Татьяна Алюшина - Я подарю тебе любовь

«Привет!» — махнула ей недавно поселившаяся незваная и непонятная, но плотно обосновавшаяся усталость.

Откуда что взялось? Какая усталость непомерная?

Она ж не мешки ворочает, в конце концов, — работает в свое большое удовольствие!

«А и черт бы с ней! — подумала, отмахиваясь, Ленка. — Само пройдет!»

Трасса в сторону области утром рабочего дня радовала отсутствием пробок и редкими машинами. Получая удовольствие от такой спокойной, недерганой езды, Елена Алексеевна предалась философским размышлениям.

Как водится, мысль, оттолкнувшись от какого-нибудь воспоминания, странным замысловатым путем углубляется в такие дебри, что только удивляться приходится: «И как меня сюда занесло?»

Вот и ее занесло.

Ленка вспомнила про вчерашний разговор с Васькой, улыбаясь его мудрости недетской, скакнула на то, что ему надо кроссовки новые купить и куртку осеннюю, покружилась вокруг хозяйственных насущных проблем, напомнив, что их бы надо переделать до маячившей впереди командировки. От этой отправной точки — о работе, что «тот абзац придется все-таки полностью переделать, и хорошо бы туда фотки вставить…» — на кодовом слове «фотки» спланировала в предстоящую встречу.

Пугливо, на мягких лапках, обошла сторонкой свое личное, непонятное отношение к господину Арбенину: «Нет, нет, не про это!» — и двинулась дальше: «Вот странное дело, когда заканчивается какой-то этап в жизни, это всегда ужасно болезненно! Мы не хотим, мы привыкли, адаптировались, устроились и смирились с тем, что имеем, а оно начинает рушиться. А мы кричим: «Нет, нет!», хватаемся за распадающееся, стараясь восстановить, собрать как-то, а оно неотвратимо и стремительно рушится, как дом в землетрясение. И мы разочаровываемся до дна души, болеем потерей, чувствуя, что просто умираем от боли! А на руинах, погребая их под собой, вырастает нечто новое, незнакомое и очаровывает нас вновь жизнью. И вот мы уже увлеченно это новое выстраиваем, окучиваем, холим-лелеем, влюбляясь в свою новую жизнь. А иногда, очень редко, это новое очарование приходит, минуя разрушение и боль разочарований, само собой, как Божий подарок!»

— Ах черт! — спохватилась Ленка, в последний момент заметив один из ориентиров, указанный Арбениным. И, нарушая правила, успела перестроиться — спасибо, не было в этот момент едущих сзади! — и повернула на дорогу к нужному поселку. — А не надо бредить за рулем! — поругала себя она.

Инструкции она все выполнила, колдобины добросовестно объехала и теперь медленно катила по улице, выискивая взглядом нужный дом.

Искать и не пришлось, так как высоким «маяком», мимо которого точно не проедешь, у распахнутых ворот на участок стоял Денис Васильевич Арбенин, вышедший самолично ее встречать. Вот такую честь оказал!

Ленка, повинуясь его жесту, заехала в ворота и остановилась перед дверями в гараж. Денис закрыл ворота, подошел к машине, открыл дверцу и протянул ей руку, чтобы помочь выйти:

— Здравствуйте, Лена. Вы точны.

— Пробок не было, повезло! — бодро отозвалась она, оперлась на его руку и выбралась из машины. — Здравствуйте, Денис! — И взяла с заднего сиденья сумку, портфель и ноутбук.

— Я возьму, — распорядился он, забирая у Ленки багаж. — Вы всегда так экипируетесь?

— Да, но я уже привыкла!

И подумала, а не слишком ли она бурлит весельем чрезмерным?

«Да уж, перебор! — оценила она свое нервное поведение. — Сбавь обороты, Лена, ничего уж такого выдающегося не происходит, чтоб фонтанировать!»

Сбавить не удалось, несмотря на уговоры и мысленное поругивание себя, в данный момент не очень любимую за эту бодрость преувеличенную.

— Ну что, за работу! — в том же ключе звенела голосом неуспокоенная Елена Алексеевна.

— Да, — ровно, хладнокровно согласился с предложением господин Арбенин.

Вот! Вот у кого надо поучиться спокойствию!

«Бу-бу-бу-бу», — про себя всякое разное нелицеприятное долдонила Ленка. Ровно до того момента, когда они вошли в дом через большую двустворчатую дверь в прихожую. Ленка сразу же увидела рядом с дверью, у стены невысокий столик, выполненный в стиле позднего классицизма, — и пропала!

Забыв в момент, о чем говорила, и чем была недовольна, и что отвечал ей Арбенин, впрочем, он, кажется, молчал, но и этого она уже не видела, не слышала…

Осторожно, еле касаясь, провела кончиками пальцев по наборной столешнице, присела на корточки, рассматривая и трогая рисунок тонкой резьбы на небольшом бортике, опоясывающем окружность стола. Долго рассматривала затаив дыхание.

Немного передвинулась, проведя пальцами по всей длине причудливо изогнутых передних ножек. И, забывшись окончательно и бесповоротно, встала на колени и нырнула головой под столик, рассматривая его изнанку.

Вынырнула, насмотревшись, села на пятки, не удержалась, еще разок легко провела по бортику и подняла глаза на Арбенина, снизу вверх.

Он стоял все это время, терпеливо ожидая ее, скрестив руки на груди, опершись левым плечом о притолоку у двери.

— Это ваше! — как обвинила в чем, заявила она. — Этой работы ни в одном каталоге нет, и она нигде не выставлялась!

— Это одна из первых моих работ. Я не внес ее в каталог, для себя делал.

— Знаете, Денис, — продолжила обвинения Лена, — у меня есть подозрение, что вы волшебник!

— Не преувеличивайте. Этот столик, например, далеко не лучшая моя работа.

— А у вас нет лучших или худших! — спорила в том же обвинительном ключе Лена, продолжая так и сидеть на согнутых коленках. — Они все великолепны, как законченное музыкальное произведение!

— Идемте-ка кофейку попьем, — предложил он.

Оттолкнулся плечом от стены, сделал шаг к ней и протянул руку. Ленка, взявшись за предложенную ладонь, только сейчас сообразив, что сидит до сих пор далеко не в утонченной позе, торопливо поднялась, смутившись, что нисколько не остудило ее воинственного пыла.

— Столик совершенно уникальный!

— Чем же? — перехватив ее за локоть и мягко, но настойчиво направляя по коридору в сторону кухни, полюбопытствовал Денис.

На самом деле, при всей его внешней отстраненности и спокойствии, ему почему-то было невероятно важно ее мнение, именно ее! И показалось, что если она поймет, почувствует…

Этот столик любимый, знаковый и важный для него. Денис с самого начала, с эскизов и подбора дерева, знал, что делает его для себя, но не в этом дело! Он поставил перед собой некую сверхзадачу — если справится так, что предмет «зазвучит», получится, то станет заниматься производством, не получится «запеть» произведению — останется реставратором.

Справился! И понимал, что великолепно! Любил этот столик.

И — на тебе! Ждет, и с каким-то замиранием, рецензии этой Невельской и даже нервничает, честное слово!