Анчи Мин - Дикий Имбирь[Отверженная]

Наконец раздался тихий стук в дверь, и на пороге показался Вечнозеленый Кустарник со сборником изречений Мао в руках. Они по-товарищески пожали друг другу руки, но я заметила, что оба чувствуют себя не в своей тарелке.

— Располагайся, — сказала она и пошла принести ему воды. Парень посмотрел на ее новые черные сандалии с мягкой подошвой, которые, как искусный сапожник, она смастерила сама. У меня обувь всегда выходила какой-то перекошенной. Моя проблема была в том, что, когда я пыталась сшить вместе верх и низ, правый ботинок всегда как-то скукоживался, приходилось отбивать его молотком, чтобы он соответствовал левому.

Вечнозеленый Кустарник присел на скамейку. Он был в легких брюках и трикотажной рубашке с восьмеркой на груди и надписью «Покоритель Великой стены» на спине. На ногах у него были спортивные ботинки.

— Ты не голодна? — заботливо спросил Вечнозеленый Кустарник мою подругу.

— Я ела, — ответила она краснея. Парень почесал голову и потер лоб. Дикий Имбирь опустилась на скамейку напротив него.

— Начнем?

Вечнозеленый Кустарник кивнул и открыл цитатник Мао.

— Кстати, как тебе мое новое жилье? — спросила девушка, перелистывая страницы книги.

— Очень мило. Напоминает склад, где когда-то работал мой отец. Мне нравится, что здесь много свободного места.

— Я велела покрасить все четыре стены в ярко-красный цвет, ты заметил? — гордо сказала Дикий Имбирь. — И сама нарисовала портреты Мао, они, конечно, неидеальны, но зато я вложила в них всю свою душу. Я хочу, чтобы мой дом стал в будущем музеем Мао.

— Ну, наверно, так оно и будет, — он поднялся, чтобы рассмотреть начертанные на стенах слова Мао.

— Осторожней со статуей, — предупредила Дикий Имбирь, когда парень повернулся. У самого входа стояла статуя Мао в полный рост, которая светилась в темноте, правая рука вождя была поднята вверх в приветственном жесте.

— Она и вправду светится по ночам?

— Она оживает.

— Могу представить, как ты разговариваешь с ним.

— Разговариваю.

Вечнозеленый Кустарник направился обратно к скамейке. По пути он взглянул на висящие на стене старые часы, принадлежавшие некогда мадам Пей. Они были сильно повреждены, когда красные охранники растаскивали имущество, но после приема у Председателя Мао секретарю областного комитета партии было лично поручено разыскать часы и отремонтированными вернуть их героине.

— Вот это здорово! — Вечнозеленый Кустарник указал на газовую плиту. — Какая роскошь! — он покрутил ручку и был поражен, увидев, что она работает. — Тебе больше не надо ходить на грязный угольный склад и таскать тяжелые мешки. Если бы твоя мама была жива, ей бы это очень понравилось.

— Понравилось бы. — Дикий Имбирь опустила голову и взглянула на расставленные по полу растения: камелии, красный мох, орхидеи и густолиственный бамбук, которые так любила мадам Пей.

— «Умение превращать политику партии в действия масс, умение добиваться того, чтобы не только руководящие работники, но и широкие массы могли понять и вникнуть в суть каждого нашего движения и борьбы, — в этом заключается искусство марксистско-ленинского руководства. От этого зависит, будут или нет допущены ошибки в нашей работе…»

Они по очереди читали изречения Мао, следующий отрывок зачитывал Вечнозеленый Кустарник, у него был сильный голос и отличная дикция:

— «…Активность одной лишь руководящей группы, не сочетающаяся с активностью широких масс, выльется в бесплодные усилия кучки людей. Однако и активность широких масс без сильной руководящей группы, должным образом организующей эту активность, не может ни долго удержаться, ни развиваться в верном направлении, поднимаясь на еще более высокий уровень».

Теперь была очередь Дикого Имбиря:

— «Производственная деятельность народных масс, их интересы, их опыт и настроение — все это постоянно должно быть в поле зрения руководящих кадров…»

К сожалению, сама я не особо интересовалась идеями Мао, поэтому чтение мне ужасно наскучило, и я с нетерпением ждала, когда они сделают перерыв.

Когда часы пробили десять, наконец послышалось какое-то движение.

Я прильнула к замочной скважине и увидела, как Вечнозеленый Кустарник отложил в сторону свой цитатник.

Дикий Имбирь подняла голову.

Они, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Вечнозеленый Кустарник взял чашку и полностью осушил ее.

— Страница пятьсот четвертая, третий параграф. Готова? Начинаем. — Почти злобно он начал зачитывать высказывание: — «Коммунист должен быть всегда готов твердо отстаивать правду…»

Дикий Имбирь, казалось, смутилась, но продолжала следить за ходом чтения.

— «…потому что правда всегда совпадает с интересами народа… Коммунист должен быть всегда готов… — вдруг он резко встал, но потом опять сел с растерянным видом, — …исправлять ошибки, поскольку…»

— «…всякая ошибка нарушает интересы народа», — закончила Дикий Имбирь и глубоко вздохнула.

Вечнозеленый Кустарник перестал переворачивать страницы.

Девушка закрыла книгу. Парень взглянул на нее. Она отвернулась.

— Мне надо идти. — Он опять поднялся.

— Еще один параграф, — попросила Дикий Имбирь. — Мы должны выполнить поставленную на сегодня задачу.

Вечнозеленый Кустарник сел на место.

— Страница пятьсот шестая, третий параграф, Председатель Мао учит нас, что…

— «С каким бы явлением ни столкнулся коммунист, он должен поставить перед собой вопрос "почему?", — процитировал он, — …должен всесторонне продумать его самостоятельно, должен подумать, отвечает ли оно требованиям действительности, разумно ли оно на самом деле…»

Дикий Имбирь украдкой взглянула на парня и подхватила:

— «Ни в коем случае нельзя слепо следовать…»

Тут Вечнозеленый Кустарник вскочил и рванулся к выходу, не попрощавшись, он выскочил из дома, громко хлопнув за собой дверью.

Дикий Имбирь сидела неподвижно, словно время вдруг остановилось.

— Спасибо тебе, вроде получилось, — устало произнесла подруга.

— Тебе хотелось бы, чтобы он остался? Дикий Имбирь повернулась ко мне и процитировала:

— «Пробуждать позитивные мысли также важно, как бороться с негативными. Поощрять сентиментальность также плохо, как продавать врагу государственные тайны».

В ее голосе слышались едва сдерживаемые слезы.

В тот вечер, придя домой, я впервые в жизни спросила маму о мужчинах.

— Как тебе не стыдно! — воскликнула мама. — Лучше бы ты подумала о том, что делать! Нам опять нечего есть. Почему бы тебе не сходить на рынок вместе с братьями и сестрами и не поискать чего-нибудь в мусорных баках?

— Уже поздно, все съедобное давно разобрали, — я чувствовала себя подавленной.