Оливия Уэдсли - Вихрь

На лестнице они встретили Эльгу с высоким худощавым молодым человеком.

– Милая Ирэн, какое счастье! Разреши тебе представить Эгона фон Рейса.

Молодой человек поклонился и поцеловал Ирэн руку.

– Разве Поль не здесь? – спросила Ирэн.

– Нет, его даже нет в Гамбурге. Его вызвали, а я не могу так быстро путешествовать. Я заболеваю, когда еду в поезде, так что возвращаюсь домой всегда с остановками. Я приехала в Гамбург поощрять искусство, иначе говоря – твоего мужа.

Она была вызывающе одета, слишком роскошно для этого места. На ней было жемчужное ожерелье. В ушах были серьги с огромными изумрудами.

– Идем, расскажите мне все новости, – сказала она, овладев Жаном.

Они стали оживленно разговаривать, смеяться, жестикулировать. Жан был очень доволен и весел. Кофе они пили вместе.

– Почему вы не остановились в «Атлантике»? – спросила Эльга. – Все там останавливаются.

– Неужели? – равнодушно ответила Ирэн. – Я предпочитаю «Четыре времени года».

– Это на тебя похоже. Там все так чопорно, чинно и солидно. Совсем как у Броуна в Лондоне или в «Бристоле» в Париже.

– «Атлантик» слишком современен, слишком космополитичен.

– Я предпочитаю элегантность «Атлантика» солидности твоей аристократической гостиницы.

Она засмеялась. Жан, углубленный в чтение газеты, не слышал ее слов.

– Что это значит? – спросил он Ирэн, показывая ей слово.

Нагнувшись вперед, Эльга перевела его ему.

– Давайте возвращаться все вместе, – вдруг предложила она.

Звонок возвестил об окончании антракта, и Ирэн встала, не утруждая себя ответом.

Когда начался разъезд, она быстро вышла из театра и послала за автомобилем. Среди толпы она увидела медленно приближающуюся Эльгу. Только бы Жан ее не заметил! Когда подъехал автомобиль, она быстро села. Жан последовал за ней; они тронулись.

– А вон Эльга, – Жан взял переговорную трубку. – Ах, этот немецкий язык! Останови его, милая.

– Теперь уже слишком поздно, – ответила Ирэн. – Мы их никогда не разыщем в этой сутолоке. Ах, Жан, как я устала!

Концерт был назначен на седьмое, и Жан был все время занят приготовлениями. Целые дни он проводил в гостиной, упражняясь, всецело поглощенный своей музыкой. Ирэн не могла даже представить себе, чтобы он мог так серьезно относиться к своему искусству. Он появлялся к обеду, ел молча и затем опять принимался за работу. К вечеру он уставал и бывал раздражителен. Эбенштейн часто заходил, и Ирэн начинала к нему привыкать. Ей нравилось его своеобразное заботливое отношение к Жану; раньше ей всегда казалось, что Жан для него не более как ценная скаковая лошадь, которую следует беречь и холить для собственной выгоды. В дальнейшем любовное отношение Эбенштейна к игре Жана убедило ее в неправильности этого взгляда. Он мог сидеть часами, склонив свое большое красное лицо и сохраняя сдержанное и даже грустное выражение, и слушать музыку. Иногда он поглядывал на Ирэн с улыбкой, как бы извиняясь за свое присутствие. Эль-га заходила к ним раз или два, но Жан всегда был занят, а Ирэн не было дома. Она приглашала их обедать и в театр. Приглашение пришло в один прекрасный вечер, когда Жан, неудачно проработав целый день, только что бросился на диван. Он был в кислом настроении. Ирэн передала ему письмо.

– Пойдем к ним! – раздраженно сказал Жан. – Все же лучше, чем так сидеть.

Отправив записку Эльге через посыльного, Ирэн вдруг вспомнила, что она приглашена обедать в другое место, где отказаться было невозможно.

– Я позвоню Эльге и скажу, что мы не можем прийти.

– Нет, не делай этого. Один из нас может пойти. Пойду я. Сейчас позвоню ей и объясню. Не беспокойся.

Ирэн слышала, как, кончая разговор по телефону, он сказал: «Большое спасибо». Затем он подбежал к ней.

– Ну вот, все улажено. Очаровательная Эльга говорит, что будет рада меня видеть. Я сначала провожу тебя к твоим друзьям, а потом поеду к ней. Эльга просила тебя приехать попозже, и я сказал, что ты, вероятно, заедешь.

– Да, конечно, теперь, милый, иди одеваться, а то опоздаешь.

Она вдруг позвала его:

– Жан!

Он вошел с головной щеткой в руке.

– Не играй, пожалуйста, сегодня. Хорошо?

– Да, не стоит перед самым концертом. Может быть, ты не хочешь, чтобы я шел туда? Ведь ты не ревнуешь меня?

Он весело засмеялся. Хорошее настроение вернулось к нему.

– Нет, не ревную, – тотчас же ответила Ирэн, – но при случае способна к этому.

Жан, улыбаясь, ушел к себе в комнату. Обед, на который была приглашена Ирэн, был первый со времени ее замужества. Ей казалось странным это возвращение к прежнему образу жизни после нескольких недель, проведенных с Жаном. Умственная и художественная жизнь в Гамбурге всегда была очень развита. Среди приглашенных к обеду был Гартен, всем известный издатель популярной газеты, Ферстнер, директор Американского Пароходного Общества, два или три молодых человека с именем и несколько писателей. Дамы, кроме Ирэн и еще одной молодой особы, Гарвенс, были женами присутствующих мужчин. Главной темой разговора были политические новости. Гартен, сидевший рядом с Ирэн, сочувствовал социалистическому движению. Он наклонился к ней, оживленно излагая свои взгляды. Тонкий обед, остроумные собеседники делали этот вечер особенно приятным. После обеда перешли играть в бридж в гостиной. Воспользовавшись минутой, Ирэн распрощалась со всеми. Лишь когда она села в такси, она почувствовала, какие приятные часы провела в этом доме. Как привлекательна и интересна жизнь! Она вдруг вспомнила, что за последнее время почти ничего не читала и совсем забросила дела, связанные с наследством Карла. Ей вдруг захотелось скорей вернуться в Вену, к старой жизни. Какое счастье, что они с Жаном скоро будут дома. На другой стороне реки, на фоне неба, зеленые и синие огни возвещали «Атлантика. Такси остановилось у бокового подъезда. Ирэн надеялась встретить Жана в вестибюле. Было уже поздно, около половины одиннадцатого. Не найдя его там, она послала за ним мальчика в комнату Эльга. Когда лифт опустился, из него вышел Жан.

– Фрау Гаммерштейн очень просит тебя подняться к ней. Зайди, пожалуйста. Было очень хорошо, встретишь твою знакомую, мадам Круа. Мы играли и пели.

Ирэн колебалась.

– Разве ты не хочешь вернуться домой и отдохнуть перед концертом?

– Нет, я чувствую себя великолепно. Пойдем, неудобно заставлять себя ждать.

Ирэн распорядилась заплатить шоферу. У нее не было ни малейшего желания видеть Эльгу, но ей не хотелось огорчать Жана. Он был такой довольный и счастливый.

Комната Эльга была вся в цветах, издававших сильный и острый аромат. Мадам Круа, очаровательная женщина, с прекрасными манерами и приятным голосом, старая подруга Ирэн, терялась в обширном пространстве этой комнаты. Кроме цветов, карточных столиков и Эльги, как всегда слишком шикарно одетой, было еще трое мужчин и еще одна дама в жанре Эльги.