Марина Порошина - Как никогда. Одинокая женщина желает...

Во дворе панельной девятиэтажки Литвиненко с трудом нашел место для парковки: все было завалено снегом, — и его «фиат» брюхом едва вполз на сугроб. А снег продолжал идти, как будто там, в небесной канцелярии, захлопотавшиеся сотрудники, как и уральские «праводелы», готовили отчет по итогам года и не хотели ударить в грязь лицом перед своим начальством.

Валентин Рудольфович едва не подавился традиционным утренним тостом с плавленым сырком (нежная привязанность, оставшаяся со студенческих времен, хотя вместо сырка «Дружба» теперь он клал на хлеб нечто заграничное с грибами или ветчиной), когда жена, до сего момента тихомирно наряжавшая елку в гостиной, вихрем влетела в кухню, вырвала из его рук телевизионный пульт и принялась лихорадочно нажимать кнопки:

– Валя, смотри, смотри, тут Нэльку показывают, вчерашние новости повторяют, ты вчера все пропустил!

На экране телевизора и вправду нарисовалась подруга жены Нэля. В белой кепочке и коротенькой белой курточке она сидела за рулем огромного черного «лендкрузера», изящно облокотившись на руль, и нежно мурлыкала в подставленный микрофон:

– Хочется понять, что такое минус семьдесят один, увидеть эту природу, проверить себя в экстремальной ситуации…

– Нэля — единственная женщина в команде — получила права только три месяца назад и не побоялась отправиться в эту экспедицию! — восхищался журналист. — Екатеринбургские трофи-рейдеры отпразднуют Новый год на так называемом полюсе холода. Экспедиция в составе тринадцати человек на пяти машинах пройдет пятнадцать тысяч километров, ее цель — самая холодная точка Северного полушария, поселок Оймякон, где температура опускается до минус семидесяти градусов.

– Что за идиотская идея… — начал было Валентин Рудольфович, приготовившись снова откусить бутерброд.

Но Ирина закрыла ему рот рукой и закричала:

– Молчи, сейчас ее нового покажут — такой красавец, умереть — не встать!

Ну и вкусы у женщин, брюзгливо подумал лишенный тихого воскресного завтрака Валентин Рудольфович, с неприязнью глядя, как на пассажирское место возле Нэли угнездился поджарый мужик с бритым черепом, но с ухоженной бородой сложной конфигурации. Тоже мне, рейдер!

– Мы туда приезжаем, быстро встречаем там Новый год и едем обратно! — мужик во все зубы улыбался в камеру, левой рукой нежно обнимая спинку сиденья, на котором устроилась Нэля.

Валентин Рудольфович покосился на жену — ее глаза сияли. И было непонятно, то ли лысый рейдер тому причиной, то ли очередная Нэлькина блажь.

– Ну и что все это значит? — проворчал он, прихлебывая уже почти остывший — такая гадость! — кофе.

– А это означает, — пропела непонятно чем довольная жена, — что Нэличка вчера уехала и сегодня к нам не придет. Зато потом они придут вдвоем и нам все расскажут! Там минус семьдесят один! Здорово?

– Здорово… — кисло согласился Валентин Рудольфович, который терпеть не мог всех Нэлькиных ухажеров, с которыми она постоянно ввязывалась в какие-то авантюры. При этом у Нэльки, что самое интересное, был муж — лапоть и подкаблучник, — который свято верил, что все спортивно-туристические и прочие увлечения супруги носят исключительно культурологический характер.

– И Настя с Игорем тоже не придут, представляешь? — продолжала Ирина, деловито переставляя какие-то плошки со стола в раковину, — она вообще никогда не сидела без дела. — Игорь позавчера в больницу попал с гипертоническим кризом, а знаешь ведь, какой он капризный: то ему одно, то другое, — вот она ему супики готовит, котлетки жарит и возле него в больнице сидит целый день. Еще и елочку ему туда понесет. Так что день рождения отмечаем в узком семейном кругу: ты, я, Юлька и Рита. Но Юлька придет поздно. И ты, пожалуйста, веди себя прилично, не лезь к ней, ладно, Валь?

– А… Рита тебе не звонила? — осторожно поинтересовался Валентин Рудольфович.

– Нет. А что? — удивилась жена.

– Видишь ли… После вчерашнего дела… Я бы не хотел, чтобы она к нам приходила… И я тебя уже не раз просил…

– Рита — моя лучшая подруга! — отчеканила Ирина и забрала у него из рук кружку с недопитым кофе. — Ее муж к нам и так не ходит — нормальный, кстати, мужик. Мы договаривались, чтобы не знакомить ее с твоими коллегами, так их и не будет. В чем дело-то?

Валентин Рудольфович так расстроился, что даже отложил недоеденный бутерброд. Вчера, красиво отшив Марго возле суда, он был весьма доволен собой, но о последствиях не подумал. Жена, которая очень гордилась им самим и его карьерой, была готова положить на алтарь служения его профессии все… кроме подруги детства. А получается, что на день рождения не придет никто, и если в первых двух случаях виноват злой рок, то в третьем — он лично.

– Зато в магазин ехать не надо, — вручила ему утешительный приз жена. — Представляешь, какие там очередищи! Я хотела вчера, а ты приехал в одиннадцать. Ладно, думаю, раз никого не будет, сама приготовлю, тряхну стариной, если не разучилась еще.

– Зато я решение отписал, нам же ехать завтра, так чтобы на мне не висело, — привычно соврал супруг. — Ты хоть знаешь, что за дело вчера было?

– Какое? Расскажи! — Ирина немедленно оставила в покое посуду и уселась рядом, приготовившись слушать. Он любил рассказывать ей про сложные и интересные дела, потому что, рассказывая, еще раз их обдумывал и порой находил верное решение, а Ирина была отличным слушателем.

И Валентин Рудольфович подробно рассказал о вчерашнем заседании, о том, как он мечтал треснуть Буликова пепельницей в лоб и как отвратительно себя вела ее драгоценная подруга. Но жена, вопреки ожиданиям, не прониклась сочувствием, а принялась хихикать, и он обижено прервал рассказ:

– Тебе смешно! А с меня еще шкуру спустят за это дело. Она же шпионы, им деньги из-за границы шлют, чтобы они нашу судебную систему расшатывали.

– Ну и что за система, если ее дохлая мышь может расшатать?! — уже хохотала жена.

– Да ну тебя! — обиделся Валентин Рудольфович, не встретив привычного сочувствия и понимания, и присовокупил бесспорный, с его точки зрения, аргумент против четы Мамай-Буликовых. — Если бы не они, я бы дома вечер провел.

– Ну, не они, так другие, — не поверила Ирина. — У тебя всегда работы больше всех. Но зато скоро будешь председателем! И тут выкрутишься, ты же умный! Ты у меня самый умный на свете. Устал, мой хороший, устал, мой заинька… — Она шутливо прижала его голову к своей груди, погладила, нежно подергала за ушки… и Валентин мгновенно расслабился, поплыл: он очень любил, когда она вот так, как с дитем малым, над ним ворковала. — Вот в Египте отдохнем, да, солнышко? Слушай, какая, интересно, там погода, а?

В турфирме говорят, что двадцать восемь градусов, а в Интернете я смотрела — двадцать один. Вообще-то разница. Ну ничего, просто будем гулять, правда?..