Сесиль фон Зигесар - Хочу все и сразу

Нейт обхватил Дженни за талию и потащил ее в противоположную сторону, к другому выходу. Джейн напряглась и спросила:

— Эй, куда ты меня ведешь?

— Я хочу посмотреть себе ремень, — сказал Нейт, мысленно надеясь, что Блэр с Сереной их не заметили.

Поздно.

— Нейт! — услышал он вдогонку голос Серены. — Эй, Нейти!

Нейт медленно обернулся. Серена уже подбежала к нему, чтобы обнять, обдавая его сладким ароматом сандалового дерева и лилий. Потом она чмокнула в щеку Дженни.

— Привет, что вы тут делаете? Дженни покраснела:

— Да так, ничего особенного.

Блэр стояла чуть поодаль, критически оглядывая несуразную черную парку Дженни и ее лохматую красную шапку. Нейт с улыбкой кивнул ей:

— Привет, Блэр.

Блэр поправила на плече большую пурпурную сумочку, откинула волосы с лица и ответила, как бы обращаясь ни к кому конкретно:

— Привет. — Потом взглянула на Дженни: — Привет, Дженни. Счастливого Рождества.

Дженни отвела руку с маленьким пакетом за спину, словно Блэр собиралась вырвать его у нее и посмотреть: а что же там такое?

— Счастливого Рождества, — неуверенно ответила она.

Блэр видела, что эта парочка явно покупает друг другу подарки на Рождество, и ее так и подмывало поиздеваться.

— Ребят, вы нам не поможете? — сказала она с наигранным оживлением. — Мы тут подбираем подарки для Флоу и Майлза. Ну, вы их помните… Мы с Сереной подзапутались, — и она легонько толкнула Серену локотком, — она хочет купить туалетную воду. Нейт, ты не поможешь?

Нейт не пользовался туалетной водой, и ему очень хотелось смыться, но мозгов выбраться из сложившейся ситуации не хватало.

— Ради бога, — ответил он с неохотой.

Блэр подвела его к прилавку, и не успел Нейт опомниться, как она, схватив его за запястье, прыснула «Дольче энд Габбана». Она прекрасно знала, что эта туалетная вода неблагородно воняет сыром с благородной плесенью.

— Ну, как тебе? — спросила она и потянула руку Нейта к носу Дженни.

Дженни чихнула.

— Будь здорова, — сказала Серена.

Дженни чихнула снова. Нейт поморщился:

— По-моему, слишком резкий запах.

— Н-да? Тогда, может, этот? — Блэр схватила его левую руку и прыснула на запястье «Гермес д'Оранж».

Это был чистый, классический запах. Блэр даже сама иногда пользовалась этой туалетной водой.

Нейт понюхал руку, и на него сразу нахлынули воспоминания: как они с Блэр лежали на ее кровати, как он целовал ее в голый животик.

— Вкусно, — пропел Нейт.

А у Дженни текло из носа, как из крана. Она вытерла нос перчаткой.

Серена взяла руку Нейта и поднесла ее к своему лицу:

— О, это твой запах, Нейт. — И искренне добавила: — Дженни, обязательно купи Нейту в подарок на Рождество эту туалетную воду.

Дженни снова вытерла нос. Во-первых, у нее больше нет денег, а во-вторых, она уже сделала Нейту прекрасный подарок. Она взглянула на него, рассчитывая на поддержку, но Нейт стоял как истукан, вперившись глазами в Блэр, с вытянутыми вперед руками.

И тут в сердце Дженни закралось сомнение. Почему с ней он такой душка, а со всеми другими как полный… остолоп. Блэр сморщила носик:

— Даже не знаю. Я бы купила Майлзу что-то более личное.

— Например? — спросила Серена, продолжая подыгрывать подруге.

— Лично я подарила Нейту боксерки с корабликами, — подсказала добрая Дженни. — Там есть с разными картинками. Сходите и посмотрите.

Нейт улыбнулся и, как баран, проблеял:

— Да, там классные боксерки.

Блэр схватила зеленый пробник одеколона «Гермес»: ей так и хотелось запустить его в Дженни. «Боксерки? Ах ты, маленькая шлюшка!»

Серена поняла, что козни Блэр обратились против нее же самой.

— Пойдем, Блэр. — Она потянула подругу за рукав. — Я там приглядела бикини. Хочу примерить.

Блэр поставила пробничек на место.

— Хорошо, — ответила она с прохладцей.

— Завтра мы улетаем на Сент-Бартс, — сказала Серена и поцеловала Нейта в щеку.

Блэр нервно теребила рубиновое колечко на пальчике. Нейт подошел к ней, поцеловал в щеку:

— Счастливого Рождества, Блэр.

Ну что ж, истинная женщина никогда не покажет, что она уязвлена.

— Счастливого Рождества, — промолвила Блэр и, подняв голову как можно выше, стараясь при этом не упасть, гордо пошла к лифту, увлекая за собой подругу.

Нейт восхищенно смотрел вслед, наблюдая, как темные волосы Блэр сверкающей волной ниспадают на ее синее кашемировое пальто. Он поднес левую руку к лицу и вдохнул этот чистый, свежий аромат, точно так же пахла кожа Блэр. Он обернулся к Дженни. Нагромождение кудряшек. Несуразная черная парка. Маленькие ручки. Робкая улыбка. Хорошо, что Блэр ушла, потому что сравнение было не в пользу Дженни.

Нейт бросил взгляд на пузырек с духами в форме балерины:

— Слушай, а ты «Щелкунчика» смотрела?

Дженни отрицательно покачала головой. «Э, так не пойдет», — подумал Нейт. Он водил Блэр на «Щелкунчика» три Рождества подряд. Прикольная вещь. Похоже на глюки. В первом акте на сцене стоит обыкновенная елка. Потом девочка засыпает, ей снится сон, а дерево начинает расти — прямо как культурист на стероидах. И вымахивает эта елка даже выше, чем та, что стоит у Рокфеллер-центра. Потом оживают все игрушки и начинают драться друг с другом. Потрясно!

Нейт вытащил сотовый из кармана:

— Завтра вечером мы ужинаем у твоего отца? Дженни утвердительно кивнула.

— Попробую заказать билеты на утренний спектакль.

Дженни склонилась к витрине с парфюмерией: на нее опять нахлынули симптомы, похожие на лихорадку, о которых говорила мисс Дохерти. Боже мой! Нейт поведет ее на балет! Разве это не любовь?..

В пятницу Дэн отправился в свою любимую китайско-кубинскую кофейню на Бродвее и заказал кофе с молочной пенкой и блинчик с овощами. Усевшись за столик, он вытащил новенький черный блокнот и черную шариковую ручку. Вот уже неделю Дэн пытался написать хоть одно стоящее стихотворение и отослать его с другими работами во вступительную комиссию. Но стихотворение не получалось. Прежде такого не случалось: стихи сочинялись сами собой. Экзамены? Но дело вовсе не в экзаменах. Дэн в творческом тупике.

Он отпивал кофе мелкими глотками, проливая пенку на чистую белую страницу своего блокнота. В какой-то степени состояние творческого тупика ставило Дэна на один уровень с великими писателями. Такое бывало с Толстым и Хемингуэем. Он не уверен насчет французов экзистенциалистов, но наверняка и они прошли через это. Но все равно от этого не легче. Сплошное мучение.

Бедная, истомленная душа.

Проглядывая ранее свои старые блокноты, Дэн сделал вывод, что последнее заслуживающее внимания стихотворение было написано на День благодарения, когда они с Ванессой впервые поцеловались.