Джудит Крэнц - Весенняя коллекция

— Опять «Гуди-Гуди», — сказала Эйприл. — Наверное, это самое подходящее.

Независимо тряхнув головой, Тинкер запустила руки в море шелковых розочек и пошла вперед. Она стояла, прямая и легкая, прекрасная до невозможности, и смотрела на Марко, словно видела его впервые.

Джордан, стоявшая за Тинкер, не выдержала и взглянула в дырочку в занавесе. У нее дыхание перехватило при виде шикарной публики, заполнившей зал. Сотни пар глаз, привыкшие к показам и готовые как к фурору, так и к провалу, смотрели на подиум.

Прошлой ночью Джордан освоилась с круговыми подиумами, но о присутствии публики даже не думала. Она отошла от занавеса и попыталась собраться. «Дыши глубже, — велела она себе. — Дыши глубже». Тинкер стояла спокойно, отстукивая такт ногой, и легко улыбалась.

Оркестр заиграл «Задумчивую леди», и Марко подтолкнул Тинкер вперед.

— Иди! — приказал он.

Тинкер оглянулась на него озадаченно.

— Но это не танго, — пробормотала она.

— Не время шутить! Помни, о чем я тебе говорил. Ну, вперед!

Тинкер чуть недовольно пожала плечами, поправила накидку на плечах, подтянулась и грациозно выпорхнула на подиум.

«Медленно, медленно, быстро, быстро, медленно», — думала Тинкер, не слушая оркестра. Она шла вперед под неотступный ритм танго, звучавший у нее в голове, великолепная, сияющая, головка гордо откинута назад, руки сжимают руки невидимого партнера.

Зал замер — все были поражены таким оригинальным проходом. Да, это неповторимое сочетание необычной музыки и позы классического танца, совершенно неожиданное и оригинальное, да, пожалуй, прежде всего оригинальное. Девушка, словно огромная кошка, танцевала танго, совершенно не замечая фокстрота. Удивительно, странно, такого раньше не бывало.

Заработали вспышки фотографов, освещая сцену всполохами света. А Тинкер, идя по кольцам подиумов, продолжала свое танго.

Тинкер велели снять накидку и показать платье, подойдя как можно ближе к фотографам. Найдя лучшее место, Тинкер подняла вверх левую руку, а правую вытянула и, согнув левое колено, опустилась на него в поклоне, означающем конец танца. Потом она выпрямилась, повернулась к фотографам, приспустила накидку, демонстрируя платье, и медленно покружилась, чтобы все могли его разглядеть. Зал разразился аплодисментами, а она кружилась все быстрее и быстрее, и ее бледно-коралловые волосы развевались над пышными шифоновыми юбками, которые были того же оттенка, но чуть темнее. Такого не видели даже знатоки.

Тинкер подняла накидку и отрепетированным жестом кинула ее вверх так, что она, казалось, на несколько мгновений повисла в воздухе. Она прошла в танго назад по подиуму и подняла накидку, не обращая внимания на «Чикаго» и на быстрый ритм песенки «Сядь в поезд». Тинкер подняла вверх руки, швырнула накидку в сторону фотографов, танцуя подошла к ней и снова подбросила ее вверх, и снова взяла. Она двигалась в ритме танго, который словно впечатался в ее мозг. Собираясь в четвертый раз вскинуть руки с накидкой, она оступилась и, пошатнувшись, упала на четвереньки, и так и застыла на несколько мгновений, потом наконец поднялась и повернулась к оркестру.

— Черт возьми! — заорала Тинкер. — Мудаки проклятые, вы что, не можете сыграть танго?

«Чикаго» продолжал играть, а публика застыла в изумлении. Но Жак Некер не растерялся. Он подбежал к подиуму, вскочил на него и подошел к Тинкер, которая стояла, уперев руки в боки, и не сводила глаз с музыкантов.

— Позволь мне, Тинкер, дорогая, — сказал он, улыбнувшись, и взял у нее накидку. А потом крепко обнял ее за талию и, сведя по ступенькам, вывел ее из зала.

На подиуме немедленно появились сияющие Эйприл и Джордан, державшиеся, вопреки указаниям Марко, за руки, и внимание публики тут же переключилось на них.

— Оставайся здесь, Фрэнки, — велела Джастин. — Я пойду к Тинкер. Мы не можем уйти все сразу. Этот охранник видел достаточно и не отпустит ее от себя.

И Джастин, не привлекая ничьего внимания, выскользнула из зала. Холл был пуст. С одной стороны была дверь в косметический салон, с другой — дверь в раздевалку. Джастин заглянула в салон. Там стояла обычная закулисная тишина и Тинкер не было. Она прикрыла дверь и направилась в раздевалку.

— Почему вы меня остановили, мистер Некер? — услышала Джастин жалобный голосок Тинкер.

Джастин замерла на месте. Некер!

— У меня все так замечательно получалась, я просто на секундочку потеряла равновесие, — продолжала Тинкер. — Почему вы увели меня с подиума? Я понравилась публике, правда? «Богиня» так хорошо подействовала, да? Я замечательно работала, это нечестно…

— «Богиня»?

— Коктейль, который Марко… Ой, я забыла, это же секрет. Ну почему, почему вы меня остановили?

— Ты слишком устала, демонстрируя накидку, и я забеспокоился, вот и все. Но ты была изумительна, Тинкер, это было великолепно, пресса в восторге, все в восторге. Ты согрелась немного? Да, да, Тинкер, плачь, плачь сколько хочешь, девочка моя бедная, я понимаю, ты расстроилась, был такой долгий день, но теперь все будет хорошо.

— Мне нужна Джастин! — сказала Тинкер сквозь рыдания. — Ой, как мне нужна Джастин!

— Мне тоже, господи, помилуй! Мне тоже, — сказал Некер, и в голосе его слышалась боль.

— Но мне просто необходима Джастин, мистер Некер, я хочу ее видеть.

— Я пошлю за ней, как только смогу, Тинкер. Но тебе сначала надо вернуться в гримерную.

— Почему она не придет сюда? Здесь так тихо, — сказала Тинкер голосом капризного ребенка.

— Знаю, Тинкер, знаю. Вставай, Тинкер, позволь мне отвести тебя…

— Я здесь, Тинкер, — сказала Джастин, заставив себя подойти. — Я здесь.

— Ой, Джастин! — всхлипнула Тинкер. — Обними меня, Джастин.

Джастин опустилась на скамью рядом с Тинкер и Некером и прижала к себе Тинкер. И Тинкер разрыдалась, уткнувшись в плечо Джастин.

Джастин, взглянув поверх головы Тинкер, встретилась взглядом с Жаком Некером. В его глазах, которые он не успел отвести, светилась надежда. «Те же глаза, — подумала она, — тот же лоб, даже тот же овал лица… всякий, кто увидит нас вместе, сразу поймет…»

— Я не поняла… Я решила, что вы охранник, — сказала она. — Спасибо, что вы так быстро сориентировались.

— Нет-нет! Не благодарите меня. Я даже не представлял, что она… в таком состоянии, — ответил он, взглянув на Тинкер. — Все моя вина, даже эта бедная девочка, все моя вина — и приз, и конкурс, все! Я не должен был… вынуждать вас приезжать в Париж, придумывать предлоги. Это был нечестный ход и непростительный, но, когда вы вернули мои письма нераспечатанными, я уже не понимал, что хорошо, а что нет, я был готов на все. Мне просто необходимо было увидеть вас, иначе моя жизнь теряла всякий смысл.