Эми Сон - Беги, хватай, целуй

Ладно, хватит! Музыкант, рок-звезда, хоть и не первой величины, пригласил меня к себе домой — а я занимаюсь психоанализом.

— Есть хочешь? — спросил Ник.

— Немного.

— А я жутко голоден. Мой ассистент должен был оставить еду в холодильнике, но забыл. Пора его выгнать. От него больше хлопот, чем помощи. В Гринвиче есть отличный ресторан, где подают устриц, но они не доставляют еду на дом. Тебе придется взять такси и съездить.

Будь Ник моим другом, такое распределение ролей («один платит, другой катит») нисколько бы меня не задело. Но он, похоже, собирается взвалить на меня обязанности прислуги, так что выполнять его просьбу мне не хотелось. Да за кого он меня принимает?

— Почему бы нам не поехать вместе? — спросила я.

— Я вымотался, милая. Хочу принять ванну. Если не хочешь ехать, ничего страшного. Просто нам нечего будет есть.

Мне не понравилась обращение «милая», но перекусить не мешало бы, к тому же сам он привезти еду сейчас не в состоянии. И он ведь не просит меня идти туда пешком. Все, что от меня требуется — это поймать такси. Пожалуй, я становлюсь чересчур щепетильной. И я объявила, что согласна.

Ник снял трубку и заказал устриц, омара, цыпленка с рисом и зеленью, картофельное пюре и картофель фри. Потом поднялся с дивана, зевнул и сказал:

— Сейчас залезу в ванну. Тебе надо выйти через десять минут.

Я потащилась за ним в ванную. Ник пустил воду и начал раздеваться. У него было длинное худощавое тело, не особенно мускулистое, но и не кожа да кости. За последние пять лет меня время от времени обуревало вожделение в предвкушении этого момента, но сейчас он снял одежду так быстро и небрежно, что меня это не завело. Не так все это должно было происходить. Я представляла себе, как Ник медленно и эротично раздевается, не отрывая от меня глаз, а потом относит в постель. Он станет играть на мне, как на скрипке Страдивари, а потом признается, что это было больше, чем секс, что он по уши в меня влюбился.

Открыв аптечку. Ник достал «рогаин» и выдавил несколько капель себе на лысину.

— Помогает тебе эта штука? — поинтересовалась я.

— Волосы не отрастают, но процесс затормаживается.

— А не опасаешься побочного эффекта? Я слыхала, это вредно для сердца.

— Восемь лет я кололся героином, детка. Так что это для меня — игрушки.

Неожиданно мысль о том, чтобы переспать с ним, потеряла свою привлекательность.

Ник скользнул в ванну, а я опустилась рядом на колени, наблюдая, как он намыливается.

— У тебя пенис как у маленького мальчика, — заметила я.

— В каком смысле? — спросил он, поворачиваясь ко мне со свирепым выражением лица.

— Ну, такой вертлявый и хорошенький. Как у мальчика. Я вовсе не имела в виду, что он маленький. Вовсе нет. Просто я хотела сказать, что это говорит о мальчишеских… чертах характера.

— Ты что, видела много мальчишеских пиписок? — прорычал Ник.

— Да нет же. М-м, я, пожалуй, поеду за едой.

— Там, на кухне, найдешь сто долларов и ключи. Запри за собой дверь на ключ. Я совсем не хочу, чтобы меня зарубили топором.

— Не думаю, что в Трибеке околачивается много убийц с топорами.

— Надеюсь, что нет, но если найдется хоть один, то бьюсь об заклад, что я в его списке — первый.

Когда я вернулась из ресторана, Ник все еще был в ванне.

— Разложи еду по тарелкам! — гаркнул он. — Сейчас вылезу!

Я расставляла тарелки на кофейном столике, когда он вышел из ванной в белом махровом халате. Он казался таким внушительным и мужественным, и я подумала, что эта ночь может принести с собой восторг, а не разочарование.

Я подала ему тарелку, и мы одновременно набросились на еду. Устрицы сами проскальзывали в глотку, пышное пюре было приправлено чесночным соусом, цыпленок оказался сочным и жирным. Но меня не покидала мысль, насколько все окажется печально, если единственным приятным воспоминанием об этом вечере станет трапеза.

Когда мы покончили с едой, Ник снова положил ноги мне на колени. Я наклонилась, чтобы поцеловать его, но он резко отвернулся. Неужели у всех мужиков в городе старше тридцати проблемы с поцелуями? Или только у тех, с которыми встречаюсь я?

— Ты совсем как Джулия Робертс в «Красотке», — сказала я.

— Я не видел этого фильма.

— Она там никогда не целовала мужчин, потому что боялась стать уязвимой и влюбиться.

— Я не боюсь стать уязвимым, просто не люблю целоваться.

— О-о, — протянула я, снова наклоняясь к нему.

— Слушай, зачем продолжать, раз я только что объяснил тебе, что не люблю этого?

— Чтобы ты передумал!

Он презрительно хмыкнул и, запустив руку в вырез моего платья, стал гладить мне соски.

— У тебя красивая грудь.

Я закрыла глаза, пытаясь получить удовольствие от его прикосновений, но поцелуя явно недоставало. Словно меня ласкал робот. Может, он изменит отношение к поцелуям, если я смогу посильнее разогреть его? Я положила ладонь на пенис Ника и стала его поглаживать. Это произвело некоторый эффект. Мы продолжали без энтузиазма ласкать друг друга: я, обхватив пальцами его член, а он, запустив руку мне под платье, все так же отворачивая лицо. Наконец Ник отстранился от меня со словами:

— Я устал. Мне надо поспать. Отправляйся домой, милая.

И это все? Похавать и полапать? Ни тебе свечей, ни любви, ни городских сплетен о знаменитостях? Никаких откровений по поводу глубоко запрятанной ненависти к себе и нестабильности как оборотной стороны славы? Не сказать даже: «Спасибо, что привезла еду!» Вечер разочаровал меня во всех отношениях. Но, по крайней мере, я ощутила свою силу во время телефонного разговора с Ником. Я завела его — и одним только звуком собственного голоса. Я не прочь бы это повторить. Мне хотелось, чтобы мужики кончали при одном взгляде на меня.

Поднявшись, я надела пальто, и мы направились к двери.

— Большое спасибо, что принял меня. Ник, — сказала я. — Я отлично провела время.

— Не за что.

— До чего же жаль, что тебе пора спать, — медленно произнесла я.

— А что такое?

— Столько еще осталось вещей, которые мне бы хотелось сделать с тобой…

— Например? — спросил он, сощурив глаза.

— Знаешь, с моей стороны было большой ошибкой надеть сегодня это платье. Зря я не надела платье-халатик медсестры.

— Медсестры?

Из распахнувшегося халата виднелся его слегка возбужденный пенис.

— Угу. Оно такое коротенькое, что едва прикрывает зад. — Ник распахнул халат и принялся поглаживать себя рукой, склонив голову и приблизившись ухом к моему рту. — Мне надо было надеть к нему белые чулки, белый пояс с подвязками — и никаких трусиков. — Теперь он безо всякого стыда открыто мастурбировал. — Ты мог бы согнуть меня пополам, ухватить за бедра и войти в меня стоя, как сейчас. Я бы таяла от вожделения и стала для тебя такой желанной, такой близкой, Ник. Ах, до чего же неудачно получилось…