Маргарита Разенкова - Осень Атлантиды

— Не опасно, хотела ты спросить? — неожиданно просто закончила та. — Нет-нет, вовсе нет! По крайней мере — для тех, кто у нас служит. Это специально подобранные слуги. Спустимся вниз? Я познакомлю вас с Иеру. Это прекрасный лев!

— Познакомишь нас со львом? — уточнила Таллури.

— Может, как-нибудь потом? — осторожно сказала Рамичи. — Он, наверное, устал с дороги, а может, — боязливо предположила она, — может, он голоден?

— Он не голоден, — уверила хозяйка льва. — И я с вами, вам нечего опасаться! Идемте же.

Знакомство с прекрасным львом Иеру окончательно истощило силы Таллури — она едва доплелась до своей постели. И, успев прошептать пару-тройку молитв Единому, под звуки голосов болтавших перед сном подруг провалилась в глубокий сон.

Утро залило комнату ослепительным солнечным светом и наполнило заливистым щебетом птиц. Накануне Таллури настолько утомилась, что открыть глаза ее заставили только оглушительные птичьи трели.

В комнате никого не было. Впрочем, на галерее под сенью зеленого плюща и лиловых вьюнов сидела Рамичи. Она чем-то шуршала, бормотала себе под нос и время от времени испускала вздохи. Эннея куда-то исчезла.

— Ясный день, Рамичи! — воскликнула Таллури.

Она улыбнулась сама себе: радовало и солнце, упруго бьющее сквозь зелень, и дружный птичий гомон, и то, что рядом была новая, такая замечательная подруга.

— Проснулась? — в проеме окна, прямо над постелью Таллури, появилась голова в обрамлении рыжих кудрей, светившихся в солнечном свете так, что казалось, будто они сами испускают золотые лучи. — Поприветствуем новый день? Правда, солнце уже давно встало, но мне хотелось встретить новый день вместе. В первый раз — вместе! Здорово?

Таллури только счастливо кивнула. Ее наполняло предчувствие чего — то радостного и наверняка интересного. После утренней молитвы Единому и приветственного гимна Солнцу, который они жизнерадостно пропели пусть и не очень стройно и музыкально, зато хором, неплохо было перекусить. Что они и осуществили с удовольствием: Рамичи проявила отличные хозяйственные способности, ненадолго исчезла и появилась вскоре с целой корзинкой фруктов, свежих лепешек и ломтем великолепного желтого сыра.

Уплетая за обе щеки эту снедь, Таллури вдруг спохватилась:

— А Эннея? Может, следовало и ее подождать?

Рамичи, дожевывая, с распухшими от лепешки щеками, замахала рукой, мол, не беспокойся. Дожевав, проговорила ворчливо:

— Наша Эннея поднялась ни свет ни заря. Тут ее слуга притащил здоровущую арфу, вон она — на галерее, вся в инкрустациях, блещет каменьями. Эннея грянула на арфе и с полчаса распевала во все горло храмовые гимны. Недурно пела, надо признать. Просто отлично для раннего утра. Но я бы, между прочим, еще поспала! Неужели ты ничего не слышала? Нет? — Рамичи недоверчиво хмыкнула. — Потом она упорхнула куда-то, а я села за свои свитки: сон-то все равно пропал. Надо было разобрать несколько фраз на древнем языке. Ну, спасибо Эннее, на свежую голову разобрала строк десять. Неплохо! И ждала тебя.

— Хорошо! Мы чем-то займемся?

— Скоро придет твой ведущий с братцем, — Рамичи небрежно накрутила на палец рыжий локон, — обещали показать нам все типы летающих машин Университета. С утра это удобно: последний теплый месяц, когда большинство студентов предпочитают брать каникулы, позади и праздники позади. Так что машин теперь много. К тому же из летних экспедиций возвращаются разные ученые-практики. Их машины тоже здесь. Кстати, это удобное время для новичков, как ты, можно побеседовать сразу со всеми преподавателями.

— Что я должна делать?

— Ничего особенного — выбрать предметы, которые тебя заинтересуют.

— Я не знаю никаких.

— Тебе не надо волноваться, об этом позаботится Климий! Хорошо, что мы с ними вчера встретились, но все равно он разыскал бы тебя.

— А кто в таком случае позаботится о тебе?

— Я — другое дело. Мне в первые месяцы ведущий не нужен, я не иностранка и родичи есть. Впрочем, с этого месяца и у меня будет ведущий, — она вздохнула. — Жаль, ребята ничего не сказали. Они наверняка его знают, — она бросила на Таллури взгляд, полный затаенной надежды, вдруг подруга что-нибудь знает, но та промолчала, и Рамичи продолжила: — Ну, вот. Климий расскажет тебе обо всех предметах первой ступени, и ты выберешь. Да, еще надо будет выбрать наставника.

— У меня есть наставник. Энгиус.

— Ну, не знаю, кажется, положено из Университета, а Энгиус вроде бы уже покинул его стены. А, — она махнула рукой, — пусть Климий об этом думает.

— Другого наставника мне не надо, — упрямо повторила Таллури.

Ей вдруг представилось, что, выбери она нового наставника, приемный отец тут же откажется от нее под каким-нибудь благовидным предлогом, и она его больше никогда не увидит. Еще ей пришло в голову, что, может быть, есть закон, позволяющий иметь наставником приемного отца. Есть такой закон или нет, Таллури клятвенно пообещала себе самой, что только Энгиус будет, как и был, ее наставником. Или не будет никакого. Никогда.

Вскоре появились Нэфетис и Климий. Первый добродушно улыбался, второй держался стоически-приветливо и выглядел готовым к самопожертвованию. Братья привели с собой еще одного юношу. Долговязый и нескладный, в мятом балахоне невнятного цвета, опустив долу длинный нос, он плелся за ними будто нехотя. Так казалось на первый взгляд.

После положенных приветствий ребята представили его девушкам:

— Тэрчтитлон.

— Вообще одни согласные звуки, — выдохнула Таллури. — Мне ни за что не выговорить.

— Вы, наверное, из западных земель? — вежливо предположила Рамичи. Ее визави в ответ задумчиво вздохнул.

— Можно ли мне немного сократить ваше имя, например, Тэрч? — попросила Таллури и получила в ответ вполне равнодушный кивок.

Нэфетис пояснил:

— Титлону, как его звали до сих пор мы, и на самом деле безразлично. Зови, как хочешь. Тэрч — даже лучше, звучнее.

Он действительно из западных земель. А слов попусту не тратит.

— Иногда не тратит вообще никаких слов, — вставил Климий.

— Верно. И это не самое главное его достоинство. Тэрчтитлон — знаток многих наук и отличный механик. Он — наша гордость. Будущий великий ученый!

«Отличный механик» поднял одну бровь.

— Знак протеста принимается. Уже — великий ученый!

Бровь вернулась на место.

— Итак, — продолжил Нэфетис, — мы обещали вам показать машины. Те, что найдутся на всех площадках Университета. А вот комментировать будет наш ученый друг, сведущий в механике, как никто из нас. Мы, правда, еле уговорили его на это мероприятие. Выйти в люди для него — подвиг, так что надо зорко следить, чтобы он не сбежал от нас в какой-то момент, когда ему надоест.