Ричард Уорли. Куинс-Гейт, 10. Кенсингтон, — прочитала Марго вдруг задрожавшим голосом. — Господи, да это же… Все это время я жила совсем недалеко от них и ничего об этом не знала. Как странно! Как глупо!

— Ну вот, так всегда, — сокрушенно заметил Сэм. — И никакой благодарности за труды.

— Погоди, Сэм, не мешай. Ты уверен, что это те самые Уорли? Ошибки быть не может?

— Миссис Уорли зовут Нелли, я проверил.

— Если идти через Гайд-парк, то через полчаса…

— На улице ждет машина.

— Нет, нет, Сэм, мне надо идти туда медленно, иначе я… иначе я… — Марго сбилась, не поспевая за сумятицей в мыслях. — Что, если они совсем другие, ну, не такие, как рассказывал ОН?

Сэм только рукой махнул. Он уже давно смирился с ролью конфиданта, отца и любимой подружки в одном лице. Он был в курсе всех ее переживаний, снов, сомнений и вообще всего, что творилось в обворожительной головке Марго Басаргиной. Обладая недюжинным практическим умом и прозорливостью психолога, он еще в начале их знакомства понял, что заводить с ней интрижку будет слишком хлопотно и чревато проблемами в свете его профессиональных планов. Хотя, что греха таить, такая мысль не раз приходила ему в голову. И что самое интересное, он был почти уверен, что добился бы успеха там, где наверняка сошли бы с дистанции более молодые и привлекательные соперники. У Сэма Голдберга были колоссальнейшие козыри — природный магнетизм и мощнейшая энергетика, смертельное оружие, если уметь им пользоваться.