Аглая Оболенская - Исполни волю мою

— Я с плохими вестями. У Марка обнаружилась болезнь в раннем детстве, о которой здешние врачи не знали. Ему придётся пройти ещё дополнительное обследование. Ты подождёшь?

— Я подожду, — сказал он шепотом и поднёс Анины пальцы к губам. — Ты здесь, со мной. И мне не страшно.

— Не хочешь узнать, что с ним?

— Что-то очень серьёзное, раз ты приехала… Я чувствовал это: нервозность, спешка, отец ведёт себя подозрительно. Не переживай! А-анечка…

Аня замерла. Непонятное, щемящее чувство заполнило её всю без остатка. Жалость, но не та, что давит слезами, другая, отчасти схожая с материнской любовью, перерастающая в острое желание. Вспомнилась Елена, нечто подобное Аня испытывала к ней в самые трудные моменты жизни. Осторожно оторвавшись от Романа, девушка замкнула дверь — до пяти часов в больницах тихий час, — вряд ли кто-то кинется её ломать. Затем запахнула льняные шторки и вернулась к кровати. Из-под густых тёмных ресниц он наблюдал за молнией на розовой кофточке, безудержно летящей вниз и переходящей в плавное скольжение молнии брюк. Сколько раз во сне он мечтал об этом? И не верил, что когда-нибудь увидит наяву. Теплые ладони взяли в плен его кисть и провели по обнаженной плоти, от тонкой шеи вниз, минуя грудь, едва прикрытую кусочком кружев, плоский живот и бёдра. С Ромкиным телом происходили странные метаморфозы: замученное болезнью, оно и сейчас ныло в неведомом напряжении, тяжелой волной подкатывало к горлу вибрирующее тепло. Он испугался, как в тех редких случаях, когда не мог контролировать себя. Почувствовав страх юноши, Аня опустилась на колени и положила голову рядом с его подушкой:

— Я тебя напугала, прости…

— Нет-нет! Это ты меня прости. Мне надо кое в чём тебе признаться. Я… У меня никогда этого не было. Близости, такой близости. Боюсь показаться тебе глупым и неловким.

Она улыбнулась и погладила топорщившийся ёжик его коротко остриженных волос:

— Надеюсь, моего опыта одной единственной ночи нам хватит на двоих.

Ромка втягивал подрагивающими ноздрями её запах, различая сливу, хмель, мускатный виноград и капельку сандала. Прерывистое дыхание тревожило блестящие каштановые пряди, выбившиеся из косы. Аня… Маленькое чудо, сбывшаяся мечта. Сердце ёкнуло в желудок и сжалось, когда девушка легла рядом. Губы её коснулись пульсирующего виска, глаз, переносицы. Раскрылись и овладели сначала верхней, затем нижней его губами. Нежный кончик языка проник внутрь, осторожно исследуя каждый закоулочек. Ромка не сразу ответил на поцелуй, целиком отдавшись её власти. Точно кошка, Аня приподнялась над ним, опираясь на локти и колени, выгнула спину и зубками откинула простыню. Коса расплелась окончательно и шёлковые волны обрушились на него, лишая воздуха, света и щекоча лицо. Он негромко засмеялся, опасаясь выдать боль под рёбрами. Аня потёрлась лбом о его подбородок и мурлыкнула на ушко:

— Ты не замёрзнешь, если я стяну твою футболку?

Действительно, невинность ситуации придавали его больничная одежда и её кружевное бельё. Ромка согласился не раздумывая, раз — и футболка улетела в сторону, мимо стула. На нём остались белые шорты, теперь они оба неуверенно глазели на эту набедренную жуть с голубыми лампасами.

— Давай меняться! Я сниму их с тебя, а ты что-нибудь с меня.

— А можно всё?

— Можно… — бравая киска внезапно смутилась, с головой забралась под простыню и медленно развязала голубые тесёмки. Подождала, когда малыш справится с застёжкой на её спине и аккуратно довершила начатое. Наконец, шорты приземлились на спинке стула, на них тут же шлёпнулся бежевый бюстгалтер с паралоновыми чашечками. От трусиков девушка избавилась сама, стараясь не зацепить его коленкой.

— Готов? Тогда занавес!

Простынка взметнулась вверх, открывая им друг друга. Преодолевая стыд и сомнения, Аня заставила себя распрямиться и взглянуть на юношу. Широкая кость маскировала его излишнюю худобу и вялые из-за малоподвижности мышцы. Сквозь песочную кожу, усеянную родинками, синяками и следами от уколов, просвечивали венки. Он тоже смотрел на неё. Лёгкий румянец на скулах выдавал волнение. Тонкие пальцы впились в простыню. В глазах — неуверенность. Она чуть сильнее сжала коленями его бёдра, наклонилась и стала ласкать шею, плечи, грудь. От её прикосновения к тёмной пуговке соска Ромка едва слышно вскрикнул и закусил губу. Аня поиграла с ним язычком и втянула в рот, чувствуя, как тело юноши покрывается мурашками. Продолжая обрабатывать лакомый кусочек, точно ненасытный младенец, девушка вслепую оторвала Ромкины пальцы от простыни и переплела со своими. Вскоре очереди дождался другой сосок, он был более крепким и податливым. Ромкины эмоции вырвались на волю… Животом ощущая увеличившийся в размере, ещё недавно безвольный комочек, она не торопилась впускать его. Наслаждалась звуками, рвавшими его горло, учащенным дыханием, зажмуренными глазами, гусиной кожей. Она и не догадывалась раньше о том, какое блаженство — обладать. Ты, словно жрица великого божества, служишь ему, забывая обо всём. И в то же время, ты — женщина, играющая на арфе. Твое прикосновение к волшебным струнам, твой трепет и тепло рождают неземную музыку. Миллиметр за миллиметром Аня продвигалась вниз, боясь упустить из виду малейшую родинку, клеточку, губами, ресницами, кожей даря им свою нежность. Перецеловав и нежно помассировав холодные пальцы ног, она медленно погрузила его в себя. Ромка больше не мог сдерживаться. Тело ему не подчинялось. Туго скрученная внутри пружина сорвалась с привычного стержня и пошла раскручиваться, набирая обороты, бросаясь искрами и сдавливая лёгкие. Яркая вспышка света, прыжок в небо с космической скоростью и плавное, бестелесное опадание. Встреча с самим собой…

Открыв глаза, он увидел Аню. Маленькие грудки царапнули лицо — девушка тянулась к полотенцу, висевшему в изголовье. Крошечные треугольники с гладкими круглыми сосками цвета кофе с молоком. Достав полотенце, девушка заметила направление Ромкиного взгляда и тайное желание, мелькнувшее в нём.

— Прикоснись ко мне, — прошептала едва слышно, но он услышал. Погладил указательным пальцем выпуклый сосок и, приблизившись, приник к нему губами. Обвёл вокруг языком, прорисовывая контуры и сделал несколько глотательных движений, причмокнув от удовольствия. Аня застонала.

Кто-то дёрнул дверь снаружи, постучался, снова дёрнул и всё смолкло.

— Тихий час окончен. Что там у вас дальше по графику?

— Ужин, — Ромка упал затылком в подушку и сладко зевнул.

— Я тебя утомила…

— Нет, что ты! Аня, знаешь, обычно такие слова говорят после долгих лет знакомства, а мне хочется сейчас сказать — как здорово, что ты есть…