Елена Рахманова - Клин клином

– Повторите, пожалуйста, еще раз то, что вы только что сказали, – попросил он.

«Пожалуйста» и «вы» слегка успокоили Надежду, и она выполнила просьбу незнакомца, произнося слова медленно, членораздельно, для вящей убедительности дополняя объяснения всяческими подробностями своего появления в этом доме и в этой комнате.

– Итак, – произнес молодой человек, когда она замолчала, – насколько я понял, этот дом раньше принадлежал вашей тетке, а теперь он перешел в вашу собственность. Все верно?

– Не совсем, – призналась Надежда, чуть осмелев. Правильная, даже интеллигентная – чего нельзя было сказать о его внешнем виде и поведении – речь незнакомца внушала некоторое доверие. – Я еще не вступила в права наследования. Но это, как вы понимаете, дело нескольких дней. Поэтому можно сказать, что да, дом мой.

– Ясно… – протянул молодой человек и задумался.

Прошла минута, другая, третья… десятая, а он все продолжал сидеть молча, свесив голову и сплетя пальцы перед грудью.

«Интересно, и долго он собирается здесь торчать?» – расхрабрившись, подумала Надежда, почему-то решив, что бояться ей больше нечего.

– Эй, вы, часом, не заснули? – полюбопытствовала она. – И вообще, кто вы такой и как оказались в моем доме?

Незнакомец поднял взгляд, и Надежда поежилась. В устремленных на нее темно-серых, чуть прищуренных глазах явственно читался вопрос: «Ну и что мне теперь с тобой делать?»

– Это мой дом, – уже тише и словно извиняясь, повторила девушка и втянула голову в плечи.

– Да понял я, понял, – ответил молодой человек и досадливо поморщился, однако покинуть комнату, как рассчитывала Надежда, намерения не выказал. – Полагаю, нам предстоит серьезный разговор. Вы пока одевайтесь, а я выйду и подожду вас внизу.

«Ну наконец-то», – облегченно вздохнула Надежда и вслух произнесла:

– Только ботинки свои заберите… пожалуйста.

– Конечно, куда ж я без них, – нарочито тяжело вздохнул ее собеседник и не без труда выбрался из кресла. Затем отыскал оба ботинка – это на поверку оказалась пара сине-белых кроссовок – и, держа их за шнурки, как дохлых крыс за хвостики, босиком прошлепал к двери. Но на пороге он обернулся и напомнил: – Так я вас жду, поторопитесь.

– Он еще и командует, – прошипела Надежда, предусмотрительно подождав, когда за непрошеным гостем закроется дверь.

Он обосновался в кухне, где явно чувствовал себя хозяином. Вскипятил воду на плите, поставил на стол сахарницу и чашки с блюдцами, заварочный чайник и банку с растворимым кофе, нарезал хлеб, довольно аккуратно разложил на тарелочках кусочки колбасы и сыра.

– Присаживайтесь, – предложил он Надежде, делая гостеприимный жест рукой. – Сначала, если не возражаете, подкрепимся, а потом и поговорим.

– Не возражаю, – буркнула она, раздраженная тем, что ею помыкает какой-то небритый алкаш, пусть и вполне сносно владеющий родным языком.

Завтракали не спеша и стараясь не встречаться взглядами. Надежде было не по себе, ее визави явно никак не мог прийти в чувство после бурно проведенной ночи.

«Вот послал Бог собеседничка, – мысленно негодовала девушка, не зная, как начать разговор. – Поскорее бы с ним разобраться и выставить его вон. Наверняка решил, что раз в доме несколько месяцев никто не живет, то он может здесь расположиться со всеми удобствами…»

– Ну а теперь перейдем к делу, – заявил незнакомец, перехватывая у нее инициативу в ведении диалога. – Как вас звать-величать?

– Надеждой, – ответила она и уточнила: – Надеждой Павловной.

– А фамилия?

– Ивановская. Как у тети! Может, и паспорт показать? – с вызовом произнесла она.

– Пока не надо, – задумчиво ответил наглый тип и добавил: – Всему свое время.

Надежда даже задохнулась от негодования:

– Да как вы смеете? Сам-то вы кто такой?

Он поднял на нее отрешенный взгляд, будто она своими нелепыми вопросами отвлекает его от решения важной проблемы.

– Сам-то я Владимир. Можно Володей звать или Вованом, если нравится. А фамилия моя Волков, но в данной ситуации это не важно.

– А что же, по-вашему, важно в данной ситуации? – съязвила Надежда.

– Как мы с вами будем жить здесь вместе.

– Мы? Вместе? Да никак мы с вами жить здесь не будем! – забывшись, завопила она. – Это мой дом, так что убирайтесь отсюда подобру-поздорову, да поживее!

– Э-э, нет, – покачал головой Владимир, он же Володя, он же Вован. – Дело в том, что с вашей тетей Неонилой Порфирьевной Ивановской мы еще в прошлом году договорились, что проведем здесь следующее, то есть это, лето.

– Во-первых, тетя умерла, как вам, наверное, известно. А во-вторых, кто это «мы»? – спросила Надежда, неожиданно ощутив, что ее воинственный пыл иссяк.

– Отвечаю по порядку, – усмехнувшись, произнес Владимир. – Нам известно, что ваша тетя умерла, но прежде мы успели заключить с ней договор на аренду части этого дома. Вы удовлетворены ответом? – Надежда так и замерла с открытым от изумления ртом. – Будем считать, что молчание – знак согласия, – с любезным кивком сказал он. – А мы – это я и мои друзья-приятели: Филипп Корш, он же Коржик, и Богдан Приходько, он же Богдаша. Через день-другой вам представится возможность с ними познакомиться. В данный момент они в отъезде.

– Они… они что, тоже здесь живут?

– Тоже, – подтвердил Владимир и выжидающе уставился на потерявшую дар речи Надежду. – Есть еще вопросы, или вам надо время, чтобы осмыслить услышанное?

– Мне… мне хотелось бы удостовериться, что договор, о котором вы упомянули, существует на самом деле, – сказала Надежда таким тоном, словно увидела спасительный огонек в непроглядном мраке ночи.

– Да ради бога! – иронично усмехнулся молодой человек и, поднявшись из-за стола, направился в комнату.

Вернулся он через пару минут, держа в руках какой-то документ с печатью. Даже не вчитываясь в текст договора, Надежда поняла, что Владимир ей не соврал. Она не знала, что сказать, и, обреченно опустив голову, уставилась на полустертые незабудки, украшавшие клеенку на столе.

Словно сжалившись над растерявшейся девушкой, молодой человек снисходительно похлопал ее по руке и сказал:

– Ну что вы так расстроились! Уверяю вас, мы трое – отличные парни. Вам еще повезло, что именно мы положили глаз на этот дом, а не кто-нибудь иной.

Надежда отдернула руку, словно до нее дотронулись раскаленным железом. Как ненормальная бросилась она вон из кухни, стрелой взлетела по лестнице и, захлопнув входную дверь, заперла ее на задвижку.

– Ну как ты могла, тетя Нила?! – с укоризной в голосе воскликнула Надежда, обращаясь к портрету. – Хоть бы со мной посоветовалась или предупредила, на худой конец!

Но женщина в светлом сером платье и с полузавядшей розой в руке вся была во власти своих переживаний, и Надежде никак не удавалось перехватить взгляд ее чуть раскосых миндалевидных глаз…