Кассандра Брук - Со всей любовью

Странно, Джейнис, то, что мне хотелось согласиться. Может быть, нуждаясь в утешении, мы возвращаемся в свои духовные обители. Я вспомнила бормотания и песнопения моего детства, и меня охватила ностальгия. Полная противоположность группенфюреру, подумала я: никаких постфрейдовских прозрений, а только мудрость древних традиций. После моего фиаско с Пирсом ребе был именно тот, с кем мне хотелось бы поговорить.

Что я и сделала – сегодня днем. Он вневозрастно бородат, вел себя как любящий дедушка и ласково взял мои руки в свои. Я не сдержалась и тихо заплакала. Мы разговаривали два часа – по меньшей мере. Сначала в избытке: «Хорошая еврейская жена должна…» и прочее. Но даже в этом было утешение. Затем, исполнив этот свой долг, он стал удивительно ясномыслящим и довольно-таки хитрым. Жена, заверил он меня авторитетно, имеет огромное преимущество над любовницей мужа – она его з-н-а-е-т. Знает его потребности, его идиосинкразии, его слабости, «и вам следует помнить, что молоденькая возлюбленная – источник множества неудобств».

Должна сказать, я никак не думала, что Пирс, лежа в постели с любовницей, испытывает неудобства, но ребе – звали его, естественно, Исаак – заверил меня, что это именно так (но ему-то откуда знать?). Он объяснил, что адюльтер, хотя и может принести мимолетные радости, в прилюбодее вызывает тоску по более трезвым и привычным удовольствиям, от которых он отказался. «Любовник всегда должен быть в наилучшей своей форме. Это оборачивается мучительным напряжением, тогда как муж может беззаботно уставать, быть в дурном настроении или скучать».

Мысль о том, как Пирс жаждет быть в дурном настроении или скучать со мной, пока он срывает одежду со сдобной булочки, показалась мне до смешного маловероятной. И все же в тоне ребе было что-то, что внушало доверие. А может быть, мне просто хотелось поверить. Он убедительно говорил о том, как брак зиждется на проверенных мелочах будничной жизни – ее обычном распорядке, ее предсказуемости, привычках, общих воспоминаниях. Вот чего будет не хватать Пирсу – он в этом не сомневался. (Общие воспоминания! Господи, подумала я, парочка-другая не слишком уместных может прогнать Пирса навсегда.)

Внезапно Исаак посмотрел на меня пронзительным взглядом: «А вы действительно хорошая жена?» Его брови нависли надо мной грозовыми тучами. «Вам дорог Пирс? Вы окружаете его любящей заботой?» Ах, Джейнис! Передо мной всплыли ужасающие картины супружеского блаженства Конвеев: я волоку Пирса в оперу, когда он сказал, что плохо себя чувствует, заявляю, что он ипохондрический слизняк, а он сваливается с пневмонией. Или сушу его носки в духовке – я обещала, что он сможет надеть их на важную встречу. А они были нейлоновыми и превратились в рассыпающиеся комочки. Или bouillabaisse, [18]которым я как-то его накормила, – он клялся, что рыбьи глаза ему подмигивали. Исааку, подозревала я, были прекрасно известны мои таланты как жены. Брови грозили гневом Юпитера. «Иногда, – произнесла я слабым голосом, – мне нравится готовить для него». Буря не разразилась. Лицо ребе исполнилось доброты: возможно, я наконец-то сказала нечто стоящее. «В таком случае, – ответил он, – могу ли я рекомендовать, чтобы вы показали свои таланты? Создайте атмосферу душевной теплоты, семейного уюта. Не сердитесь всякий раз, когда он согрешит. Ваша сила в том, что вы жена, которую он любит. Так употребите эту силу. Но мягко, – продолжал он с мудрой улыбкой. – Приглашайте в гости друзей. Пусть ваш муж увидит, как вас ценят другие. Он увидит, какое сокровище рискует потерять».

Тут он предложил одолжить мне кошерную поваренную книгу, которой часто пользуется его жена. Я рассыпалась в благодарностях, прежде чем отклонила его предложение под предлогом, что мои полки буквально ломятся от поваренных книг (на самом деле у меня их две: «Микроволновая печь облегчает приготовление пищи» и «Феерические фантазии из фарша» Джослин Димблбай). Я не осмелилась признаться, что Пирс – гой и жутко обожает молочных поросят, и тут меня осенила мысль: Испания – страна молочных поросят, а на следующей неделе день рождения Пирса! Быть может, это шанс доказать, что я образцовая нееврейская жена. Перед моими глазами всплыла картина гастрономического великолепия – никакие цветные приложения не могли бы с ней потягаться. И я услышала, как Пирс шепчет, когда удалился последний гость, с благодарным восхищением поцеловав мне руку: «О, Рут, прости меня. Никогда я больше не согрешу!»

Или что-то в этом роде.

Джейнис, эта идея овладела мной всерьез. На обратном пути от Исаака я купила книгу на Гран-виа, посвященную испанской кухне. Масса иллюстраций; ингредиенты и количества указаны четко, инструкции просты. Я намерена устроить обед года в дружеском кругу, и если Пирс и потом будет предпочитать сдобную булочку, я сделаю из него феерический фарш.

Затем – меню. «Простота – залог успеха» – отличное правило, верно? Хотя лично у меня никогда не было особого выбора. Поваренная книга сейчас лежит передо мной. Начать с… гаспахо как будто в самый раз. В конце-то концов это просто холодный суп. А Пирс постоянно жалуется, что все мои супы холодные. Тут трудностей никаких. Затем… что-то изысканное со свежими креветками – то, что надо. Отправлюсь на рыбный рынок с утра пораньше. Затем молочный поросенок – мое коронное блюдо. Наша новая прислуга Тереса постоянно угощает меня вкусностями из кухни ее матери: она будет моим ангелом-хранителем. И к тому же у нас в квартире есть духовка – это и станет ее чудесным крещением. Десерт… ну, я его обдумаю.

А потому всю ближайшую неделю сбор пожертвований на. И благодарю вас, ребе Исаак, за ваш мудрый совет. Я бы пригласила вас на мой семейный пир, но жареный молочный поросенок вряд ли подойдет под понятие кошерный. Так кого же мне пригласить? Тома Бренда, если он приедет в Мадрид, – он будет рыцарственно держать мою сторону. Второго секретаря с супругой – она элегантна, но безгруда, так что никакой конкуренции не составит. И может быть, еще одну пару? Рискнуть на министра финансов? Он гарантированно затеет со мной флирт. Его жена полуслепа и ничего не заметит. В отличие, надеюсь, от Пирса.

И оденусь я сногсшибательно.

Подробности после. Пожелай мне удачи. С моей неизменной любовью и крепким поцелуем моему гениальному крестнику.

Рут.

Речное Подворье 1 16 апреля

Рут, миленькая!

Настроение у тебя словно бы на изумление хорошее. Восхищаюсь твоей chutzpah (не так ли выразился ребе Исаак?). Надеюсь, Пирс будет восхищаться твоим молочным поросенком так же горячо.

Нет, ты правда веришь, что мне лучше живется одной, чем тебе замужем? Это преходящее ощущение. Стоит Пирсу бросить охоту за своей утраченной юностью, как у тебя будет что-то, к чему вернуться, – я в этом уверена, я же знаю Пирса: есть в нем такая наивная романтичность. Мне же будущее представляется опустошенной землей. Иногда я радуюсь свободе – я же могу бродить где и когда захочу. А иногда, совсем одна, ничем не занятая, я пугаюсь: лучшие годы уходят, брак рухнул, и кто знает, сколько еще мои лицо и фигура будут выдерживать испытание временем. А потом я смотрю на Тома Бренда, седого, морщинистого, старше меня почти на двадцать лет, – и все это никакого значения не имеет! На него все еще оглядываются, когда он входит в ресторан, сукин сын. На меня, когда мне будет 55, оглядываться не будут, разве чтобы сказать из милосердия: «В свое время она, возможно, была недурна». И я понимаю, почему надежность в браке значит для женщин куда больше, чем для мужчин. Мы живем под тяжелым ярмом зеркал.