Джудит Гулд - Вспышка. Книга вторая

– Л чего вы ожидали? – Тамара пристально смотрела в его бесцветные глаза, как бы бросая ему вызов.

– И какова… гм… цель вашего посещения?

– Самая простая, – спокойно ответила она. – Само посещение.

Его пальцы забарабанили по обшарпанному письменному столу.

– И сколько вы собираетесь здесь пробыть?

Она пожала плечами.

– Все зависит от того, понравится ли нам здесь. Несколько дней, несколько недель… возможно, даже несколько месяцев. Это мой первый отпуск за много лет, и я намерена насладиться им в полной мере.

– Понятно. – Диггинс сжал губы и нахмурился. – Здесь сказано, что вас зовут Тамара Боралеви, – мягко проговорил он и, подняв вверх ее паспорт, помахал им.

– Это моя девичья фамилия. Мой профессиональный псевдоним просто «Тамара», но, поскольку даже кинозвездам не разрешается путешествовать без фамилии в паспорте, после смерти своего мужа я взяла свою девичью фамилию. Я не понимаю, в чем проблема.

– Обычно мы пропускаем звезд вашего ранга без каких бы то ни было формальностей, но, зная вашу фамилию… в общем, это меняет дело, не правда ли? – Его глаза, казалось, горели.

Тамара с непроницаемым лицом смотрела на него, небрежно перекинув ногу на ногу и обхватив ее руками. Она терпеливо ждала.

– Мне необходимо убедиться, – резко произнес Диггинс, – приходитесь ли вы родственницей некоему Шмарии Боралеви.

Заслышав имя своего отца, Тамара с трудом сдержала охвативший ее панический страх, но ей не удалось помешать румянцу выступить на ее лице.

– Господи, как же тут жарко, – пробормотала она и, взяв со стола Диггинса тоненькую папку, принялась яростно обмахиваться ею. – Пожалуйста, нельзя ли покороче, а не то меня хватит тепловой удар?

– Принеси стакан воды. – Диггинс щелкнул пальцами, и сержант бросился за водой. Он вернулся с двумя стаканами: одним для Тамары, и другим – для Инги. Тамара начала пить, а Диггинс продолжал: – Это взрывоопасная местность. Наплыв еврейских беженцев страшно злит арабов, вынуждая их к самозащите, и нам приходится стараться изо всех сил, чтобы сохранить здесь хотя бы видимость мира. Поверьте мне, мисс. Боралеви, мы же не хотим превратить Палестину в зону войны, не правда ли?

– Я тоже этого не хочу. Но какое все это имеет отношение ко мне? – Она была в смятении: «Мне следовало быть готовой к чему-то вроде этого. Как глупо с моей стороны. Почему я не использовала фамилию мужа? Теперь я выведу их прямо на отца Черт»

– Вашу фамилию носит один из самых отъявленных контрабандистов оружия в этой стране – заявил бригадир – Политику властей вкратце можно свести к следующему чем меньше оружия попадет в руки гражданского населения, тем вероятнее сохранение мира в Палестине.

– Я уверена что это очень благородная политика, – мягко проговорила она. – Однако, при всем моем уважении я не понимаю что все это значит. Какое отношение может иметь моя фамилия к допросу, который вы мне учинили? Я ведь не провожу сюда оружие.

– А я этого и не говорил, мисс Боралеви, – терпеливо объяснил он. – Я лишь задаю вам вопросы, пытаясь выяснить, не родственница ли вы человеку, который находится в розыске за подстрекательство к насилию и контрабанду оружия. Это очень серьезные обвинения.

– Бригадир Диггинс, – с жаром проговорила Тамара, – вы скрупулезно проверили наш багаж и не обнаружили никакой контрабанды. Я не могу сидеть здесь и безропотно сносить ваши обвинения.

– Дорогая мисс Боралеви Я ни в чем вас не обвиняю. Пожалуйста, постарайтесь войти в наше положение. Виной всему ваша фамилия. При любом ее упоминании мы обязаны все проверить. Я не волен делать исключения.

– В таком случае позвольте вас ознакомить с некоторыми фактами моей биографии – Лицо ее было мрачным она с трудом сдерживала гнев. – Я едва помню свою мать и вообще не помню отца. У меня нет родины, и воспитала меня мисс Мейер. – Она показала на Ингу. – Большую часть жизни я провела в Соединенных Штатах, и последние семь лет снималась в кино. К вашему сведению, родных у меня нет. Это мой первый и, вне всякого сомнения, последний приезд в эту страну. Я понятия не имею о том, что здесь происходит. Честно говоря, я вообще почти ничего не знаю о Ближнем Востоке, но должна заметить, что это место начинает нравиться мне все меньше и меньше. Если из-за моей фамилии я в этой стране нежеланный гость, надеюсь, вы будете столь любезны, чтобы помочь мне первым же пароходом отправиться в Грецию или любую другую страну.

– Я вовсе не имел в виду…

– Прошу вас, – прервала его она. – Избавьте меня. Я не собираюсь оставаться там, где мне не рады.

Призвав на помощь все свое искусство, Тамара подняла голову и устремила на него пристальный взгляд, играя перед ним, как перед камерой.

– Мне также хотелось бы сообщить вам, и пусть это останется между нами, – она понизила голос, – что, когда я пару месяцев назад была в Лондоне, ваш король пригласил меня на обратном пути нанести ему повторный визит и поделиться с ним своими впечатлениями о Палестине. Боюсь, что теперь я смогу рассказать ему очень немного, за исключением, конечно, факта нанесения мне оскорблений и унижений одним из его верноподданных слуг.

Англичанин безмолвно смотрел, как она поднимается па ноги.

– Инга, давай поскорее покинем эту адскую печь и выясним, не будет ли капитан Гудхью так любезен, чтобы взять нас обратно на борт «Лервика». – Повернувшись, она направилась к двери; за ней молча последовала Инга, разинув от изумления рот и растерянно пожимая плечами.

Диггинс наблюдал, как они идут к выходу, пытаясь понять, не является ли поведение Тамары обычным блефом. Это должно быть именно так. Не правда ли?

Дверь была совсем близко. Подавив раздражение и сдержав сердитый возглас, готовый сорваться с его губ, он вскочил на ноги и стремглав бросился к двери, преградив ей путь.

– П-пожалуйста, мисс Боралеви, н-не надо принимать поспешных решений, – запинаясь, быстро проговорил офицер, не давая ей пройти. – Я не хотел вас обидеть. Я лишь задавал вопросы, которые обязан был задать. – Он откашлялся. – Было бы жаль так скоро уехать, унося с собой столь плохие впечатления, не так ли? – Последовавшая за этим доверительная улыбка не слишком ему удалась.

Тамара взглянула на него, всем своим видом показывая, что колеблется. У него на лбу выступили капли пота, а на рубашке с короткими рукавами под мышками расплылись пятна. Ей стало стыдно. С какой легкостью с ее губ слетала искусная ложь, а на лице отражались притворные эмоции; вот оно, наследство Голливуда. Но она обязана защитить отца. Любой ценой.

В конце концов Тамара вздернула подбородок и позволила ледяной улыбке появиться на своих губах.

– Хорошо, бригадир, – отрывисто проговорила она. – Если я верно вас поняла, мы можем идти?