Сесиль фон Зигесар - Ты - все, что я хочу

— Вот так, — крикнул фотограф, размашисто вышагивая перед девушками. Он почесал свою бородку, изучая линию.

— Попробуйте положить руки друг другу на талию, — распорядился он.

Девушки так и сделали.

— Нет, слишком напоминает группу поддержки. Отойдите друг от друга и положите руки на бедра. Ноги на ширине плеч. — Он поднял камеру и посмотрел в объектив. — Плечи назад, подбородки вверх… это все, — распоряжался он, щелкая, фотоаппаратом.

Дженни изо всех сил старалась выглядеть сильной и смелой, готовой к преодолению преград, такой, какой, по ее мнению, должна быть модель «Найк». У нее не было мышц скалолаза или бегуна, но их не было и у остальных.

— Для чего это вообще? — шепнула она своей соседке.

— Для какого-то журнала для девушек, — ответила та и спросила у фотографа: — Какое выражение лица нам сделать?

— Без разницы, — ответил фотограф, встал на табуретку и продолжил съемку.

Дженни расслабила свое готовое-к-преградам лицо. Что значит «без разницы»? Она закрыла глаза и надула губы.

— Молодец, коротышка! — крикнул фотограф.

Дженни распахнула глаза, совершенно запутавшись. Она показала зубы и сморщила нос. Потом выставила язык.

— Превосходно! — отреагировал фотограф.

Дженни хихикнула. На самом деле это было гораздо веселее, чем пытаться выглядеть красивой и соблазнительной. По крайней мере, можно проявить себя. И впервые в жизни перед камерой — в одном спортивном лифчике — она совершенно забыла о своей груди.

А это — чудо уже само по себе.

— Как оно, тренер? — небрежно спросил Нейт. В «Сарабетс», где тренер Йеля заказала столик, он пришел, опоздав на сорок минут. — Извините, я опоздал. До сих пор отходняк после вчерашней ночи.

С тех пор как Нейт ушел от Бриджит, он выкурил еще два косяка. Теперь его глаза напоминали крохотные щелочки, а с лица не сходила дурацкая улыбка.

В «Сарабетс» было много света, цветов и модных мамаш с детками и мужьями, читающими воскресные газеты. И буквально все здесь источало аромат кленового сиропа.

— Присаживайся, — указала тренер на место напротив. Грива ее светлых волос спадала на плечи, ее губы были накрашены красной помадой, на ней был какой-то серебристый топ. Она была похожа на старшую, давно пропавшую сестру Джессики Симпсон. —

Хорошая кепка, — добавила она с улыбкой.

На голове у Нейта была бейсболка с эмблемой, которую тренер подарила ему при первой встрече.

— Я и бандаж надел, — сказал он, изо всех сил пытаясь сохранить невозмутимый вид. Играть роль негодяя ему удавалось все лучше и лучше. Он взял кекс из стоявшей на столе корзинки и целиком запихнул себе в рот. — Твою мать, я голоден как собака, — добавил он с набитым ртом.

— Ешь сколько угодно, — великодушно позволила тренер. — Я привыкла к команде голодных парней.

— Хм, — промычал Нейт. Это оказалось сложнее, чем он предполагал. Он взял руками целый кусок масла и запихнул его в рот, вдогонку к кексу. — Скажите, и почему я должен хотеть играть с этими хиляками, в конце концов?

Тренер пригубила свою «мимозу».

— Я вижу, ты из тех, кто любит трудности, — сказала она. — Иначе тебе становится скучно. Ты совершаешь поступки, о которых потом сожалеешь. Моя задача — надрать тебе задницу, и обещаю, я буду это делать.

Нейт с трудом проглотил масло. Неудивительно, что команда Йеля так хорошо играла в этом году. Надо признать, он был впечатлен. Но, опять-таки, убедить его выбрать Йель — миссия тренера, единственная причина ее приезда в Нью-Йорк. А его миссией было разубедить ее.

Возможно, он избрал ошибочную тактику. Нейт вытер губы и посмотрел своими неотразимыми зелеными глазами в голубые глаза тренера.

— Вам говорили, что вы сексуальна? — сказал он, потянулся под столом к ноге тренера и положил на нее свою руку.

Тренер спокойно и уверенно улыбнулась.

— Мне часто говорят это, особенно моя команда.

Внезапно Нейт почувствовал дикую боль в руке.

— Твою мать! — заорал он, отдергивая руку и прижимая ее к коленям. Тренер проткнула ее своей вилкой. Он истекал кровью!

— Должна признать, ты меня привлекаешь, — ска¬зала тренер, оставаясь совершенно спокойной. — Ты симпатичный мальчик. Но мне придется удовлетвориться только твоим видом в этом бандаже в раздевалке следующей осенью. — Она порылась в сумке и дала ему пластырь. — Договорились?

В этот момент Нейт понял, что Йель — это место как раз для него. А если и Блер туда попадет? Тогда они будут вместе учиться в Йеле и жить долго и счастливо до конца своих дней. Может быть, и Серена тоже туда пойдет, и они все втроем будут жить долго и счастливо до конца своих дней.

Слишком неправдоподобно.

— Договорились, — ответил он и подозвал официанта. Он заказал пиво и улыбнулся тренеру той самой самоуверенной, обкуренной улыбкой, от которой у девчонок текли слюни, а учителя ставили ему отличные отметки А вместо заслуженных С.

Тренер провела пальцем по зубцам своей вилки.

— Думаю, мне понравится иметь тебя в своей команде, — сказала она.

А нам всем понравится видеть его в бандаже.

Гид, который должен был сопровождать Серену, отсутствовал, что было неудивительно, учитывая ее опоздание на час.

— Приходи в три, — сказала женщина за стойкой администратора. — Будет экскурсия.

Серена вышла из центра посещений Йеля — исторического белого здания с черными ставнями — и размышляла, чем же ей теперь заняться.

— До, ре, ми, фа, соль, ля, си, до! — пропел где-то вдали хор мужских голосов.

— Ля, ля, ля, ля! — вновь пропели голоса.

Серена последовала туда, откуда раздавались эти удивительные голоса — вниз по Элм-стрит к величественной Баттелльской часовне. Дойдя до часовни, она увидела группу молодых людей, выстроившихся перед арочным входом и упражнявшихся в пении. Она слышала об «Уиффенпуфах» — йельской мужской группе а капелла, но никогда не слышала, как они. поют. И не имела понятия, насколько они хороши!

Неожиданно хор запел «Ночной поезд в Джорджию». Серена присела на нижнюю ступеньку, надеясь, что они не будут возражать, если она останется их послушать. И посмотреть — на веселого светловолосого тенора в первом ряду, который все время выступал вперед и исполнял короткие соло; на стоявшего позади мускулистого регбиста, у которого был самый глубокий баритон, который она когда-либо слышала; на веснушчатого ботана, который только что добился признания; на высокого, бледного, худого паренька с восхитительным английским акцентом и невероятно стильными туфлями по моде 1940-х годов.

Серене захотелось подняться и спеть свое собственное маленькое соло: «мальчики Йеля, мальчики Йеля. Ням, ням, ням!»