Анна Дэвис - Такси!

Уловив напряженность в его голосе, я подняла глаза.

— Что? Что-нибудь не так?

— Извини, попрошу счет. Давай пройдемся. Мне нужен воздух. — На лбу Ричарда пульсировала жилка. Он сделал знак официантке.

— Ричард, мне так жаль, что я забыла о годовщине. Это я все испортила, да?

— Все в порядке. Правда, в порядке. — Ричард взял меня за руку. — Конечно, я немного расстроился, но в жизни есть более важные вещи, чем числа в календаре. Пойдем отсюда.

Теперь я не сомневалась: что-то случилось.

Он сказал мне все, когда мы шли рука об руку по Стрэнду, залитому неярким осенним светом.

— Джемайма хочет, чтобы мы вернулись к ней.

— Так я и знала! — Я отшатнулась. — Тот надутый французик ей надоел. И сколько времени, по-твоему, пройдет, пока и ты ей снова не осточертеешь? Господи, а я еще чувствовала себя виноватой, что забыла о годовщине! Думал, я это легче проглочу, если подсластить шампанским, да? Ты этого хотел?

— Эй, подожди. — Ричард схватил меня за руку, заставил остановиться. А потом взял за подбородок, чтобы я взглянула на него. А я моргала, стараясь сдержать слезы.

— Я люблю тебя, Китти. Ты несносна, но я тебя люблю.

— А Джемайма?

— Плевал я на Джемайму.

Его поцелуй был долгим и нежным. Мы стояли посреди тротуара, мешаясь у всех на пути, но мне было все равно. Ричард целовал меня именно так, как нужно, умело касаясь языка и губ. Джемайме, должно быть, не хватает этих поцелуев… Лежит, наверное, без сна целыми ночами и целует собственную руку, закрыв глаза и воображая, будто ласкается с Ричардом. По крайней мере, я так надеюсь… Интересно, унаследует ли Дотти от отца умение целоваться? Из нее явно вырастет сокрушительница сердец…

Мои глаза были закрыты, но поцелуй становился все дольше и все глубже. Я быстро стрельнула взглядом по сторонам и за плечом у Ричарда заметила…

Столь хорошо знакомое лицо — прямо на противоположной стороне улицы. Всего один быстрый взгляд сквозь вереницу мчащихся автомобилей, но этого взгляда достаточно. Я оторвалась от губ Ричарда и вывернулась из его объятий.

— Джоэл!

Что выражало его лицо? Злость? Непонимание? Боль от предательства? Я видела — он говорит что-то, но не могла ни расслышать слов, ни прочитать по губам.

— Джоэл!

Но он больше не смотрел на меня. Он вылезал из блестящего синего «мерседеса». Вернее, собирался вылезти, но засек нас с Ричардом и теперь наклонился и говорил с кем-то, сидящим в машине.

Я слышала, как Ричард твердит где-то сзади: «Китти, что случилось?» — но, не обращая на него внимания, шагнула на мостовую. Однако движение было слишком плотное — не проскочишь.

— Джоэл, подожди!

Он сел обратно в машину и захлопнул дверцу. Второй пассажир на заднем сиденье обернулся.

«Мерседес» двинулся с места. Все происходило слишком быстро. — Джоэл!

Поздно. Мелькнули огни удаляющихся фар.

— Китти, что ты делаешь?

Рявкнул гудок какого-то автомобиля, и я запрыгнула обратно на тротуар, к Ричарду.

— Извини. Померещился один знакомый, с которым мы уже сто лет не виделись. Это я от неожиданности. Обозналась, наверное.

Я будто со стороны слышала себя, но мысли были заняты другим. Человек на заднем сиденье «мерседеса». Я где-то видела его прежде. И мне было не по себе.

Мы с Ричардом сидели за угловым столиком в кафе «Богема» на Олд-Комптон-стрит в Сохо и пили «Королевский Кир» — моя компенсация за то, что забыла о годовщине. Я изо всех сил старалась поддерживать разговор: мы обсуждали, как бы устроить, чтобы Джемайма могла свободно общаться с Дотти, в то же время держась подальше от Ричарда. Но мысли мои упорно возвращались к Джоэлу: неужели между нами все кончено? И что, черт возьми, я бы ему сказала, подойди он тогда к нам? И как бы объяснила все Ричарду? Какое счастье, что пронесло.

Я произносила вслух: «Да, но точно ли ей можно доверить Дотти?» — а сама ломала голову, кто же сидел в «мерседесе». Я подвозила этого человека в такси или видела где-то еще? И не тот ли это загадочный мистер Фишер?..

Я говорила: «Она же с приветом. Что ей стоит смыться с Дотти — обратно к Жерару или еще куда-нибудь?» — а внутренний голос твердил: «Не выпускай ситуацию из-под контроля. Утратишь контроль — наступит хаос»…

Дальнейшее произошло одновременно: мой взгляд упал на стрелку часов — 3.36, а рука наткнулась в кармане куртки на что-то массивное.

Три тысячи фунтов для Джонни.

Черт!

До Лестер-сквер я добралась на своих двоих, лавируя в толпе туристов на Ковенти-стрит. Воображение рисовало душераздирающую картину: Джонни понуро сидит за столиком в пабе, с сигаретой в руке, а перед ним выстроилась батарея стаканов. Я нырнула на Оксендон-стрит, спасаясь от толпы, затормозила у «Комедии» и, уворачиваясь от корзин, развешанных у входа, рванула дверь.

Я так настроилась узреть поникшую фигуру, что, обводя взглядом скудно освещенный зал, не сразу заметила самого Джонни и уже готова была развернуться и уйти, как вдруг раздалось:

— Кэйти! Ослепла ты, что ли, старая мочалка!

Вот он — за большим столом в углу, сидит в компании троих парней и какой-то блондинки. Смеются, дымят сигаретами, и вид у всех такой, будто они уже тысячу лет знакомы.

Когда я приблизилась, силясь улыбнуться, Джонни поднялся и покровительственно обнял меня. Его лицо со шрамами и свежими синяками напоминало скатерть в клеточку, но он, похоже, плевал на это.

— Вот, парни, это моя девчонка, Кэйти. Кэйти, это все они. — И Джонни, залившись пьяным смехом, не столько сел, сколько плюхнулся обратно на скамейку. Все еще стараясь изобразить улыбку, я пристроилась с ним рядом.

— Он у нас такой невежа. — Блондинка наклонилась вперед, демонстрируя внушительный слой штукатурки. — Он хотел сказать, что я — Кэролайн, это — Марвин, это — Майкл, а это — Шон.

— Привет. — Все, на что я оказалась способна.

— Джонни нам сейчас рассказал, что вы собираетесь свалить в Берлин, — объявил Шон, тощий рыжий парень, сидевший за дальним концом стола.

— Он что, серьезно… — Я обернулась к Джонни.

Кажется, он покраснел, но из-за синяков нельзя было сказать точно.

— Ну… Мы это еще не окончательно решили. Да, детка?

— Нет, детка . — Я старалась совладать с закипающим гневом. — Может, расскажешь подробнее? Или этот наш план — секрет для всех, кроме тебя и твоих новых друзей?

— Люблю бары с музыкой, — поделилась Кэролайн. — А Восточный Берлин сейчас — самый писк моды.

— Да, действительно, — проворковала я задушевно, с силой лягнув Джонни под столом. Только когда рядом взвыл Марвин, я сообразила, что промазала.

— Цыпа, помнишь, недавно объявлялся гитарист из нашей школьной группы? — нервно спросил Джонни.

— Я вся внимание, утеночек .