Мари Фишер - Судьба Лилиан Хорн

– Дайте ему сказать, – произнес инспектор Крамер, – мы за это время уже успели убедиться, что его гипотезы не лишены основания. Итак, что вы хотите нам сообщить?

Михаэль Штурм рассказал о своем визите на виллу Кайзеров и о тех выводах, к которым пришел.

– Не так уж плохо, – сказал инспектор Крамер.

– Вы проверите мои подозрения? – спросил Михаэль Штурм с надеждой в голосе.

– И их тоже. Мы допустили при первом расследовании ошибку, сконцентрировав усилия на одной версии. На сей раз, я проверю все возможные варианты. И досконально изучу женщин, имевших хоть малейшее отношение к Кайзеру. Как, впрочем, и мужчин, вполне вероятно, что речь идет о наемном убийце. Но, прежде всего я поставлю в известность прокурора и начну ходатайствовать о возобновлении дела Лилиан Хорн. – Инспектор Крамер, кряхтя, поднялся. – Хорошенькую работенку, нечего сказать, навязали вы на мою голову, дорогой Штурм. – Он скатал шкуру степной овцы. – Вы мне представите результаты лабораторного анализа в письменном виде? Чтобы у меня были документы на руках.

На основании новых фактов, неизвестных суду при первом процессе против Лилиан Хорн, доктору ван Боргу удалось добиться возобновления производства дела еще до летнего перерыва.

Пресса тут же пронюхала о сенсационном повороте в деле Лилиан Хорн, и имя ее опять запестрело в газетных заголовках: «Красотка с янтарными глазами – жертва судебной ошибки», – писала одна газета, ей вторила другая: «Из-за ошибки судебно-медицинского эксперта Лилиан Хорн отправили в тюрьму». С невероятной прытью они перевели женщину, которую окрестили меньше года назад хладнокровной убийцей, в разряд великомучениц.

Михаэлю Штурму не очень доставалось в этих публикациях. И хотя именно он был тем экспертом, допустившим в свое время роковую ошибку, он ведь сам ее и обнаружил и вместо того, чтобы замять дело, открыто во всем признался.

Но мягкий тон статей в прессе – некоторые газеты даже делали из него героя – привел к тому, что козлом отпущения стал вместо него профессор Фабер, а к этому в профессиональных кругах отнеслись весьма сурово.

– Я очень, очень разочарован вами, – сказал ему профессор Фабер. – Вы отстраняетесь от должности первого ассистента до конца вашего пребывания в Институте. – Он резко повернулся спиной к своему заместителю, лишив его возможности объясниться с ним, защитить себя или хотя бы извиниться.

Но это было еще полбеды – ведь Михаэль Штурм уже раньше объявил о своем уходе. Через несколько дней он получил официальное уведомление городских властей Касселя, сообщавших ему, что в связи с последними событиями городское управление не решается доверить ему такой ответственный пост, как руководство Институтом судебной медицины в их городе, и считает все прежние договоренности недействительными.

– Я бы не позволил так с собой обращаться, – сказал Джо Кулике, узнав об этом, – отстаивай свои права! В конце концов, у тебя есть контракт!

Михаэль Штурм покачал головой.

– У меня нет желания судиться. Иначе я лишусь расположения даже тех, кто до сих пор, хотя бы в душе, был на моей стороне. А добиться справедливости в суде я все равно не смогу. Даже ван Борг и тот не дает мне ни малейшего шанса.

– Но что ты такого сделал? Ты ошибся. С каждым случается. Хотел бы я посмотреть на того врача или судебно-медицинского эксперта, который никогда не ошибался.

Михаэль Штурм улыбнулся.

– Но я признал свою ошибку. Вот в чем мое преступление.

Он не беспокоился о своем будущем. Судебно-медицинских экспертов везде не хватало. Он не сомневался, что пристроится где-нибудь, хотя, конечно, ему придется похоронить на ближайшее время свои мечты о посте руководителя.

Мать его не донимала советами и упреками, и он был очень благодарен ей. Только теперь он осознал, что разрыв с Евой произошел в самый нужный момент. Она бы не вынесла краха его карьеры.

До возобновления процесса он проводил время за поисками новой работы и изучением специальной литературы.

Но один отказ следовал за другим, и постепенно ему стало ясно, какие размеры в профессиональной среде принял бойкот против него. Он уже начал подумывать, не сменить ли ему профессию, но это означало бы напрасно потерянные годы – ведь, в конце концов, он посвятил себя судебной медицине, это же не хобби для него, которое можно отбросить и заняться другим.

С каждым днем он становился все мрачнее. Если бы он мог хоть навестить Лилиан Хорн, увидеть ее, поговорить с ней! Но адвокат ван Борг настоятельно отсоветовал ему делать это. Даже малейшее подозрение в его личной заинтересованности в деле выставит, по его мнению, новое врачебное заключение в ложном свете.

Однажды он случайно увидел в городе Еву – та очень довольная прогуливалась рука об руку с Джо Кулике вдоль витрин. Он подумал, что эта встреча – хороший повод, чтобы восстановить их отношения. Но не нашел в себе сил.

Он быстро перешел на другую сторону улицы, стыдясь своей собственной трусости.

Последнюю точку в затянувшейся травле поставил не кто иной, как инспектор Крамер. В один прекрасный день он появился на пороге его квартиры – седой мужчина в серой фетровой шляпе, с мрачным лицом и колючими маленькими глазками.

Михаэль Штурм хотел скрыть, как ему плохо на самом деле, но инспектор полиции не дал себя провести.

– Так все еще и не нашли ничего подходящего для себя? – спросил он.

– Я довольно разборчив, знаете ли, – уклончиво ответил Михаэль Штурм.

– Да-а, тогда уж и не знаю, удостоите ли вы вниманием мое предложение. Вам ведь известно, что афганскую полицию ставили на ноги немцы. Так вот теперь наши коллеги хотят создать у себя Институт судебной медицины. Я подумал, может, вам доставит удовольствие взять на себя эту миссию? Вам придется, естественно, строить все на голом месте, зато мероприятие будет дотироваться на высшем уровне, а для молодого врача-эксперта это, по-моему, вообще прекрасно.

В Михаэле сразу проснулась надежда.

– И вы думаете, у меня есть шанс, господин инспектор?

– Разумеется. Наверху только и ждут вашего заявления.

Михаэль Штурм мгновенно оценил, что это для него самый лучший выход – покинуть на время родные края и самостоятельно попробовать начать новое дело в чужой далекой стране.

Он не знал, как благодарить инспектора Крамера, чувствуя себя освобожденным от навалившегося на него кошмара и с надеждой глядя в будущее.

Повторный процесс против Лилиан Хорн длился всего один день, и исход его был предопределен с самого начала.

Новые свидетели – фоторепортер, сделавший первый снимок на месте преступления, и врач-эксперт Михаэль Штурм, обнаруживший засохшие капли крови и проведший их анализ, предоставили доказательства, что Лилиан Хорн не убийца.