Екатерина Риз - Квартирный вопрос

— Соня, — попыталась я одёрнуть подружку убитым голосом.

— Ну что Соня? Он меня специально злит!

Мартынов помялся немного, а потом двинулся в квартиру, провожаемый тяжёлым дядиным взглядом. А тот, как только Глеб скрылся в квартире, уставился на меня.

— Женька!..

— Он на мне женится, — заверила я любимого родственника.

Дядя глубоко вздохнул, потом схватил Соньку за локоть и подтолкнул обратно в квартиру.

— Пожалуй, мы всё-таки войдём.

Закончился вечер совсем не так, как я себе нарисовала. Вместо романтического ужина, вышла небольшая семейная разборка, с претензиями и потрясанием кулаками (это дядя вовсю старался), в которой мы с Глебом довольно скоро отошли на второй план, и просто наблюдали, как Сонька и дядя с энтузиазмом ругаются. Из их выкриков я для себя вынесла очень много нового и пришла к выводу, что по крайней мере скучно дяде с Сонькой точно не будет, а именно это ему и нужно, чтобы постоянно поддерживать себя в тонусе. Подружка, наверное, единственный человек, способный одним словом сбить его с толку и, не дав ему опомниться и найти достойный ответ, объявить себя победительницей. И сегодня так вышло. Выкрикнув ему в лицо какой-то смехотворный довод о собственной правоте и его коварстве и несправедливости, она замолчала и взглянула на него с превосходством. Я дядю даже пожалела, и попыталась быстренько придумать, чем всех отвлечь, прежде чем он всё же подберёт слова для подобающего ответа и скандал продолжится. Но тут Глеб громко поинтересовался:

— Жень, водка есть? — и все на него посмотрели.

— Есть, — отозвалась я, переполненная сомнениями, а Сонька вдруг кивнула.

— Хорошая идея, надо выпить.

К моему удивлению, и дядя согласился, и спустя несколько минут, мы уже сидели за столом, и я радовалась только тому, что ссора затихла.

— Значит, женитесь? — спросил дядя, и поглядел на Мартынова со значением.

— Придётся, — спокойно ответил тот, и ловко скрутил крышку на бутылке.

— Что значит, придётся? — попробовала возмутиться я.

Дядя неожиданно махнул на меня рукой.

— Не придирайся к словам.

— Всё, спелись, — констатировала Сонька и махнула рюмку водки под моим изумлённым взглядом. Правда, на этом и остановилась. Через полчаса мы с ней из-за стола поднялись, решив оставить мужчин одних. Бутылка на столе уже наполовину опустела, разговоры перестали быть личными и нам интересными, а взгляды несколько помутнели.

— И часто вы так ругаетесь? — негромко поинтересовалась я у усмехающейся подружки.

— Бывает. Встряска иногда нужна. Боря потом неделю, как шёлковый ходит.

— Понятно…

— Я вот всё смотрю, смотрю и не понимаю, на фиг тебе это окно?

Я посмотрела на картину на стене и улыбнулась.

— Это портрет Мартынова.

— Не понимаю… Вроде голова у него не квадратная.

Я указала на занавеску.

— Он там.

Сонька поджала губы.

— Придумала же.

— А мне нравится. В зеркале можно увидеть его отражение.

Сонька обернулась и громко поинтересовалась:

— Глеб, ты видел свой портрет?

Тот даже не оглянулся.

— Она выдумывает, я никогда в окна за ней не подглядывал.

— Вот так вот, — Сонька прищёлкнула языком, а я смотрела на Мартынова. Он сидел, облокотившись на стол, о чём-то разговаривал с дядей, наклонив голову, а мне очень хотелось подойти и погладить его по затылку, взъерошить короткие волосы. Мне постоянно хотелось быть рядом с ним. Наверное, со временем это пройдёт, притупится, но сейчас просто оттого, что вижу его, мне дышалось легче. И признаться в этом кому-нибудь было страшно. Даже Глебу не скажу. Наверное.

— Теперь точно жениться придётся, — сказал Мартынов, проводив Соньку и дядю и закрыв за ними дверь.

— А ты уже успел передумать?

— Не-ет, — протянул он, притягивая меня к себе. Уткнулся носом в мою шею и жарко задышал, а я засмеялась, когда стало щекотно, и принялась от него отбиваться. А потом сдалась и немного обвисла на его руках, наслаждаясь его теплом.

— Благословение получил?

— Конечно. Всё честь по чести. Руки попросил, сердце отдал…

Я рассмеялась.

— Ты не можешь побыть серьёзным хоть немного?

— А я серьёзен. Как никогда серьёзен. — Глеб прижался губами к моей щеке. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, — сказал он.

— Почему?

Он вроде хмыкнул, растерявшись от моего вопроса, но быстро взял себя в руки.

— Потому что… Потому что как может быть по-другому, я уже не знаю. Потому что однажды, приблизительно полгода назад, вернувшись домой, я обнаружил тебя в своей постели, и понадеялся, что это что-то да значит.

Мне пришлось извернуться в его руках, чтобы увидеть его лицо.

— Ты надеялся?

Глеб притворно нахмурился.

— А что, я не мог надеяться?

— А почему ты раньше мне этого не говорил?

— Зачем? Такое говорят один раз.

— А всю оставшуюся жизнь вспоминают, да? — поддела я его.

— Вот именно. Ты ведь запомнила?

Я головой покачала, а Глеб широко улыбнулся.

— Значит, тебе не повезло.

Пришлось стукнуть его, но после не отодвинулась, наоборот обняла.

— Я постараюсь быть хорошим мужем, — сказал Мартынов.

Я слабо улыбнулась.

— Глеб, скажи и всё…

Он глубоко вздохнул и ткнулся носом в мой висок.

— Люблю…

Конец