Мари Фишер - Судьба Лилиан Хорн

– Вы так думаете?

Михаэль Штурм, не глядя на нее, сделал ей знак, приглашая следовать за ним:

– Пройдемте! – Он открыл дверь в кабинет профессора Фабера и бросил как бы невзначай, через плечо: – Ты тоже, Джо. Мне нужен свидетель.

Лилиан Хорн, не зная, что ее ждет, повернулась к молодым мужчинам.

– Прикажете раздеться?

– Спасибо, не нужно, – отрезал Михаэль Штурм, словно защищаясь.

– Но я подумала, вы хотите меня осмотреть?

– Подойдите, пожалуйста, к окну. Да, вот сюда! А теперь покажите мне вашу правую руку.

Лилиан Хорн раскрыла в изумлении глаза.

– Зачем?

– Не задавайте так много вопросов, просто выполняйте мои указания.

– Какой, однако, вы грубый, – нараспев произнесла Лилиан Хорн, – а я-то приняла вас за джентльмена! – Она протянула ему правую руку.

Он взял ее кисть и повернул ладонью кверху.

– А-а, теперь я все понимаю! – воскликнула Лилиан. – Вы хотите изучить линии моей руки, чтобы узнать – сделала я это или нет. Вы что же, действительно верите, что таким способом можно все узнать?

– Подойди сюда, Джо, – попросил Михаэль Штурм, – да, с лупой… – Он взял у него из рук увеличительное стекло и стал разглядывать в него большой и указательный пальцы подозреваемой. – Ты что-нибудь видишь?

– Э-э, проклятие, я так и думал!

– Два ровных острых пореза.

– Ах, это! – Лилиан Хорн деланно засмеялась. – Сказать вам, как я их заработала? Я хотела открыть бутылку водки, а алюминиевый колпачок…

Михаэль Штурм не дал ей договорить.

– Все это вы будете рассказывать следователю! Спасибо, можете идти.

– Означает ли это, что я свободна?

Судмедэксперт Штурм открыл дверь и сделал знак полицейскому.

– Назад, в следственную тюрьму.

– Но послушайте, теперь я уж совсем ничего не понимаю!

Полицейский молча защелкнул наручники у нее на запястье и вывел ее.

– Ты прав, дело – дрянь. – Джо Кулике сел на край письменного стола. – А вдруг причиной на самом деле служит алюминиевый колпачок. Не знаю, случалось ли такое с тобой, а вот со…

– Давай не будем себя обманывать, Джо, эту историю она выдумала заранее.

– Может быть так, а может быть и нет. Михаэль, я прошу тебя! Никто не заставляет тебя лгать или что-то подтасовывать! Опиши просто все как есть. Ну, например: «не исключено, что подозреваемая действительно порезалась, как она утверждает, открывая бутылку водки». Ведь так ты ни на йоту не отступишь от правды. В конце концов, такое действительно не исключается!

– И мы заработаем хороший куш, а? – Штурм придвинул к себе формуляр и снял колпачок с ручки.

– А разве это так плохо?

– Зато нечестно, поскольку не отвечает моим убеждениям. Посмотри, полицейский еще здесь? А то он мог бы сразу забрать акт судебно-медицинской экспертизы.

И Михаэль Штурм написал: «… на большом и указательном пальцах правой руки два ровных прямых пореза, полученных не больше трех, но и не меньше двух дней назад, причиной которых является с достаточной степенью вероятности, граничащей с уверенностью, пользование лезвием безопасной бритвы».

Он думал, что был объективен, когда писал заключение, еще не осознавая, что случившееся уже слишком сильно затрагивает его лично.

Заключение судебно-медицинского эксперта Михаэля Штурма явилось для инспектора Крамера решающим. Он со спокойной совестью мог закончить дознание и передать дело об убийстве Ирены Кайзер и подозреваемую следствию.

Для прессы и любопытной публики это убийство, впрочем, и так было известно только как дело Лилиан Хорн. Судьба и личность убитой не вызывали особого интереса, находясь в тени предполагаемой убийцы, чья вина в глазах общественности уже сейчас была неопровержимо доказана.

Ее фотография – красивой ухоженной блондинки без возраста, с открытым вызывающим взглядом – появилась во всех газетах и произвела впечатление на всех, кто ее видел. Казалось, что Лилиан Хорн окружает зловещая аура, которая наводила на мысль, что такая женщина способна была перерезать сопернице горло. Сообщения о ней вызывали у читателей невольное содрогание, смешанное с похотью.

«Убийца с янтарными глазами» – кричали заголовки; «Убийца, не знающая сострадания» или «Лилиан Хорн убирает соперницу с пути». Обыватели уже осудили ее еще до того, как дело легло на стол в зале суда.

Журналисты расспрашивали фрау Фельнер, которая не скрывала своего мнения о молодой и вызывающе красивой коллеге. Она дословно воссоздавала разговор между Лилиан Хорн и своим шефом, случайно услышанный по селектору в пятницу, дополняя его выдуманными деталями. Она утверждала, что собственными ушами слышала, как Лилиан Хорн наседала на директора, заставляя его жениться на ней, а тот отверг ее, сославшись на болезнь жены и на то, что не может бросить ее в таком состоянии.

– Господин директор определенно не желал смерти своей жены, – усердствовала фройляйн Фельнер, – такой хороший порядочный человек. Я уже больше пятнадцати лет работаю у него и могу с уверенностью сказать, что прекрасно знаю его. Но Лилиан Хорн словно свела его с ума, это такая ужасная женщина, ее ничто не остановит! От нее всего можно ожидать, поистине всего!

Газетчики отыскали и сестру Элизу, которая, правда, была в своих показаниях куда более сдержанной. Она уже успела оправиться от шока. Репортеры остановили ее, когда она выходила из больницы.

– Вы обнаружили труп. Скажите нам… – попытался задать свой первый вопрос один из журналистов.

Но сестра Элиза решительно отмахнулась.

– Все было ужасно. Пожалуйста, не напоминайте мне. Я не хочу говорить об этом.

– Вы первой указали полиции на преступницу? Откуда вы узнали, что только Лилиан Хорн могла совершить преступление?

– Я этого не знала! Пожалуйста, пропустите меня! Но репортеры загородили ей дорогу и защелкали камерами.

Сестра Элиза прикрыла лицо чемоданчиком.

– Вы же сами сказали инспектору Крамеру…

– Только то, что моя подопечная очень ревновала к Лилиан Хорн, и это было правдой. Больше я ничего не знаю и не могу больше ничего сказать.

Однако даже эти скудные сведения, попавшие в прессу, возымели свое действие на общественное мнение.

Репортерам, правда, не удалось добраться до директора Кайзера. Он сумел полностью изолироваться от них, а его адвокаты дали понять главным редакторам тех газет, которые особенно рьяно усердствовали в освещении дела Лилиан Хорн, что он будет неумолимо преследовать любую лживую или клеветническую информацию о нем и его отношениях с Лилиан Хорн в судебном порядке. А так как Курт Кайзер обладал и средствами и возможностями, чтобы осуществить свою угрозу и мог затеять и выиграть любой, даже самый затяжной судебный процесс, пресса вела себя с опаской в высказываниях по его адресу.