Лиза Клейпас - Сладкоречивый незнакомец

Много позже, Джек держал мое дрожащее тело и гладил меня, успокаивая.

— Ты думал когда-либо, что может произойти что-то подобное? — прошептала я.

— Да. — Он пригладил мои волосы и поцеловал мой лоб. — Но только с тобой.

Мы спали до тех пор, пока утренняя заря не залила нашу спальню, проникнув в незашторенные окна. Я смутно почувствовала, как Джек поднялся с постели, услышала звуки душа, запах кофе, который он готовил на кухне, его тихий голос, которым он разговаривал с больницей, чтобы проверить состояние Джо.

— Как он? — спросила я вяло, когда Джек возвратился в спальню. Он надел фланелевую рубашку, и нес кружку кофе. Он все еще выглядел немного утомленным, но более сексуальным, чем любой другой мужчина мог выглядеть после того, через что он прошел.

— Устойчивое состояние. — Голос Джека был все еще огрубевшим после сурового испытания. — С ним все будет в порядке. Он все выдержит, черт бы все побрал.

— Ну, он же Тревис, — сказала я благоразумно. Поднимаясь с кровати, я пошла в гардеробную и взяла его футболку, которая закрыла мои бедра, когда я надела ее.

Когда я обернулась, чтобы встать перед Джеком, он стоял тут же, заворачивая мне волосы за уши, и пристально глядя вниз, на меня. Никто и никогда не смотрел на меня с таким чутким беспокойством. — Расскажи мне о Люке, — сказал он мягко.

И когда я посмотрела в эти бархатно-темные глаза, я поняла, что могу разделить с ним все, что угодно. Он все выслушает и все поймет. — Позволь мне сначала взять мой кофе, — сказала я, и пошла на кухню.

Джек поставил чашку и блюдце около кофеварки. Я увидела листок из блокнота, свернутый продольно, и стоящую рядом пустую чашку. Озадаченная, я открыла листок и стала читать:

Дорогая Мисс Независимость,

Я решил, что из всех женщин, которых я когда-либо знал, вы — единственная, которую я всегда буду любить больше, чем охоту, рыбалку, футбол, любую власть, и любую работу.

Вы не можете знать это, но я попросил бы вас выйти за меня замуж давным-давно, в ту ночь, когда мы вместе собирали детскую коляску, я уже хотел этого. Даже при том, что я знал, что вы не были готовы к этому тогда.

Бог мой, я надеюсь, что теперь вы готовы.

Выходи за меня замуж, Элла. Потому что, независимо от того, куда ты пойдешь, или что будешь делать, я буду любить тебя каждый день, всю оставшуюся часть моей жизни. Джек.

Я не чувствовала никакого страха, эти слова. Только удивление, что так много счастья могло выпасть на мою долю.

Заметив кое-что еще в чашке, я достала оттуда бриллиантовое кольцо, камень вокруг меня засверкал. Мое дыхание сбилось, когда я направила его на свет. Я примерила кольцо, и оно скользнуло аккуратно на мой палец. Взяв лежащую рядом ручку, я перевернула бумагу и написал свой ответ размашистыми каракулями.

Я налила себе кофе, добавила сливки и сахар, и возвратилась в спальню с заметкой.

Джек сидел на краю кровати, его голова наклонилась немного, поскольку он наблюдал за мной. Его кипящий пристальный взгляд перешел от моих глаз к пальцу моей руки, и задержался на бриллианте, искрящемся на моей руке. Я видела, как поднялась его грудь, т опала с быстрым вздохом.

Потягивая свой кофе, я приблизилась к нему и вручила ему бумагу.

Дорогой Джек, я тоже люблю тебя.

И я думаю, что я знаю, что тайна долгого и счастливого брака — просто выбрать того, без которого нельзя жить. Для меня жизнь невозможна без тебя. Так что, если ты настаиваешь на том, чтобы быть традиционным… Да. Элла.

Джек глубоко вздохнул. Он взял мои бедра в свои руки, поскольку я стояла перед ним. — Слава Богу, — пробормотал он, притягивая меня между своими бедрами. — Я боялся, что ты будешь возражать мне.

Боясь пролить свой кофе, я наклонилась вперед, и прижала свои губы к его губам, позволяя нашими языкам вступить в контакт. — Я когда-нибудь возражала тебе, Джек Тревис?

Удары его сердца замедлились, поскольку он поглядел на мою влажную нижнюю губу. Его голос был глубок, как колодец. — Ну, мне бы чертовски не хотелось, чтобы ты начала это делать именно сейчас. — Взяв у меня кофе, он выпил его в несколько глотков, и отставил, игнорируя мой смеющийся протест.

Он поцеловал меня, мои руки не обвились вокруг его шеи, и мои колени стали угрожающе слабеть.

— Элла, — сказал он, заканчивая поцелуй с нежным вздохом, — Ты ведь не передумаешь?

— Конечно, нет. — Я был заполнена ощущением справедливости, спокойной уверенности, и, в то же самое время, я была столь же легкомысленной, как калейдоскоп бабочек. — Почему я должна передумать?

— Ты говорила мне, что считаешь, что брак для других людей.

— Ты единственный в мире мужчина, который смог заставить меня понять, что это — и для меня тоже. Хотя, если уж обсуждать это, то любовь — это то, что реально. Я все еще уверена, что брак — это просто листок бумаги.

Джек улыбнулся. — Давай разберемся, — сказал он, и отнес меня к кровати.

Намного позже мне пришло в голову, что люди, которые считают, что брак является только листком бумаги, были обычными людьми, которые никогда не вступали в брак. Поскольку это клише обесценивало кое-что важное — власть слов… и я, больше, чем кто-либо другой, должна была понять это.

Так или иначе, обещание, которое мы сделали на том листке бумаги, дало мне больше свободы, чем я когда-либо знала прежде. Это позволило нам обоим спорить, смеяться, рисковать, доверять — и все это без опасения. Это было подтверждение связи, которая уже существовала. И это было обязательство, которое простиралось далеко за границы совместного проживания в одном месте. Мы остались бы вместе даже без свидетельства о браке… но я верила в постоянство, которое оно предоставляло.

Это был листок бумаги, на котором вы могли строить жизнь.

Сначала моя мать не поверила мне, что я сумела заполучить Тревиса, и она попробовала приехать, подобно чуме египетской, в надежде на получение прибыли от моих новых связей. Но Джек обращался с нею ловко, используя смесь запугивания и обаяния, чтобы держать ее вдали от нас. Я не часто видела ее и получала известия от нее, но когда она входила в контакт со мной, то была странно уступчивой и почтительной.

— Интересно, что движет ею, — сказала я Джеку в ошеломлении. — Она ничего не сказала о моем весе или моей прическе, и мне не пришлось выслушивать никаких историй об особенностях ее сексуальной жизни или ухода за собой.

— Я обещал ей новый автомобиль, если она отстанет от тебя месяцев на шесть, — сказал он. — Я сказал ей, что если я когда-нибудь увижу, что ты хмуришься или печалишься после телефонного разговора с ней, я перестану иметь с ней дело.

— Джек Тревис! — Я была удивлена и возмущена. — Ты собираешься покупать ей стоящие немалых денег вещи, каждые шесть месяцев, в качестве награды за исполнение роли приличного человека?