Анатолий Тосс - За пределами любви

Разлили вино, пошутили конечно же по поводу юного возраста Элизабет, решено было закон не нарушать и вина ей не наливать. Вместо вина налили сок, долго смеялись. Подняли бокалы, кто-то сказал «чирс», кто-то «салют», кто-то предложил засчитывать Элизабет каждый день за три, чтобы она скорее догоняла остальных.

– У нас тут главное не быть трезвым среди пьяных и пьяным среди трезвых! – крикнул ей с противоположной стороны стола Пол.

Посчитали, сколько должно пройти времени, оказалось, что все равно долго ждать. Тогда увеличили пропорцию: день – за неделю. «Ведь здесь за день научишься тому, на что обычно требуется неделя», – засмеялась девушка, сидящая через два места слева, и задорно подмигнула Элизабет. Снова подсчитали, оказалось, что все равно долго.

– А то на одном соке здесь долго не продержишься, – захохотал другой парень, кажется, его звали Дэвид.

– Почему? – засмеялась в ответ Элизабет. – Он мне нравится, я такой никогда не пила. Из чего он сделан? – Она чувствовала себя необыкновенно легко, непринужденно. Все ей пришлось по душе – и загадочный дом, и ребята, веселые, доброжелательные, красивые, и Рассел, которого, смотри-ка, как сильно любят, который, оказывается, такой известный, богатый и нисколько этим не кичится. – Так из чего сок сделан? – повторила она, пытаясь перекричать общий гул голосов.

– Из любви, – услышала она мягкий девичий голос справа, он будто полз, стелился, тихо, вкрадчиво, незаметно.

– Надо возраст отсчитывать не по годам, а по событиям, – раздался голос Рассела, Элизабет обернулась. – Чем больше произошло в жизни событий, тем человек старше. Ведь многие проживают дни, месяцы, года, но в их жизни ровным счетом ничего не происходит. И получается, что их жизнь остановилась в стадии младенчества. А вот Александр Македонский, например, прожил тридцать три года, но наверняка они были длиннее, чем восемьдесят лет иной безсобытийной жизни.

– Это идея, – раздался один голос.

– Гениально, – поддержал другой, рядом.

– Тогда мне сорок три, – засмеялась красивая девушка напротив, Элизабет забыла ее имя. – А тебе, Рассел, двести сорок семь.

Хохот сорвался, вылетел из столовой, покрыл весь дом.

– Как чувствует себя наш праотец? – зашелся Пол.

– А меня ты посчитал? – кричала другая девушка, кажется, ее звали Сэра. – Рассел, во сколько лет обошлась тебе я?

– Ну да, можно сказать, ты удлинила мою жизнь лет на двадцать, – отшутился Рассел.

– Тогда тебе через пару дней уже можно будет пить, – перегнулся к Элизабет через стол этот, как его… Дэвид, кажется.

Все снова захохотали, Элизабет громче всех, такой счастливой она давно не была, наверное никогда. Она просто стала воздушным облаком, просто парила там, наверху, под высоким потолком.

– Правда, из чего этот сок? – повернулась она к Линн; мягкое, бледное лицо колебалось совсем рядом, сочные губы чуть приоткрыты, язык на секунду выпорхнул и прошелся по самому краешку верхней губы.

– Тебе нравится? – ответила Линн вопросом на вопрос. Элизабет кивнула. – Там травка такая, не знаю, как она называется. Но я его тоже обожаю. Давай, я тебе еще налью.

– А-а… – протянула Элизабет, кивнула и тут же снова повернулась к столу. – Мне уже двадцать два! – закричала она. – У меня тоже много всего было. – Повернулась к Расселу, увидела его глаза. Такие внимательные, спокойные, ей хотелось смотреть в них, не отрываясь.

– Тебе значительно больше, – сказал он почему-то серьезно. – Ты почти старуха.

Элизабет захохотала.

– Я старуха! – закричала она, чтобы все услышали. – Так Рассел сказал.

– Как же ты успела состариться? – Сэра, та, что напротив, сощурила красивые голубые глазки. – Что же в твоей жизни произошло?

– Ну как же, – тут же отозвалась Элизабет. – Мою маму убили, а потом я стала… – И тут же вскрикнула от острой, мгновенной боли – левая рука дернулась в короткой конвульсии. Оказалось, что Рассел сдавил ее запястье и, по-видимому случайно, нажал на какой-то нерв.

– Все это неинтересно, – перебил ее Рассел. – Вот вам тема. Был такой композитор Бизе, прошу не путать с пирожным. – Все снова захохотали. – Он сочинил небезызвестную оперу «Кармен». Так вот, Кармен там поет, если я правильно цитирую: «Любовь – дитя природы, всех нас она сильней». Так? – обратился он за поддержкой веселого общества.

– Так, так, – посыпалось со всех сторон.

– А вот у другого композитора, по имени Гуно, не путать с гумном, – снова смех, – в опере «Фауст» Мефистофель поет: «Люди гибнут за металл, сатана там правит бал». Или, иными словами, деньги правят миром. Так вот вам вопрос: что все же правит миром, любовь или деньги?

Вопрос вызвал общее возбуждение. За столом разом зашумели, каждый пытался прокричать что-то свое, так что Элизабет ничего разобрать и не смогла.

– Конечно, деньги, деньги, деньги, – выделился один, особенно настойчивый голос. Конечно же женский, конечно же Сэры, девушки напротив с голубыми, всегда смеющимися глазами. – Миром правят деньги, нами правят деньги, любовью правят деньги, деньгами правят деньги. Всем правят деньги. Абсолютно всем. Люди рождаются и умирают из-за денег.

– Это цинично, Сэра, – заметил другой голос, более спокойный, мужской.

– Люди рождаются и умирают из-за любви. Любовь правит миром. Только она одна, – раздался хрипловатый голос справа от Элизабет.

Он звучал негромко, не требуя внимания, но именно поэтому внимание и привлекал. Из него просто изливалось чувство, страсть, он шелестел, вторгаясь внутрь, сдвигая, переворачивая. Элизабет повернулась туда, вправо, откуда тек голос. Мягкое, чуть размытое лицо, на нем отпечатаны полные, сочные, ломкие губы. Они не успели остановиться, не успели остыть.

– Но любовь бессильна без денег. Ради денег начинаются войны, мужчины убивают друг друга, – переборол общий гул резкий голос девушки с голубыми глазами. – Деньги дают власть, а власть покупает любовь. Любую любовь можно купить за деньги. Любовь продажна и пошла. Деньги абсолютны.

– Если деньги нужны, чтобы купить любовь, значит, любовь сильнее. Значит, деньги – только средство для достижения цели. А цель – любовь. Цель всегда важнее средства, – проговорил один из парней, имя его Элизабет не запомнила.

– А тем, кто может завоевать любовь без денег, деньги и не нужны, – шевельнулись красные, отчетливо вырезанные губы на бледном, размытом пятне лица.

– А мне кажется, Сэра права, конечно, деньги сильнее. Посмотрите на историю человечества, – заступился за Сэру другой парень, сидящий рядом с ней. – Интриги, захваты территорий, убийства, войны, причина всегда одна – деньги и власть.

– А Троянская война? А Прекрасная Елена? – раздалось откуда-то сбоку со смехом.