Жаклин Бэрд - Страсть с повинной

Допив какао и поставив свою чашку на стол, Мэри оглядела Ребекку внимательными голубыми глазами.

— Конечно, высокие идеалы спасения мира — прежде всего, но теперь расскажи-ка мне, что на самом деле случилось.

Ребекка с улыбкой вскинулась: неужели все так заметно? Даже Мэри, поглощенная новой для нее ролью матери, что-то углядела.

— Случился Бенедикт Максвелл, — ответила она напрямик, притворство было не в ее духе.

— Ага! Значит, это Бен превратил тебя из просто красавицы в красавицу сияющую. Мне следовало самой догадаться. Он даже в студенческие годы производил потрясающее впечатление на женский пол.

— Жаль, что я не знала его тогда, — заметила Ребекка; мысль о том, что Бенедикт был ребенком, а потом юношей, что до того, как они встретились, он жил какой-то своей жизнью, поразила ее. Что это, ревность? Нет, конечно же, нет. Это просто жажда, жажда знать мельчайшие подробности о жизни человека, который внезапно покорил ее сердце.

— Расскажи мне о нем, Мэри. — Она взглянула на подругу, и страшная мысль вдруг ужаснула ее: может быть, Мэри была одной из его женщин? Она ведь очень хорошенькая, высокого роста, шатенка с веселыми голубыми глазами, подходящая ему пара. Может, Бенедикт был ее любовником…

— Нет, он не был моим парнем, — хмыкнула Мэри, как бы прочитав ее мысли. — Но мы все варились в одном котле. Что же рассказать тебе о нем, право, не знаю. Если не считать рождественских открыток, мы с ним не общались после колледжа. Должно быть, он сильно изменился с тех пор, уже не тот застенчивый молодой человек, какого я знала.

— Застенчивый? — воскликнула Ребекка: это определение никак не подходило к образу Бенедикта.

— Да. Ну, может быть, «застенчивый» не совсем то слово, лучше сказать — сдержанный. — Мэри широко улыбнулась. — Я вспоминаю один случай, в конце экзаменов за второй курс. Мы устроили вечеринку, и, по-моему, тогда Бен первый и последний раз напился. Мы проболтали всю ночь. Я узнала, что отец у него умер, когда ему было десять лет, и через месяц его мать снова вышла замуж. Бена поместили в школу-интернат, а когда ему исполнилось двенадцать лет, у него появился братишка.

Сердце Ребекки сжалось при мысли о мальчике, потерявшем отца и отправленном в интернат. Она ведь тоже потеряла мать, когда ей было девять лет, и могла понять, как Бенедикт страдал от одиночества.

А Мэри продолжала рассказывать:

— У него был комплекс. Он объяснял замужество матери тем, что она слабая женщина и нуждается в опоре. Казалось, он ощущал себя виноватым за то, что был слишком молод, чтобы оказать ей поддержку. — Мэри вздохнула. — Какая наивность! Женщине, наверное, нужен был мужчина в постели… Во всяком случае, в дальнейшем Бенедикт никогда не обсуждал свою личную жизнь. Больше ничего не могу тебе рассказать, но он мне нравится.

— Ты уже и так многое мне рассказала. Тебе, наверное, покажется, что я преувеличиваю, но даже говорить о нем мне доставляет радость. — Ребекка усмехнулась, и в ее глазах блеснул озорной огонек. — Я увижусь с ним завтра вечером и произведу собственное расследование; не могу дождаться.

— Я понимаю, тебя интересует его блестящий интеллект, а уж никак не его телосложение, — поддразнила ее Мэри, и они обе расхохотались. Потом Мэри, посерьезнев, потянулась к ней через стол и взяла за руку. — Пойми меня правильно, я знаю, что ты умница, но ведь речь идет о сердечных делах, а тут у тебя не так уж много опыта. Бенедикт намного старше, и я не хочу, чтобы тебя обидели. Прежде чем ты наделаешь глупостей, убедись, что с твоей стороны это не просто преклонение перед героем.

Ребекка благодарно сжала ей пальцы и с наивной честностью ответила:

— Никогда прежде я не испытывала такого чувства к мужчине. Я знаю, он создан для меня, и даже если придется страдать, пусть так и будет.

Много позже она поняла всю горькую правду своих слов.

Ребекка посмотрела на беспорядочно разложенную на кровати одежду и вздохнула. Через полчаса заедет Бенедикт, а она стоит в одном кружевном белье и никак не может решить, во что одеться.

Сама виновата. Могла бы купить новое платье, если бы большую часть субботы не провела за мытьем головы, маникюром, а большей частью в мечтах — о встрече с Бенедиктом, о том, что ждет ее впереди, причем мечтала она, лежа в ванне. И вот наконец она привела себя в порядок. Теперь — дезодорант, немного туши на ресницы, но ее смущал весьма скудный гардероб: все платья были куплены еще в студенческие годы и лишь немногое она приобрела в прошлом году.

Наконец она добралась до самого последнего костюма. Он был еще в пластиковой упаковке. Розовый шелковый костюм, который она купила совсем недавно, чтобы надеть на крестины Джонатана. Была не была. Для крестин куплю что-нибудь другое, решила она и аккуратно вынула костюм из упаковки.

Сужающаяся книзу юбка облегала ей бедра и доходила до колен. Лиф со шнуровкой, того же цвета, что и юбка, делал ненужным бюстгальтер. Поверх него жакет с короткими рукавами. Жакет был двубортным и застегивался на две пуговицы, подчеркивая тонкую талию. Взглянув на себя в зеркало, она осталась довольна. Пока жакет на ней — все прекрасно.

Она нанесла слой нежно-розовой помады на полные губы, затем, повертевшись перед большим зеркалом и в сотый раз пожелав себе быть повыше ростом, надела темно-синие босоножки на среднем каблуке. Было бы неплохо надеть туфли на высоких каблуках, но однажды ей такой опыт стоил растянутой лодыжки.

Неважно, Бенедикт ведь говорил, что любит женщин не очень высокого роста, успокаивала она себя. Прическа тоже выглядела не совсем так, как хотелось бы. Зачесанные вверх волосы с двух сторон придерживались золочеными гребенками, позволявшими длинным черным прядям ниспадать на спину блестящей волной. Может быть, стоит собрать их в пучок, вид у нее был бы постарше, и она потянулась к гребню…

Но тут раздался звонок, и сердце ее бешено заколотилось.

Слишком поздно… Положив губную помаду в маленькую темно-синюю сумочку, она выбежала из комнаты.

Не пори горячку, внушала она себе и замедлила шаг. До нее долетели восклицание Мэри и ее смех, а затем более спокойные интонации — они с Бенедиктом обсуждали обстоятельства своего возобновившегося знакомства.

Она уже почти спустилась с лестницы, когда увидела Бенедикта; у нее перехватило дыхание, и с оставшихся ступенек она почти что слетела.

Он метнулся навстречу и схватил ее за руку.

— Осторожно, Ребекка!

У нее появилось ощущение, что в присутствии этого человека она никогда не будет осторожной, даже через миллион лет, и в первый раз с момента их встречи ее напугала сила чувства, которое она испытывала к нему.