Джудит Гулд - Вспышка. Книга вторая

– Черт-побери, наконец-то! – воскликнула она.

Абдулла находился в совещательной комнате. В центре этого огромного помещения, прямо под высокой, как трехэтажный дом, ротондой из витражного стекла, стояли три стола, составленные в форме буквы «П», у которой одна сторона была короче другой. На каждом из столов была расстелена отдельная карта – Иерусалима, Ватикана и Мекки.

Приняв позу генерала перед сражением, Абдулла сидел в кресле с высокой спинкой внутри открытой части импровизированной буквы «П». Три накрытых абажурами светильника дневного света на мраморных подставках, возвышаясь по одному на каждом столе, отбрасывали круги белого света на карты и превращали его лицо в скопище острых, резко очерченных теней.

Еще днем он приказал своим людям вынести всю мебель из этой огромной комнаты, за исключением уже упомянутых столов, ламп и одного-единственного черного телефонного аппарата, да еще этого величественного кресла. Теперь наконец обстановка совещательной комнаты удовлетворяла его: тщательно подобранное освещение и мебель соответствовали настроению ее хозяина.

Гази, как всегда в черных очках, стоял в нескольких шагах позади него, подобно массивной коренастой статуе с автоматической винтовкой за плечом.

Абдулла кивнул своим собственным мыслям. Эта комната, меджлис, стала одновременно и штабом, и тронным залом, как он и хотел. Он ощущал внутри еле сдерживаемую мощную энергию. Оставалось только высвободить ее в нужную минуту – и мир будет у его ног. Именно такое чувство, подумал он, наверняка испытывал пророк Магомет. Всемогущий и вездесущий. Полный исполинской силы.

Несмотря на поздний час, Абдулла был абсолютно бодрым, он даже не пытался заснуть. По правде говоря, у него было такое чувство, что в течение всей оставшейся жизни ему вообще не захочется спать. Никогда раньше он не ощущал подобной бодрости и ясности ума. Всю предыдущую ночь и день, как и сейчас, он без конца обдумывал поступающие бесчисленные сообщения. Не важно, в каком направлении блуждали его мысли, они неизменно возвращались к тому великолепному видению, которое полностью завладело его сознанием. Многочисленные тактические задачи, связанные с уничтожением Мекки, Стены Плача и собора Святого Петра, начинали выстраиваться в более или менее стройную схему. Временами ему казалось, что вообще не нужно думать о них, – все уже решалось на уровне подсознания. Именно так великие люди вершат великие дела. Возбуждение, похожее на сексуальное, побежало по его жилам. Внутри поднималась волна нервной энергии.

Наконец Абдулла повернулся к Гази и знаком приказал ему приблизиться. Дождавшись, пока тот встанет перед ним, он спросил:

– Как твоя рука?

– Не так уж плохо.

– Скоро мы ею займемся, – пообещал Абдулла. – Когда вернется мой племянник, я скажу, чтобы он привез сюда доктора из Рияда. – Он сделал паузу и встретился глазами со своим телохранителем. – Надеюсь, ты понимаешь, как важно было выполнить мой приказ и причинить себе боль? Только так я мог продемонстрировать Халиду и Наджибу, как беззаветно ты предан мне.

Гази пожал своими широкими плечами. Абдулла поставил локти на подлокотники кресла, скрестил пальцы и продолжил дружелюбным тоном:

– Я горжусь и тобой, и Суруром, а вы оба должны гордиться собой. Немногие могут похвастаться тем, что шагали со мной рядом, когда я переделывал историю. Кто знает, может быть, мы вместе войдем во Врата Рая? – Его плотоядные губы растянулись в довольной улыбке. – Аллах не каждого выбирает для выполнения такой важной…

Услышав нарастающий звук реактивного самолета, он поднял голову; с оглушающим ревом самолет пролетел прямо над их головами – от сотрясения воздуха высоко в куполе ротонды задрожали стекла витражей. Когда звук стал стихать, его слух различил стрекот вертолета.

– Ну, что я тебе говорил? – обратился он к Гази. – Это мой племянник. Твоей рукой займутся еще раньше, чем я предполагал. Как только его приведут ко мне, я прикажу ему отправить самолет в Рияд за доктором для тебя и Сурура.

Гази бесстрастно глядел на него.

– Со мной все в порядке. Можно не торопиться.

– Как раз наоборот, – в глазах Абдуллы вспыхнули серебристые искорки. – Не забывай, Гази, я рассчитываю на то, что ты и Сурур будете охранять меня. А для этого вы должны быть в отличной форме!

– Как прикажете, – ответил Гази.

– Именно так. – Абдулла подался вперед и склонился над картой Мекки.

Вдруг высоко над его головой застекленный купол расцветился всеми цветами радуги и произошла ослепительно белая вспышка. Бирюзовые, розовые, синие и зеленые круги пошли у него перед глазами, расходясь мириадами цветных брызг, а он находился как раз посредине – как в центре огромной мишени. Пораженный, он взглянул вверх. В его глазах был гнев, однако голос оставался спокойным:

– Мне придется поговорить с моими людьми. Иногда они ведут себя как дети. Ракеты – не игрушка!

Тупая радость засветилась в глазах Гази.

– Позвольте мне пойти и прекратить это!

– Нет, нет, останься здесь, – поспешил сказать Абдулла, сделав небрежный жест рукой. – Я уже почти закончил свои дела, и, прежде чем мы пойдем наверх, зайдем в казармы.

Он снова склонился над картой. Стрекот вертолета снаружи становился все громче, и его охватило странное беспокойство. Пожав плечами, он отбросил сомнения. Наджиб на самом деле вернулся, подумал он, и через минуту уже забыл о вертолете.

Абдулла понял свою ошибку, только когда вторая белая ракета осветила стеклянный купол. Грохот винтов наполнил помещение невыносимым шумом – вертолет на мгновение завис над крышей, а затем двинулся прочь. Уже зазвучали первые выстрелы, когда Абдулла очнулся от секундного забытья. Он прыжком поднялся с кресла и вместе с Гази побежал по белому ковру, устилавшему пол огромной комнаты. Не успели они добежать до двери, как в дальнем конце комнаты сквозь зеленоватое стекло внутрь влетела граната и раздался оглушительный взрыв, разметавший вокруг тучи стеклянных осколков. Оранжево-черный шар превратился в столб и взрывная волна подняла их обоих и с силой бросила на пол. Казалось, из комнаты улетучился весь воздух. Столы, рядом с которыми они находились еще мгновение назад, оказались сплошь засыпанными битым витражным стеклом. Это было жестокое, но завораживающее зрелище – в воздухе еще стоял столб сверкающей стеклянной пыли.

Абдулла потряс головой – взрывом ему заложило уши; в комнате стоял отвратительный запах взрывчатки и керосина. Стены покрылись оспинами от шрапнели. Ковер горел и дымился, источая запах горелой овечьей шерсти. Скоро здесь нечем будет дышать. Им с Гази каким-то чудом удалось уцелеть. Он почувствовал, что его лицо испачкано чем-то теплым и липким. Кровь. Разлетевшиеся осколки стекла порезали его.