Татьяна Герцик - Любовь за вредность

— Да пусть индюк, я согласен! Как ты себя чувствуешь?

Я прислушалась к себе. Боль была, от этого никуда не денешься, но не такая сильная, как обычно бывало в мои критические дни. От напряжения я даже не заметила странности в нашем разговоре — Евгений отвечал на мои мысли, что было вовсе необъяснимо, если только он не заделался телепатом… Облизав пересохшие губы, сообщила, что чувствую я себя вполне сносно. Евгений, заметивший мой жест, поднес к моим губам маленький чайничек с соком, и я немного попила. Настроение сразу улучшилось. Как мы все-таки зависим от потребностей тела!

Он согласился:

— Конечно. Но тело и радостей много приносит, ты так не считаешь?

— Ну, не знаю. Мне мое тело больше неприятностей приносит… — Тут я спохватилась: — Я что, говорю вслух?

Он ухмыльнулся.

— Ну да. Это бывает после наркоза. Много разных веселостей, между прочим.

— Ну, это для меня не новость. Я и в обычное время много несуразностей лепечу. Лучше расскажи, как прошла операция?

Он нахмурился и нервным жестом провел по моей голове.

— Сложно. Хорошо, что делал сам профессор. Как он сказал, все было перекручено. Он спаек убрал — не сосчитать. Хорошо, что аппаратура в клинике новая…

Я с сомнением посмотрела на темнеющее за окном небо.

— Сколько времени шла операция?

— Почти пять часов…

— Вот это да! Представляю, как устали хирурги. Но что сказал профессор?

— Он считает, что результат хороший. — Он поднес мою ладонь к своим губам, поцеловал и сказал: — Спи! Ты так устала…

Я и в самом деле чувствовала сильную усталость. И с чего бы это? Я же спала… Посмотрев на его тени под глазами, которых я никогда прежде у него не видела, я поставила ультиматум:

— Поезжай домой, тогда я усну. А то ты меня отвлекаешь от качественного полноценного сна…

Он усмехнулся и с облегчением погладил меня по щеке.

— Ёрничаешь? Ну, значит, тебе полегче. Ладно, поеду на работу, там меня ждут… — Он наклонился, приложился к моей щеке, как к чудотворной иконе, и ушел.

Закрыв глаза, я расслабилась, и меня посетила очень приятная мысль: а что, если все будет нормально? Сможем ли мы с Евгением стать хорошей парой? Обдумать эту идею не успела: уснула, даже не осознав, что лежу на спине, чего с малолетства делать не могла.

После больницы наши отношения с Евгением перешли в новый этап. Он решил, что теперь я поступила в его полное распоряжение, и вел себя соответственно. Я еще не очень хорошо себя чувствовала, поэтому раздражалась по поводу и без. Правда, мое недовольство почти утихло, когда пришедшие критические дни не доставили мне никаких существенных неудобств. После этого он задрал нос и стал настаивать на скорой свадьбе. Это меня пугало. Быть в центре внимания — это не для меня. Но он был непоколебим.

Как могла, я сопротивлялась его напору. После очередного безрезультатного спора Евгений задумался, оценивающе посмотрел на меня и уехал, ничего не сказав, что было по меньшей мере странно. Что он задумал?

Это выяснилось скоро. В субботу мы с мамулей заканчивали стряпать любимые нами рыбные пироги, когда раздался телефонный звонок. Я взяла трубку.

— Аня, привет, это я! — Евгений не сомневался в том, что я узнаю его по голосу. — Слушай, не злись, но через десять минут я буду у тебя с родителями. Надеюсь, твои дома?

От такого нахальства я потеряла дар речи. Приняв мое молчание за согласие, он ласково сказал:

— До встречи, милая! — И в трубке запищали частые гудки отбоя. Я медленно положила трубку, пытаясь одновременно обдумать три вещи: как сказать родителям, что надеть и как успеть прибраться.

Прибиралась я параллельно с объяснениями. Папаша долго не врубался, что через пять минут к нам прибудут возможные родственники. Я не сомневалась, что Евгений решил сделать все как положено, отрезав этим мне все пути к отступлению. Когда отец наконец уразумел, что за гости у нас сейчас будут, бросился надевать костюм, ворча, что такие вещи надо обговаривать заранее. Да если бы я сама знала!

Успев убрать в квартире и переодеться, я с сильно колотившимся сердцем присела на диван. Прозвенел звонок домофона, мама открыла уличную дверь, и раздались незнакомые голоса. Я встала и на ватных ногах вышла навстречу. Стоявшая в нашей маленькой прихожей импозантная пара старательно улыбалась, изображая радость, которой не было. Они надеялись стать родственниками Панкратова, а тут такой облом… Но держались они хорошо, демонстрируя редкую сплоченность. Подарив мне и маме цветы и вручив отцу бутылку коньяку, торт и шампанское, прошли в комнату.

Евгений так и лучился самодовольством, а мне ужасно хотелось провалиться под землю. В таком неудобном положении я еще не бывала. Но это естественно — до сих пор еще никто замуж меня идти не заставлял. Накрыли на стол, все расселись, и Александр Викторович, кашлянув, проговорил:

— Мы, как водится в русских семьях, пришли сватать вашу дочь за нашего сына.

Папаша с важным видом посмотрел на жениха и согласился:

— Если они так решили, то мы, конечно, не против!

Я сердито поджала губы. А вот я против! Как та баба-яга из олимпийского мультика. Евгений крепко сжал мою руку, боясь, что я примусь протестовать вслух. Но на это я пойти не смогла, что лишний раз доказало его интуицию. Чтобы успокоиться, положила себе приличный кусок пирога и съела его, даже не почувствовав, что ем. Когда на тарелке ничего не осталось, удивленно посмотрела вокруг. Мужчины, налив нам шампанское, а себе коньяк, с удовольствием доедали пирог. Мамуля извиняющимся тоном проговорила:

— Если бы мы знали, что вы придете, стол-то накрыли бы как полагается, а то вот так, спонтанно, бедновато получилось…

Мария Владимировна снисходительно улыбнулась, искоса взглянув на меня. Видимо, думала, что мне пришлось приложить титанические усилия для достижения подобной цели.

— Ничего, мы и сами узнали об этом только утром. Женя сказал: чтобы невеста не удрала…

Все вопросительно посмотрели на меня. Я выдавила из себя жалкий смешок.

— Это он пошутил, конечно!

И так посмотрела на довольного жениха, что все поняли, что так бы оно и было.

Потом мама ушла на кухню, я бросилась ей помогать, и тут же за нами следом пришла Мария Владимировна. Спросив для проформы, не нужно ли чем помочь, с некоторой долей иронии протянула:

— Это все так неожиданно… Мы, грешным делом, думали, что он женится на Виктории Панкратовой, вы ее знаете, Аня?

Энергично кивнув, я расплылась в широкой улыбке. Озадачившись моей необычной реакцией, она помолчала, но все же продолжила:

— Мы давнишние друзья с ее родителями…

Услышав о Панкратове, я непроизвольно нахмурилась. Мать Евгения сделала из моей мимики совершенно противоположные выводы.