Марго Романова - Тайга

— Да я к тому времени очухаюсь, — спешно улыбнулся Николай и набросился на ароматную омлетную подушку. — Главное, не опоздать. А то я и так там на плохом счету. Хватит штрафные баллы накапливать.

Женщина лишь молча покачала головой. Сегодня ночью она отчетливо поняла, что эти двое ребят стали для нее новым смыслом жизни. Утратив их, она потеряет способность дышать, двигаться, существовать. И от этого осознания ей стало страшно. Так уже было. Когда-то она жила жизнью другого человека, своей дочери. Ради нее и только ей были насыщены все ее дни и ночи. И она ее потеряла. Вместе с ней умерла и ее душа, осталась лишь сухая, бесчувственная внешняя оболочка, внутри которой царила пустота. Второго такого удара она не вынесет.

— Анастасия Викторовна, — сквозь густую пелену мыслей прорвался к ее сознанию голос Николая, — пожалуйста, не отпускайте Рябинушку в лес. Пусть она лучше во дворе гуляет. Под вашим четким контролем. А то мало ли чего…

— Я поняла, — ответила она и ловко перевернула очередной блин.

— Когда вы успели все это наготовить, — восхитился Николай. — Неужели вы совсем спать не ложились?

— Чем старше человек, тем меньше ему требуется сна, — достала она из холодильника банку деревенской сметаны и, наложив густую массу в высокую пиалу, поставила ее перед молодым человеком.

Николай наяривал блинчики за обе щеки. Анастасия Викторовна умиленно смотрела на него и вытирала руки, испачканные в муке о фартук.

— Все, больше не могу, — расслабленно откинулся он на спинку стула и, словно сытый кот, закатил глаза.

— Я тебе с собой пирожков вчерашних положу, — потрепала его по голове женщина, еще больше растрепав спутанные волосы. — На работе перекусишь. Очень уж ты тощенький. Надо тебе побольше мучного и мясного есть.

— У меня конституция такая, мучное не поможет, — погладил себя по животу Николай и вытащил из кармана сотовый телефон. — Расслабился я с вами, Анастасия Викторовна! Время почти шесть часов. Мне выезжать пора.

Николай быстро поднялся, звонко чмокнул женщину в пухлую щечку, тем самым поблагодарив ее за вкусный завтрак, и почти бегом понесся во двор умываться.

Анастасия Викторовна осторожно приоткрыла дверь в спальню, но ржавые пружины все же издали жалобный скрип. Рябинушка заворочалась в кровати, сбила ногами одеяло и с улыбкой потянулась. Мутными ото сна глазами посмотрела она на женщину и приветливо улыбнулась.

— Коленька! — вдруг осенило Рябинушку и она резко села на кровати. Весь сон словно ветром сдуло. — Он уже уехал?! Не попрощавшись?!

— Не переживай, здесь еще твой Коленька, — бодро произнесла бывшая проводница. — Во дворе умывается.

Спрыгнув с кровати, девушка босиком побежала на улицу.

— Тапочки хоть накинь! — недовольно выкрикнула ей вслед женщина. — Да и не скачи ты, как егоза. Мать, как никак, будущая. Требушишь там свое чадо понапрасну.

Но Рябинушка ее не слышала. Она уже вовсю миловалась со своим любимым.

— Быстро в дом, оба! — по-хозяйски распорядилась Анастасия Викторовна, едва показавшись на пороге. — Застудишь девку. Не видишь разве, босая она!

Николай послушно подхватил Рябинушку на руки и понес ее в дом.

— Может, ты все таки останешься, — умоляла его девушка и смешно терлась носом о его ухо. — Ну зачем тебе эта работа? Мы и без твоих денег замечательно проживем.

— Что за разговоры такие? — сурово посмотрела на нее Анастасия Викторовна и протянула ей вязаные тапочки. — Мужчина должен работать и обеспечивать свою семью. Иначе он и не мужчина вовсе.

— Поняла? — улыбнулся Николай и еще раз поцеловал Рябинушку в припухшие губы. — Если я не буду работать, то кто нас будет кормить? Кто будет оплачивать аренду дома?

— Так нам ведь много и не надо, — резко погрустнела девушка. — Будем грибы, ягоду в лесу собирать. Кур заведем. Как вон у соседей…

— Правильно мыслишь, — сосредоточенно застегивая пуговки на рубашке, согласно кивнул Николай. — Вот продам квартиру в Абакане, деньжат подкоплю хотя бы на первое время. И перейдем мы с тобой, любимая моя, на натуральное хозяйство. Выкупим дом, купим кур, засеем огород, коровой обзаведемся. Будешь ты ее по утрам доить и деток наших вкусным молочком поить.

— Деток… — неожиданно вспыхнула Рябинушка и глаза ее наполнились слезами.

Но в спешке Николай не заметил ее реакции. И, вновь подхватив ее на руки, понес Рябинушку на улицу. Там, посмотрев в ее заплаканные глаза, он сослался на горечь разлуки и, крепок поцеловав любимую, пообещал приехать как можно скорее.

Неделя тянулась бесконечно долго. На работе не было времени расслабиться, зато, вернувшись домой, он невыносимо скучал по своей любимой. Николай каждый вечер звонил на сотовый Анастасии Викторовны. Они могли часами разговаривать с Рябинушкой, но это не помогало развеять глухую тоску, сковывающую его грудь.

Иногда до него доносилось недовольное ворчание бывшей проводницы. Женщина возмущалась, что он зарабатывает столько же денег, сколько тратит на телефонные разговоры. Почему-то эта ее ненавязчивая забота повышала его настроение, и он даже улыбался. Тогда он просил дать трубку Анастасии Викторовне и выслушивал ее подробный доклад о прошедшем дне. Потом она дополняла составленный еще в понедельник список продуктов и вещей, которые нужно будет привести им на выходные.

Рябинушка больше не поднимала тему о работе и не просила его уволиться. И Николай был ей за это благодарен. Иначе он бы точно не выдержал и написал заявление. Тем более, что на работе ситуация складывалась не самым лучшим образом. Все бывшие подчиненные ополчились на него, каждый старался сделать ему какую-нибудь мелкую пакость, то выгодного клиента из под носа уведут, то дорогой контракт сорвут. Даже Маша смотрела на него непривычно холодно, бросая в ответ на его реплики холодные и сухие фразы. Николай старался не обращать на это внимания, но это получалось у него все хуже и хуже.

— Стервятники! — порой негодовала Ася во время обеденного перекуса. — Я всегда знала, что в стенах нашей организации собрались подленькие низкие люди, но чтобы до такой степени! Когда ты был их руководителем, то они тебе пятки лизали, дифирамбы тебе пели, а что теперь?!

— Видимо, я сам был в чем-то неправ, раз они так меня невзлюбили, — равнодушно пожал плечами Николай и сглотнул очередную ложку наваристого борща. Второе заказывать он не стал. Сейчас для него каждая копейка была дорога. Можно съесть побольше хлеба с наваристой похлебкой — желудок и набьется.

— Конечно, не прав! — ехидно усмехнулась Ася, и ноздри ее резко побелели. Злиться, про себя отметил Николай. — Ты же смог за короткий срок блестящую карьеру сделать, а они — нет. Многие работают здесь годами, но до сих пор являются рядовыми сотрудниками. Вот и вся их обида. Сейчас настал их звездный час! Вот они и изгаляются по полной!