Вероника Кузнецова - Робин

— Нехорошо так говорить, мальчик. Он просто хочет с тобой побеседовать. Ты ему расскажешь то, что рассказал мне, а уж он-то скорее убедит мистера Эдварда в твоей правоте, чем я.

Мне всегда было неуютно в присутствии священника, но я был согласен, что его помощью пренебрегать нельзя.

— Ладно, пусть говорит. А мистер Эдвард тоже считает, что я наврал про подвал?

— Да, Робин, — печально подтвердила Фанни. — Он в этом был убеждён вчера, а после того, как нашли молодого хозяина, уверился ещё больше. Он так и сказал, что мальчик может радоваться, что его шутка удалась. А уж как он это сказал! Ещё он добавил, что по твоей милости следствие запутано и вместо того, чтобы захватить и судить истинного убийцу, подозрение ложится на всех нас, бывших в это время в доме. А мистер Белл рад, что отправил сына в путешествие, но очень боится за дочь, ведь преступник может притаиться где-нибудь поблизости или даже пробраться в дом. Он тебя не клянёт, как большинство, за злую шутку, но говорит, что чем скорее мы с тобой расстанемся, тем будет лучше. Мистер Вениамин предположил хуже всех. Вчера мистеру Брауну пришлось долго-долго с ним сидеть, потому что на него нахлынули тяжёлые воспоминания, и он всё не мог успокоиться, а сегодня он, как только нашёл тело, стал совсем мрачен и даже заподозрил… Не знаю даже, надо ли тебе об этом говорить…

— Надо, — решительно сказал я.

— Он предположил, не был ли ты с тем грабителем в сговоре и не хотел ли ты помочь ему обчистить дом, потому что очень уж ты старался обследовать, каким путём можно в него пробраться, а когда был убит мистер Чарльз, ты, чтобы отвести от своего дружка беду, выдумал про подвал.

— Дурак он, этот ваш мистер Вениамин.

— Нельзя так говорить, Робин. Бедный старик очень несчастен и иногда может сказать что-нибудь, не подумав.

— Энн знает про мистера Чарльза?

— Пока нет, и мистер Белл просил её не тревожить, потому что бедная девочка, узнав о твоей шутке, не может опомниться от ужаса. Она даже ходила к мистеру Эдварду, чтобы тот ещё раз рассказал про этот случай. Хозяину пришлось её убеждать в том, что ничего страшного не произошло. Я сама видела, как бедная девочка выходила от него и плакала. Я пыталась её утешить, но она сказала, что всё в порядке. Не представляю, что с ней будет, когда она узнает. Она такая нежная, маленькая.

Я припомнил, как Энн заплакала, когда я поклялся, что сказал правду, и пожалел её. Она мне поверила, её горе было глубоким, и, пожалуй, она была готова узнать истину. Неужели мистер Эдвард сумел убедить её в моей лживости? Мне было горько и от его перемены ко мне, и от потери доверия странной девочки.

— Что думает обо всём этом отец Уинкл? — спросил я.

— Не знаю. Его известили, и он должен потихоньку подготовить леди Кэтрин к тяжёлой утрате, но он не высказал никакого мнения на этот счёт. Мне кажется, что он постарается выбрать время, чтобы с тобой поговорить, но не знаю, когда. В доме всё перевёрнуто вверх дном. Женщины плачут. Мужчины мечтают, чтобы поскорее свершилось правосудие над убийцей… Всё очень плохо, Робин.

Я и сам это понимал. Несмотря на предательство мистера Чарльза, мне было его очень жаль, больно было и от всеобщей ненависти, словно я был в чём-то виноват, а особенно мучительно — от неприязни мистера Эдварда. Теперь я с радостью предвкушал, что отец Уинкл, которого я прежде недолюбливал, поговорит со мной. Может, он хоть чем-то поможет в создавшейся обстановке.

И я ждал его. Целый день ждал, не выходя из своей комнаты, а он так и не пришёл. Наконец, я так устал от одиночества и неразрешимости загадки появления и исчезновения тела убитого мистера Чарльза, что решил предпринять кое-какие свои шаги по расследованию этого дела. Приблизилось время моих обычных похождений, и я вышел из комнаты, несмотря на подозрение, что после всего случившегося едва ли кто-то спит. Я хотел пробраться в подвал и тщательно его обследовать. Я надеялся найти какой-нибудь знак, указывающий на то, что я говорил правду: клочок одежды, оторванную пуговицу, каплю крови. Кто бы видел, как тихо и осторожно я спустился вниз и прошёл мимо гудящей от голосов кухни! К своей досаде, я не нашёл способа проникнуть в подвал. Я обошёл весь дом снаружи, под недоумённым взглядом Рваного обследовал каждую щёлку, но всё было тщетно, и я вернулся. Прошмыгнуть мимо кухни так же удачно, как в первый раз, мне не удалось, и по наступившему молчанию я понял, что меня заметили, но я решил не обращать на это внимания. Что плохого я сделал на этот раз? Разве нельзя выйти и поздороваться с Рваным? Хуже было то, что я не добился своего. Но было и кое-какое достижение: не знаю, хорошо это или плохо, но я узнал, что в доме поселился полицейский, правда, по выражению миссис Джонсон, какой-то завалященький, поскольку он до сих пор не арестовал меня. Мне было любопытно взглянуть на представителя самой ненавистной в моём мире части населения, и я тихо прошёл по всему второму этажу и, не найдя даже намёка на проживание здесь полицейского, поднялся на третий этаж.

Вот уж странно поворачиваются события! У меня и мысли не было о том, чтобы вновь карабкаться по карнизам, однако пришлось. Я только-только заглянул в комнату мистера Эдварда и, никого там не найдя, хотел идти дальше, но услышал какой-то шум, юркнул внутрь, а оттуда через открытое окно перебрался на карниз. Очутиться там было не так уж приятно, но гораздо хуже оказалась бы встреча с хозяином комнаты. Я услышал, что дверь отворилась, и стал искать путь для отступления, чтобы, если мистер Эдвард выглянет из окна, он меня не увидел. А куда мне было лезть, если и направо и налево были окна в жилые комнаты? Я попробовал спуститься на второй этаж и, к моему величайшему удивлению, мне удалось это с неожиданной лёгкостью. Я нащупал очень удобный уступ, с него медленно перебрался на другой, на третий и очутился у окон в запретные комнаты. Разве я мог предположить, что окажусь здесь по чистой случайности? Но удивительнее всего, что я не испытал никакого удовлетворения, когда моё давнее стремление осуществилось. Я даже не успел осознать того странного факта, что одно из запретных окон оказалось открытым, потому что, не успел я приблизиться к нему вплотную, кто-то сильно и больно толкнул меня в грудь, и я полетел вниз. Когда я опомнился и обнаружил, что лежу на свежевскопанной грядке, окно было уже закрыто и ничто не выдавало, что кто-то за ним прятался.

— Робин?! — не то испуганно, не то растерянно воскликнул отец Уинкл, выбежав из дома. — Я услышал крик. Ты упал? Откуда… почему ты упал? Ты цел? Помочь тебе, дитя моё?

— Что случилось? — спросил мистер Браун, выходя. — Я видел, что вы куда-то бежали, отец Уинкл, и поспешил следом. Теперь всего можно опасаться. Что здесь делает этот мальчик?