Татьяна Веденская - Сюрприз для любимого

Я назначила на утро воскресенья внеочередное заседание в «Шоколаднице» рядом с моим домом. Девчонки поломались, но пришли. Еще бы, новость о том, что буквально через каких-то пару недель я отбуду в дальние края, потрясла всех до глубины души.

– Ты что мандражируешь? – Не успела Машка плюхнуться рядом со мной на диванчик, как приступила к оказанию моральной поддержки. – Напиши несколько любых рецептов, и пусть он будет счастлив!

– Несколько? Да я ему постоянно готовила что-нибудь новое. И я вообще не помню теперь – что! – билась я в истерике.

– Рецепты мы тебе сейчас все перечислим. Что ты там делаешь с мясом в вине? Это обязательно пиши. И еще я очень люблю твои круассаны с кремом, как ты только их лепишь, не понимаю, – сказала Любка.

– Пусть перепишет пампкин-пай, и мне вышли копию, – вставила Каринка.

– Так, а мне… мне будь добра рисовую свою хрень с грибами и гребешками напиши, – добила меня Машуня.

Я захохотала.

– Девки, я думала, вы мне поможете. А вы норовите ударить в спину? Теперь я еще и вам все должна написать по тетрадке рецептов?

– А ты как думала? Мы тут привыкли, что ты всегда рядом, под рукой. И к тебе можно забежать, перекусить. Или вообще плотно пообедать, – недовольно заворчала Маша. – А ты куда – в Сочи! Я бы тоже тебя не отпустила!

– Маш, не надо об этом. – Каринка дернула ее за рукав, но, конечно же, было уже поздно. Надавила на больную мозоль. Ведь мой муж за всю неделю так ни разу мне не позвонил и даже не попытался снова объясниться.

– А что ты хочешь, ему же тоже тяжело! Ну не могут мужчины ради женщины все бросить, не могут, – стали увещевать меня подруги.

– Но мог бы хотя бы позвонить, – всхлипнула я. – Ведь ни одного звоночка! Я же уеду с девочками, неужели ему это безразлично?

– А что они-то говорят? – полюбопытствовали все.

Это действительно было интересно, потому что, вопреки обычному, ни Дашка, ни Лилька так и не смогли сказать мне что-то, наводящее хоть на какие-то мысли. Папа ходил по дому, погруженный в себя, питался пельменями собственного производства и с дочерьми говорил пространно, соглашаясь практически на все. Как сказала Дашка, даже если бы она у него сейчас попросила сигаретку, он бы ответил: «Конечно, доченька. Возьми сама, они в куртке, во внутреннем кармане».

– Вот видишь, переживает, – заверила меня Дашка.

– Ну и что? Попереживает да и вернется к Нике. Все они, мужики, такие. Может, передумаешь? Останешься? – качала головой Маша.

Я опустила глаза:

– А ты бы осталась?

– Да ни за что! – хором ответили подруги, после чего мы все-таки сосредоточились на моих инструкциях.

И к обеду на нашем столе появились четыре выпитые (по два раза) чашки кофе, около десяти тарелок из-под пирожных, от которых мне было уже почти плохо, и еще появился черновик – плод наших совместных трудов. Трактат на двенадцати листах, озаглавленный «Инструкция по обслуживанию Николая Эммануиловича, пособие с практическими советами и примерами».

– Как-то все кривовато, не кажется? – чуть-чуть сомневалась я, рассматривая пункты с первого по пятый:

«1. Ни в коем случае никогда не будить по утрам, даже если он сам об этом просит.

2. Всегда быть готовой как минимум к пяти гостям, иметь все для канапе.

3. Внимательно следить, чтобы не кончилось виски (Сергей тоже следит, но он может забегаться, и тогда быть беде).

4. Никогда не трогать хозяйский письменный стол, даже если на нем что-то протухнет (можно сверху попрыскать туалетной водой).

5. Никогда не спрашивать, понравилось ли блюдо, все равно не ответит (можно ориентироваться по хмыканью)».

– Нормально-нормально, – заверили меня подруги и предложили остальное доработать по ходу процесса. – Главное, ты очертила фронт работ. А бытовой раздел вообще получился шикарный. Протирать кафель в ванной не реже раза в неделю. Если учесть, что ванных у вас там две, да еще и гостевой туалет размером с мой гараж, остается только пожалеть твою преемницу.

– Пусть привыкает! – фыркнула Машуня.

К слову сказать, поначалу она делала косвенные намеки, что она и сама была бы не прочь заместить меня на этом сложном и неблагодарном (в кавычках, конечно же) посту. Ну, раз уж надо. Однако чем больше продвигалась наша работа над инструкцией по обслуживанию, тем меньше романтического томления оставалось в ее глазах. Под конец она решила, что все это не окупят даже и десять штук, и в отместку заставила меня вписать туда пункт «перечищать всю обувь до блеска четыре раза в месяц».

– Это же получается, каждую неделю, – возмутилась Каринка. – Зачем перечищать всю? Пусть чистит ту, в которой он ходит.

– Нет, пусть чистит всю! – потребовала мстительная Машка.

Я усмехнулась и подумала, что шанс использования моего трактата в реальной жизни столь мал, что можно вписывать туда вообще что угодно, вплоть до ежедневного надувания шариков для встречи хозяина и выпускания праздничного салюта в честь его приезда. Интересная, кстати, мысль!

– Ладно, девчонки, хватит, – поставила я точку и спрятала листы. – В любом случае мы хотя бы переписали основные блюда. Я могу даже пририсовать сюда схемы в картинках, новая домработница все равно не будет делать все это, как я.

– Конечно, она все будет делать по-своему, – кивнула Люба. – И что тут плохого?

– Я попала к нему в дом, когда мне было так плохо, что я готова была всю себя положить, лишь бы у него в доме стало хоть немного красивее. Хоть немного уютнее. Вряд ли она будет так же его любить.

– Да уж, любить все, что попадется под руку, умеешь только ты, – пожала плечами Машка.

Я улыбнулась.

– Одно жаль, что этого я не могу всунуть в инструкцию. Ладно, мне надо идти, девчонки.

– Но понедельник-то не отменяется? – уточнили подруги. – Ты завтра сможешь?

– Ой, я не знаю. Наверное, смогу. Это все-таки предпоследний понедельник!

– А хочешь, мы сейчас можем встречаться вообще каждый день? Кто нам запретит?

Девчонки старались меня успокоить и поддержать как могли, и я, честное слово, была им за это очень благодарна. Очень благодарна, но… хоть я и старалась как-то держаться, бодриться и делать вид, что совсем не думаю об Алексее, естественно, я о нем думала. Как я могла так ошибаться в нем? Пусть он иногда казался мне вздорным и ворчливым, ленивым и капризным, но все равно он был веселым, ласковым и добрым, а главное, он любил меня. Стоило мне закрыть глаза, как передо мной против воли всплывали наши первые свидания, быстрые горячие объятия в подъезде дома моих родителей. Бурные ночи, когда его родители уезжали на дачу. И тихие, полные нежной любви, пока в маленьких кроватках сопели наши дети. Кто был тот человек, готовый носить меня на руках, когда я, лохматая и растрепанная, выходила из роддома? И кто этот мужчина, который даже не пытается хоть что-то решить? Может быть, спроси он меня еще раз, скажи он, что это по-настоящему для него важно, – я бы и осталась с ним. Не знаю, правда, как, но мы могли бы что-то придумать. Приезжать друг к другу, писать письма, е-мейлы. Любовь можно сохранить, если есть желание ее сохранять. Я не могла поверить, что Лешке это больше не нужно.