Мари Фишер - Судьба Лилиан Хорн

Она появилась в темном костюме, не накрашенная, с естественными темными волосами, но не произвела этим впечатления сломленной женщины, – она как бы выразила свое презрение ко всему тем, что отказалась от своего прежнего блистательного облика. С презрительно опущенными уголками губ и высоко поднятой головой выдержала она натиск камер и магниевые вспышки фоторепортеров, а также жадные взгляды зрителей в зале.

Уже в три часа пополудни был оглашен приговор: оправдать в связи с доказанной невиновностью.

Михаэль Штурм прошел потом в маленький конференц-зал, где ее задержал защитник, пока не разойдутся газетчики и публика.

– Ну, доктор, – сказала Лилиан Хорн, – теперь вы, вероятно, ожидаете, что от избытка благодарности я кинусь вам на шею?

Действительно, он ожидал признательности с ее стороны и почувствовал себя задетым ее циничным тоном.

– Ничуть, – сказал он с ожесточенным упрямством.

– Вот и правильно, ведь это вы ввергли меня в тот окаянный омут, значит, вашим треклятым долгом было исправить свою ошибку и вытащить меня оттуда.

– Только чаще бывает так, – вмешался ван Борг, – что люди с большей охотой делают нечто приятное и удобное для себя, чем выполняют тягостный долг признания своих ошибок.

– И то, правда. – Она улыбнулась и протянула Михаэлю свою тонкую крепкую ладонь. – Спасибо, доктор. Вы вернули мне веру в людей.

– Вот так-то лучше, – заметил адвокат.

– Какие у вас теперь планы? – поинтересовался Михаэль Штурм.

– Не имею пока ни малейшего представления. – Она пожала плечами. – Где-нибудь затаиться, где меня никто не знает. Найти работу. Начать новую жизнь. Возможно, даже сменить фамилию.

– Разве это так необходимо? Вы же оправданы в связи с доказанной невиновностью.

– Все так. Но если человек находился под подозрением в убийстве, хвост за ним все равно тянется. Я хорошо знаю людей. Всегда найдутся такие, которые будут думать: а вдруг это все-таки была она?

– Я же доказал…

– Это слишком сложное доказательство, доктор, многие не сумеют в нем разобраться. Пока не найден настоящий убийца, я по-прежнему вызываю подозрение, да, даже и теперь… ну, не знаю. – Она засмеялась. – Но разве нам так необходимо говорить об этом именно сегодня? В любом случае я на воле. Свобода – это главное. Только тот, кто сидел в тюрьме, может оценить ее по-настоящему.

Доктор ван Борг стоял у окна и смотрел на главную площадь внизу.

– Сейчас уже можно будет идти, – сказал он.

– Лилиан, – Михаэль взял ее за руки. – Вам надо начать новую жизнь, я тоже хочу это сделать, не попробовать ли нам сделать это вместе?

Она внимательно посмотрела и молча отрицательно покачала головой. Он не отступал.

– Вам нужна другая фамилия – я могу вам ее дать.

– Неверное решение, – усмехнулась она, – знаете, что скажут люди? «Ну, ясно, она свела его с ума, и тогда он взял и что-то там выдумал, чтобы вытащить ее из тюряги». Нет, мой дорогой доктор, из этого ничего не выйдет. Мы бы составили странную, даже трагическую пару.

– Действительно ли столь важно, что скажут люди? Я уезжаю в Афганистан, Лилиан, там нас никто не знает. Раньше вы не обращали внимания на то, что скажут про вас люди.

Она мягким движением высвободила свои руки из его пальцев.

– По правде говоря, я в этом не изменилась. Тут я, видимо, неисправима. Но вы здорово сели в лужу из-за меня, и я не хочу добивать вас.

– Чепуха, Лилиан. Я – крепкий орешек. Меня не так-то легко сломить.

– Нет, – заявила она упрямо, – нет и нет. Вы можете говорить, что угодно, я все равно скажу, нет. Я наделала достаточно глупостей в своей жизни.

– А если я признаюсь, что люблю вас?

– Тогда я отвечу вам – у нас еще есть парочка лет впереди. Не торопите события, пусть все идет своим чередом, доктор. Жизнь полна неожиданностей. – Она еще раз протянула ему руку и повернулась к адвокату. – Ну, мы можем идти?

– Толпа разошлась, – ответил ван Борг.

Михаэль Штурм смотрел ей вслед, как она выходит из зала – очень стройная, прямая, с высоко поднятой головой, – и чувствовал себя несчастным, но одновременно одухотворенным, как никогда.

В последующие недели и месяцы Михаэль Штурм был загружен делами выше головы. Его назначение судебно-медицинским экспертом в Кабул решилось положительно, и он подписал контракт.

Затем выяснилось, что для создаваемого в афганской столице Института пока есть только голые стены. Ему пришлось организовать все самому. Необходимые для работы средства он должен был получить в министерстве экономической помощи развивающимся странам, что привело к частым поездкам в Бонн и длительным переговорам с чиновниками. Ему пришлось лично следить за тщательной упаковкой и отправкой в Кабул оборудования. Затем довольно сложным и хлопотным делом, оказалось, найти способного и добросовестного химика, который согласился бы на работу в Афганистане. Наконец Михаэлю удалось и это.

За всеми этими хлопотами он ни на час не забывал о Лилиан Хорн. И даже надеялся, что ему удастся уговорить ее на отъезд с ним вместе в далекую чужую страну. Но решающим условием ее согласия было полное оправдание, возможное только при задержании истинного убийцы Ирены Кайзер.

Михаэль Штурм решил поговорить с инспектором и узнать, как продвигается возобновленное расследование.

Тот только пожал плечами.

– У нас есть один след… отдельные моменты наводят на подозрение, но действовать решительно мы сможем только, когда будем абсолютно уверены, что нашли истинного убийцу. Хватит ошибок.

– И когда это будет? – не отставал от него Михаэль.

– Надеюсь, вы не ждете от меня, чтобы я точно назвал вам день и час? Обещаю – мы сделаем все возможное. Хотя бы в собственных интересах.

Михаэлю не оставалось ничего другого, как довольствоваться этим ответом.

Лилиан Хорн переехала в Дюссельдорф. Адвокат ван Борг без колебаний дал Михаэлю Штурму ее адрес. Он навестил ее в свой самый последний вечер перед отлетом в Кабул. «Фольксваген» он уже продал и потому приехал поездом.

Его поразило, что Лилиан Хорн живет на одной из лучших улиц города. Дом был старым и солидным и выделялся своим внушительным фасадом. Лифт поднял Михаэля на шестой этаж, потом поднялся еще на несколько ступенек вверх, прежде чем оказался перед дверью, на которой увидел табличку «Лилиан Хорн».

Она открыла на его звонок, и он увидел, что она вновь обрела свой прежний элегантный облик и уверенность в себе. Домашний костюм подчеркивал ее стройные линии – после выхода на свободу она, очевидно, соблюдала диету и сбросила несколько лишних фунтов. Ее коротко подстриженные волосы были теперь слегка завиты и покрашены в рыжеватый цвет. Только морщинки в уголках глаз выдавали, что ей пришлось пережить.