Мануэл Карлус - Во имя любви: Жертвоприношение

– Дай-ка я тебя сфотографирую, – предложила она. – Ты такая хорошенькая! Никто не может пройти мимо, не заглядевшись! Уверена, что Марселу в Рио мучается ревностью не меньше тебя!

При мысли, что Марселу тоже может мучаться ревностью, Эдуарда улыбнулась, и Элена ее тут же щелкнула.

Двое мужчин, разговаривая, остановились неподалеку – тот, что помоложе, и впрямь поглядывал на Эдуарду, зато тот, что постарше, – на Элену.

– Бразильцы, – шепнула Элена, услышав знакомую португальскую речь. – Где только их теперь не встретишь!

В ее темных глазах засветился бес озорства.

– Сейчас мы их разыграем, прикинемся итальянками. Бразильцы обожают итальянок.

Мужчина помоложе простился и ушел. Другой – высокий, широкоплечий, седовласый, с приятным лицом – двинулся в их сторону.

– Простите, сеньор, – обратилась к нему Элена по-итальянски. – Мы с дочерью приехали из Рима, чтобы полюбоваться Венецией. Вы нас не сфотографируете?

– С удовольствием, – отозвался незнакомец. – Я бразилец, но понимаю по-итальянски, а фотографировать обожаю.

Две женщины, позируя, обнялись и улыбнулись – выглядели они прелестно.

Щелчок. Еще щелчок. И уже опустив фотоаппарат, мужчина одарил их восхищенной улыбкой, как лучшим комплиментом. Потом улыбнулся еще шире:

– Да мы же знакомы, очаровательная Мария Эдуарда! Я работаю у вашего будущего свекра, и мы с вами виделись два или три раза в доме у Бранки. Помните?

– Простите, не помню, иначе не получилось бы такой дурацкой ситуации! – Эдуарда была раздражена, напряглась и недовольно смотрела на мать.

– Такого чудесного знакомства, вы хотите сказать, – продолжал мужчина все с той же широкой улыбкой. – Позвольте представиться – Атилиу Новелли.

– Очень приятно. Элена Виану, мама Эдуарды. – И Элена протянула руку, одарив нового знакомца ярким сиянием своих лучистых глаз.

Искреннее доброжелательство, душевная теплота и умиротворение делают зрелых женщин столь же неотразимыми, сколь неотразима бывает юная прелесть в юных.

Седовласый Атилиу не устоял перед двойным обаянием новых знакомых, ему захотелось укрепить и продлить эту едва зародившуюся симпатию. Спеша развеять неловкость Эдуарды, он галантно сказал:

– Неудивительно, что вы меня не запомнили. Разве я мог претендовать на ваше внимание, когда рядом с вами был Марселу? Но вы мне запомнились с первого мига.

Самолюбивая Эдуарда почувствовала себя польщенной, поняла, что ее оценили по достоинству, и успокоилась.

– Вы обедали? – поинтересовался Атилиу. Женщины с улыбкой переглянулись: нет еще! Они как-то совсем забыли про еду!

– А ведь уже пора! Уверен, что вы проголодались. Пойдемте отметим наше знакомство хорошими спагетти и добрым вином. Здесь за углом прелестный ресторанчик.

Они сидели в уютном зале, пили вино, болтали, и Элена невольно отметила, каким пристальным, истинно мужским взглядом проводил Атилиу очаровательную юную блондинку. На секунду ей стало грустно, она почувствовала свой возраст, но тут же улыбнулась. Она была оптимисткой. Меланхолия, сентиментальные сожаления – не ее стихия.

Глазированные фрукты с мороженым, которые Атилиу предложил своим дамам на десерт, окончательно примирили ее с действительностью.

– Жизнь сладка, что бы там ни говорили! – сказала она, откусив кусочек ароматного персика. Ее спутники не могли с ней не согласиться.

Они вышли из ресторана, но расставаться не хотелось. И в оправдание своего нежелания Атилиу сообщил о грядущей и неизбежной разлуке.

– Завтра я уезжаю, – сказал он.

– Мы тоже, – радостным эхом откликнулась Элена. – Может быть, одним самолетом?

– Нет, я не в Бразилию. Я в Лондон Восточным экспрессом.

– Да это же моя мечта! – Глаза Элены засияли. – Восточный экспресс! Совсем как у Агаты Кристи!

– Ну, надеюсь, не совсем! – шутливо ответил Атилиу.

Они шли по площади Святого Марка, вокруг ворковали голуби. Два оркестра друг напротив друга наигрывали томный вальс, и весеннее солнце еще только набирало силу, согревая, но не паля. В весеннем воздухе всегда есть что-то будоражащее кровь, а в венецианском весеннем воздухе – особенно.

– А почему бы вам не осуществить свою мечту? – снова заговорил Атилиу. – Возьмите билет и полюбуйтесь Веной, Прагой, Франкфуртом, Парижем и Лондоном. – Он смотрел на Элену с мягкой непринужденной улыбкой.

Элена даже зажмурилась – до чего это было бы здорово! С таким удивительным спутником, такое удивительное путешествие! А там кто знает? Может быть, удивительная новая жизнь… Она откинула голову и засмеялась:

– Нет, не могу. Я же мать невесты. – И она с нежностью взглянула на хрупкую фигурку дочери, особенно хрупкую на фоне бескрайней лагуны, которой Эдуарда залюбовалась. – У нас еще столько хлопот, столько еще нужно сделать!

– Тогда давайте увидимся завтра, вместе попрощаемся с Венецией, – предложил Атилиу.

– С удовольствием, – отозвалась Элена. – Какое странное чувство… – Она взглянула на своего спутника, – знакомы несколько часов, а кажется, что старинные друзья!

– Ничего удивительного, – шутливо откликнулся Атилиу, – не только любовь, но и дружба бывает с первого взгляда. Повернешь за угол, и вот он, друг…

Оба засмеялись. Элене показалось, что Эдуарда чувствует себя лишней, и она обняла дочь за плечи. Они продолжали болтать, фотографировали друг друга по очереди, снимали на видео, смеялись, дурачились. Распрощались совсем уже в сумерках, условившись уточнить, где встретятся завтра.

– Какой чудесный день мы провели! – признала Эдуарда, раздеваясь.

– Вот видишь, доченька, как щедра жизнь на сюрпризы! Не стоит ждать от нее неприятностей, лучше ждать подарков.

Сама Элена подумала о том, что новый знакомый очень заинтересовал ее. Что по своей женской болтливости она за этот день немало успела поведать о себе, зато он о своей жизни ни словом не обмолвился. Поэтому все для нее загадка: если женат, то почему путешествует один? Если свободен, то почему не стал ухаживать, а заговорил о дружбе? Если равнодушен, то почему назначил встречу?..

Наутро посыльный принес две розы, чайную Эдуарде, алую – Элене, и записку: «Жду вас в саду «Казанова». Атилиу».

– Как это любезно с его стороны, как мило! – восхитилась Элена.

– Я не пойду. Мне нужно собирать чемодан, – сказала Эдуарда. – Извинись за меня. Из-за вчерашних спагетти полетела вся моя диета. Я не могу позволить себе второй день обжорства.

Элена не настаивала. Перед уходом она нежно поцеловала дочь и в последний раз взглянула на себя в зеркало: брюки ее стройнили, золотистый костюм гармонировал с золотистым цветом кожи, оттеняя темные волосы и глаза, а темно-красная роза, которую она держала в руках, была точь-в-точь, как ее рот. Элена улыбнулась своему отражению и мягко двинулась к выходу. Улетали они во второй половине дня, впереди еще было немало времени.