Татьяна Туринская - Спроси у зеркала

Обе девочки жили в соседнем подъезде, а потому между собой они сдружились задолго до появления в их компании Ларисы. Однако благодаря своему покладистому характеру Ларочка влилась в их маленькое общество вполне органично. Впрочем, своим присутствием особо им не докучала, по-прежнему большую часть свободного от школы времени проводя в обществе Валерки с Генкой.

Гена Горожанинов, являясь ближайшим и, пожалуй, единственным другом Валерика Дидковского, если не считать Ларочки, в то же время был ему полной противоположностью. Может, и нельзя было Генку назвать абсолютно красивым мальчиком, может, и имелись у него какие внешние недостатки, но в присутствии патологически некрасивого Валерки Генка выглядел 'супербоем' — в смысле, до супермена еще не дорос, зато в остальном полностью соответствовал этому громкому званию. И, естественно, бегали за Генкой не только все соседские девчонки, но и одноклассницы.

Да что там говорить об одноклассницах, если и Ларочкины подружки были безоговорочно влюблены в Горожанинова. И скромница Наташа Баглай, довольно крупная девочка с длинными толстыми косами, и юркая Юля-сливка, прозванная так за фамилию Сметанникова. И если Наташа влюблена была в Генку, пожалуй, скорее за компанию с подругой, то Юлька, похоже, сходила с ума по 'супербою' вполне всерьез. По крайней мере, Ларочке неоднократно доводилось передавать Генке записки от влюбленной подружки.

Сливка завидовала Ларисе. Не тому, что подруга является более удачливой соперницей, а завидовала Ларискиной вхожести в круг ближайших Генкиных друзей. Неоднократно Юля с Наташей напрашивались в их тесную компанию, и если Лариса не находила возможности отказать подругам, то получалось у них не нормальное общение, к которому с раннего детства привыкла Ларочка, а форменный дурдом. Никак не хотели мальчишки видеть в девчонках нормальных людей, непременно нужно было дергать их кого за косы, кого, как, например, Юльку-сливку, за юбку, а иногда и весьма откровенно щипать ее за попку, раз уж не могла похвастать косами, как подруга. Лариса при этом совершенно игнорировалась, упорно не причисляемая к девичьему полу — Лариса была своя в доску, Лариска была не девочкой — другом.

Как медленно тянется время в детстве! Вернее, дети почему-то ощущают его течение именно так, несмотря на обилие событий и приключений. То, чего взрослому хватило бы на месяцы переживаний, у детей без труда укладывается в один день, и при этом они еще стонут от непомерной растянутости времени. И лишь с возрастом приходит ощущение того, как невероятно, фантастически быстро летит время: мимо, мимо, мимо…

Но пока еще ни девочки, ни мальчики не поняли всего коварства времени. Они все еще были детьми, они все еще страдали от его медлительности. Лариса со Сливкой по-прежнему учились в одном классе, а Наташу Баглай бабушка стала возить в спецшколу с математическим уклоном. Казалось бы — какая математика в девять-то лет? Однако ж нет, что-то в ней рассмотрели учителя, порекомендовали родителями именно ту математическую школу. В результате у ребенка почти не оставалось времени на игры с подружками. И все больше времени Лариса со Сливкой проводили вдвоем.

Сливка, еще не войдя в переходный возраст, уже ни о чем другом, кроме мальчиков, не могла думать. Даже нет, не о мальчиках она думала, а о Генке Горожанинове, только о нем. Гена был ее светом в окошке, ее воздухом. Пожалуй, единственной темой, на которую Сливка живо откликалась кроме бесконечных разговоров о любимом Геночке, была персона Валерки Дидковского. Вернее, поразительная Валеркина некрасивость. Смеяться над Валеркой Сливка могла часами, и даже считала это занятие доблестью и острословием, в который раз подмечая его жиденькие волосенки, его бесцветные прозрачные глаза, делающие его похожим на привидение, худенькие ручки-ножки, болтающиеся плетьми в рукавах да штанинах. Говорила о нем со злостью и ненавистью, неизвестно на чем основывающимися. А может, это была самая обыкновенная ревность? За то, что не она, а Валерка постоянно находится рядом с предметом ее обожания, не она, а Валерка Дидковский ходит с Генкой в кино, не с ней, а с Валеркой дружит Геночка… И не догадывалась тогда Лариса, что точно такую же, если не большую ненависть испытывает Сливка к ней самой. Валерка-то, по крайней мере, мальчишка, и он всего-навсего отнимает у Генки море времени, тем самым не позволяя ему обратить внимание на влюбленную Юльку. А вот Лариска… Лариска-то — девочка, а стало быть, прямая угроза личному Юлькиному счастью. Это сегодня Генка не видит в ней девочку, а завтра? Что будет завтра?

Пришло и завтра. И Ларочка, маленькая худенькая девочка, уже не такая красавица, как в раннем детстве, этакий гадкий утенок в свои одиннадцать лет — ни девочка, ни девушка, так, маленькое нескладное большеротое существо с едва наметившимися выпуклостями в области груди, доставлявшими хозяйке уйму неудобства, привлекла к себе пристальное мальчишеское внимание. Не Генкино, нет. Валеркино…

Валерке было пятнадцать лет. Все друзья-приятели уже вовсю крутили романы с девчонками, кое-кто, как, например, ближайший друг Гена Горожанинов, успел даже испробовать запретный плод — по крайней мере, если верить его словам, а для недоверия у Валерки вроде как не было оснований. И только Валере никак не удавалось заинтересовать собственной персоной ни одну девочку.

Это в раннем детстве он не осознавал собственной некрасивости, это тогда ему было наплевать на весьма скромную свою, мягко говоря, внешность. Теперь же, войдя в переходный возраст и познав таинственное волнение при взгляде на красивую женщину, не однажды обнаружив утром мокрое пятно в трусах, понял, как трудно ему придется в жизни со столь непрезентабельной-то внешностью. Валерке хотелось чего-то запретно-волнительного, а в ответ на свои призывные взгляды он ловил лишь насмешки и неприкрытое отвращение в глазах каждой встречной девочки. Лишь одна не отворачивалась, лишь одна не кривилась презрительно при взгляде на него. Да, она еще совсем маленькая, она еще совсем не понимает, чего сейчас хочется Валерику больше всего на свете, но она была рядом. Она всегда была рядом…

Смешная нескладная Ларочка с безобразно торчащими под кофточкой 'прыщиками' вместо груди вызывала в Валере дикое возбуждение. И, маясь душными бессонными ночами под одеялом, не в силах оторвать руки от непотребного занятия, Валерка представлял себе не шикарных див с обложек глянцевых журналов, не признанных длинноногих красавиц-мулаток из группы 'Кофе с молоком', не королеву красоты родной школы десятиклассницу Элеонору Покрышкину. Нет, каждую свободную минуточку своей жизни, когда руки сами собою тянулись в штаны, Валера, содрогаясь от сладострастия, представлял себе знакомую до одури, до ощущения родственности, нескладную девочку Ларису.