Анатолий Тосс - За пределами любви

– Ты забыла, потому что я состарился. Меня время не пощадило. Видишь, Дина?

– Да, вижу, – ответила Дина. – Ты действительно стар.

– Но ты по-прежнему любишь меня, Дина. Ты всегда любила и будешь любить еще сильнее. Правда, Дина?

– Да, наверное, – согласилась она.

– А сейчас тебе станет хорошо. Невыносимо хорошо. Ты будешь счастлива, Дина, и это счастье тебе принесу я.

– Да, – согласилась она.

Снова появился обрезок времени, он начался с середины, по нему сложно было отсчитывать секунды и минуты, только стало ясно, что время пошло.

– А… – растянул дыхание вздох. Как она соскучилась по вспышке! Даже не соскучилась, она страдает без нее. Вспышка необходима ее существованию, без нее существование невозможно.

И сейчас, когда вспышка вошла в нее, образовалась где-то внизу, стала нарастать, подниматься выше, вверх, заблестела бессчетными отблесками, согрела, укутала, – тогда Дина и вытянула из себя тихое, протяжное: «А…»

Вспышка накатывала разрастающимся комом, уже грозила неизбежным взрывом, уже заблестела искрящейся белизной, а лицо Рассела колебалось вместе с плоскостью медленными тягучими волнами. Они то откатывали, то накатывали снова, и с каждой новой волной вспышка набухала, занимала всю полость, которой раньше не было, которая сама возникла и расширялась вместе со вспышкой.

– Дина, ты чувствуешь чудо? Его рождаем мы с тобой, ты и я. Ты одна не смогла бы родить такое чудо, тебе нужен я. Ты без меня беспомощна, – произносил голос, и снова произносил, и снова: —…беспомощна, только со мной, только я. Ты одна совершенно беспомощна…

Но голос не имел значения, он стал лишь долей, лишь частицей нарастающего взрыва. Она ждала взрыва, требовала его, молила о нем. И наконец вспышка разрослась, стала невыносимой, пугающей, казалось, она уносит с собой, внутрь себя. Взрыв поглощал стремительно, без пощады, и только лицо на плоскости так же плавно колебалось и пристально смотрело, и голос продолжал уговаривать:

– Видишь, как тебе чудесно. Никогда еще так не было. Правда ведь? – Но она не могла ответить. – Такое счастье могу принести тебе только я, никто кроме меня. Ты поняла, Дина, поняла? Только я. Только мой взгляд. Тебе достаточно моего взгляда. Поняла?

– Да-а-а-а!!! – неслось вслед за взрывом: крик сам стал его частью, он догонял и перегонял и раскатывался над горами, над водой, на ней мелкими гребешками белели волны. Когда вода закончилась, вновь раскинулись горы, густо покрытые лесом, а потом и лес исчез и все остановилось. Медленно, едва-едва начала накатываться пустота, теперь она была необходима, желанна, единственно желанна. Вспышка отступила, от нее оставалось лишь напоминание, лишь замирающие зарницы, они подрагивали и уступали место пустоте.

– Тебе никогда не было так хорошо, Дина, – от голоса Рассела плоскость причудливо качнулась. И та, которая считала себя Диной, ответила голосом Дины:

– Да, никогда.

– Ну хорошо, отдыхай теперь. Тебе нужен отдых, Дина. Позови меня, когда тебе нужна будет новая вспышка, хорошо?

– Хорошо, – смогла прошептать она, хотя пустота уже полностью накрыла ее.

Когда в следующий раз появились пространство и время, она, Дина, сразу подумала о новом взрыве. Он был необходим, и она начала ждать, когда он появится сам. Но взрыв не приходил. Время закончилось, оборвалось, потом появилось снова, новой закрученной спиралью. Дина ждала, но взрыва не было. Подступило беспокойство. Потом волнение. Потом страх: а вдруг он не наступит больше никогда? Что тогда будет? Она тогда умрет, она не сможет без него. Страх перешел в ужас. Началась тряска, мелкая, болезненная, – казалось, ее легко остановить, но остановить не удавалось. Перед Диной маячило совершенно пустое пространство – плоское, безликое, почти прозрачное, ничего не означающее. Плавные его колыхания тоже перешли в тряску, мелкую, дробленую, болезненную.

«Когда в пространстве находился Рассел, – вспомнила Дина, – оно было другим – плавным, гибким, успокаивающим. – И тут она сразу поняла: для взрыва нужен Рассел. Он же сказал: „Позови меня, если хочешь взрыв“. – А я хочу, мне необходимо, я не могу без него, я перестану существовать, если он не произойдет. Только Рассел может подарить красоту и чистоту новой вспышки. Гд е он, почему его нет?! Надо его позвать. Но как? Голосом, – догадалась она, – у меня же есть голос». И она застонала:

– Рассел. Рассел. Ты где? Прошу тебя, будь здесь, мне нужно, очень… Будь здесь.

Пространство стало ярче, значительно ярче, и оказалось, что Рассел находится внутри него – все тот же внимательный, чуткий взгляд. Конечно, он поможет ей, он не бросит, он будет всегда помогать, он вызовет новую вспышку.

– Ты звала меня, Дина? – спросил голос Рассела.

– Да-да, – заспешила Дина. – Мне нужна вспышка, а ты сказал, что сможешь ее дать.

– Конечно, смогу, – заверил Рассел. – Только ты должна понять, что вспышка – это и есть я. – Он помедлил. Дина вздохнула, она едва могла терпеть. – И не вспышка тебе нужна, а я. Имея меня, ты получишь вспышку. И наоборот, получая вспышку, ты получаешь меня. Ты понимаешь, Дина?

– Да-да, я понимаю, мне нужен ты, – сбиваясь, путаясь в словах, беспокоилась Дина. – Только дай мне ее, пожалуйста, прямо сейчас, ее так давно не было…

– Конечно, тебе сейчас снова станет хорошо, – пообещал голос, он смягчился, почти ласкал. – Сейчас, уже скоро, вот сейчас, чувствуешь, я вдыхаю в тебя вспышку, чувствуешь?

И действительно, пока он говорил, мучительная, болезненная дрожь утихла, пространство снова заколебалось, к нему вернулась плавность, и стало притекать спокойствие и вытеснять болезненное волнение и страх. Потом снова, как в предыдущий раз, появилась вспышка, совсем маленькая, – она основалась где-то внизу, едва ощутимо. Но Дина уже знала: не успеет закончиться временной отрезок, как вспышка заполнит всю ее и прожжет насквозь неминуемым взрывом.

Она замерла в ожидании, все замерло, и лишь голос Рассела повторял:

– Ты зависишь от меня, Дина. Ты часть меня. Ты не можешь существовать без меня, не можешь без вспышки. Правда? Ведь правда, Дина?

– Да, – попыталась прошептать она, но у нее не получилось, все остановилось, застыло, и шептать было нечем.

А потом наступило блаженство – глубокое, невероятное. Она просто раскололась вместе со взрывом, распалась на куски, и только быстро заволакивающая пустота спасла ее.

Так продолжалось очень долго, хотя что такое «долго», Дина не знала. Просто появилось чувство постоянства, будто так было всегда и никогда – по-другому. Всегда существовали разрушительные, прекраснейшие, ослепительные взрывы, они сменялись успокаивающей, спасительной пустотой, потом беспокойством. Потом надо было звать Рассела, – оказывается, он был источником взрывов, и каждый раз, когда он появлялся на плоскости пространства, Дина начинала чувствовать приближение вспышки.