Марго Романова - Тайга

— Мне холодно, — прошептала она и протянула к нему руки.

— Надо идти, — повернул к ней взлохмаченную голову Николай.

Рябинушка сдавленно хихикнула.

— Ты чего? — сдвинул он брови.

— Ты такой смешной! — засмеялась она. — У тебя на голове словно рожки выросли. Как у олененка.

— Ну, с оленем — это ты погорячилась, — стараясь разгладить сбившиеся волосы, пропыхтел Николай. — У нас так называют мужчин, которым жены изменяют. А в тебе я уверен даже не на сто, на все двести процентов.

Николай встал и протянул руку Рябинушке, помогая подняться ей.

— Так, — протянул он, оглядываясь по сторонам. — Как бы нам с тобой не заблудиться.

— Не заблудимся, — уверенно проговорила Рябинушка и потопала босыми ногами направо.

— Ты уверена, что нам сюда? — засомневался Николай.

— Не на сто, а даже на двести процентов, — бодро произнесла Рябинушка и, немного подумав, спросила. — Скажи, зачем ваши женщины изменяют своим мужчинам? Зачем им чужой человек, когда есть свой?

— По разному бывает, — зябко поведя плечами, задумался Николай. Он шел следом за Рябинушкой, полностью отдавшись на волю ее интуиции. Все-таки она — лесной житель, а значит должна лучше ориентироваться в такой глуши. — Иногда женщин толкают на измену вполне объективные причины. В этом случае они бросаются в объятия другого мужчины в поисках лучшей жизни.

— Не понимаю, — Рябинушка резко остановилась и удивленно посмотрела на него. — Что же это за причины такие?

— Не останавливайся, милая, а то мы совсем здесь окоченеем, — попросил Николай и сам потащил ее за руку в заданном направлении. — Например, муж-пьяница, который спускает на выпивку все деньги, да еще своих домочадцев гоняет.

— Точно, недавно я смотрела передачу про такого человека! — вспомнила Рябинушка. — Потом проплакала весь день. Пьяный мужчина топором зарубил свою жену и маленького сына, а потом лег спать. Когда проснулся, даже не помнил, что произошло.

— И так бывает, — все больше прозябая, подтвердил Николай и сильней потянул девушку за руку. — Но порой получается и так, что женщина от хорошего мужа гуляет. Либо любовь запоздалую повстречает, либо просто от скуки.

— Мне показалось, что вашим женщинам совсем некогда скучать, — вновь притормозила она. — Работа, домашнее хозяйство, дети. И собой они любят заниматься, на танцы ходят, на йогу и еще операции какие-то делают, чтобы не стареть. Почему-то они очень бояться старости. Столько я наслушалась про всякие там морщинки и пигментные пятна, что и сама их опасаться начала. Еще про апельсиновую корку какую-то говорят. В общем, много у них страхов бессмысленных, которые мешают им жить и просто радоваться каждому новому дню.

— Солнышко, хватит тормозить! — не выдержав, возмутился Николай. — Вон, уже деревня виднеется. Скоро будем дома, в тепле. Мне и спать то осталось совсем немного. Завтра опять на работе буду носом клевать.

Рябинушка послушно ускорила шаг, но при этом обиженно засопела.

— Не обижайся, — продолжая тянуть ее вперед, попросил Николай. — Я промерз до костей. Да и за тебя страшно, простынешь еще. А тебе болеть нельзя.

Она тут же отошла, забыла про свою обиду и быстро засеменила следом.

Анастасия Викторовна ждала их во дворе. Опухшими от слез глазами, она напряженно вглядывалась в кромешную темноту. Плакать не было больше сил. Она лишь жалобно всхлипывала, по привычке вытирая платочком сухие глаза. Скрип калитки вывел ее из оцепенения, сковавшего все тело и сдавившее мозг в плоский пятак. Не глядя перед собой, бросилась она на этот звук. Споткнувшись о вывороченный из земли камень, женщина плашмя рухнула на землю. Она застонала от резкой боли и опять в голос зарыдала.

— Анастасия Викторовна, что же вы так неосторожно? — подхватили ее сзади сильные руки, как маленькую девочку, отряхнули от грязи ее колени, взметнулись вверх и подняли ее подбородок.

— Коленька! — выдохнула она и вцепилась ему в шею, настороженно заглянула ему в глаза, словно убеждаясь, он ли это. Почему-то отчаянно хотелось плакать, но слез совсем не осталось. Острый ком в горле начал постепенно рассасываться, и она, наконец, смогла вдохнуть полной грудью свежий опьяняющий утренний воздух.

— Где же вас черти носили?! — подавив первый порыв радости, строго посмотрела она на Рябинушку. Хотя хотелось ей только одного. Схватить эту маленькую хрупкую девочку, посадить ее на теплую деревенскую печку и, когда ее бледные щечки зарозовеют, а губки расплывутся в довольной улыбке, расцеловать ее с ног до головы и больше никогда и никуда не отпускать.

— Так получилось… — замялась Рябинушка. — Меня матушка позвала и я ее услышала, и пошла на этот зов. Она обняла меня… крепко. Вот, как вы сейчас Коленьку обнимали. И…

— Заснули мы, — прервал ее Николай. — Решили немного отдохнуть и уснули. Вот Рябинушке и приснился дивный сон.

— Как же…, - растерянно посмотрела на него Рябинушка. Она совсем не умела врать и Николай знал об этом. Но расстраивать добродушную женщину ему не хотелось. Она и так сегодня вдоволь напереживалась.

— Все с вами ясно, — устало вздохнула Анастасия Викторовна. Женщина успела изучить эту девочку не хуже него и прекрасно понимала, что сейчас она сказала правду. Но приставать к ним с расспросами было бессмысленно, да и ни к чему. Утром Николай уедет в Москву и Рябинушка сама ей все расскажет. Неожиданно последние силы оставили ее, руки и ноги налились свинцовой тяжестью. Надо было срочно укладываться спать. Теперь она сможет спокойно отдаться во власть Морфея. Теперь ее самые близкие люди рядом и им ничего не угрожает. А значит можно и вздремнуть.

Как же так!? Ведь он только что закрыл глаза, а этот настойчивый телефонный гудок уже будит его! Какая несправедливость, как же неправильно устроен этот мир! Николай приложил невероятные усилия, чтобы приоткрыть один глаз и уставиться им в бревенчатый потолок. Сначала он даже не понял, где находиться и куда ему нужно идти. Зачем его так настойчиво будит будильник? Потом до него донесся слабый голосок Рябинушки:

— Коленька, отключи свой телефон.

— Сейчас, сейчас, милая, — окончательно проснувшись, засуетился он.

Анастасия Викторовна уже возилась на кухне. Оттуда доносились аппетитные запахи. Унюхав эти ароматы, Николай неожиданно понял, насколько голоден. Когда же он в последний раз ел? Кажется, вчера в обед.

Тихонечко, на цыпочках, натягивая на ходу шорты, поспешил он на кухню.

— Хорош! — подняв на него воспаленные от вчерашних рыданий глаза, усмехнулась Анастасия Викторовна.

— Чего не так? — сглатывая обильно хлынувшую в рот слюну, поинтересовался Николай.

— Выглядишь, будто с перепою, — поставила на стол сковороду с пышным омлетом женщина. — Как на работу то в таком виде явишься?