Кристин Лестер - Две невесты

— Хочешь — отрежь. Они у тебя быстро отрастают, даже не успеешь пожалеть, что отрезала, как снова будут до попы.

Мадам Сиси разливала чай и раскладывала неизменные утренние пирожки и пончики по тарелкам.

— Да, пожалуй, отрежу. Завтра съезжу в Сет, там, по-моему, есть приличные парикмахеры.

— Вот и съезди, заодно и развеешься. А то тебе здесь скучно.

— Да.

Теперь Сильвия не сомневалась, что старуха слышала их с отцом ночной разговор от начала до конца.

— А…

— Что?

— Да так. Ничего. А Люсьена еще не выходила к чаю?

— Нет, мы еще пока не виделись, — старуха отвела глаза. — Спит, наверное. Они с Людвигом всю ночь о чем-то разговаривали, мне спать не давали.

— Ты не спала?

— До самого рассвета.

Сильвия сделала глоток чаю. Вот уж чьи ночные разговоры мадам Сиси не услышит при всем желании, так это Люсьены и Людвига, потому что их окна расположены очень далеко от домика старушки. Если только утром: возле крыльца Люсьены стоит маленькая летняя кухня, где она с шести часов печет пирожки.

Значит, отец был прав: Сиси не спала именно из-за их спора. Но она молчит, делает вид, что ничего не знает. Сильвия исподтишка оглядела ее невозмутимое лицо, тучную фигуру в темном платье. На голове у Сиси неизменно красовался темно-зеленый платок, повязанный на затылке, а пухлые пальцы, которыми она проворно отщипывала тесто, украшало несколько серебряных перстней. Очаровательное зрелище. Но в детстве Сильвия думала, что красивее этой бабушки нет никого на свете, и по возвращении в Париж стремилась наряжаться точно так, как она…

— Ну и что ты думаешь? — неожиданно для себя вдруг спросила Сильвия.

— О чем?

— Ты понимаешь о чем.

— Не понимаю.

— Почему ты не пустила меня к Люсьене?

Сиси вздохнула, немного помолчала и произнесла, словно приговор:

— Это глупо. Сильвия. Ты лелеешь не память о матери, а свои переживания, свою ревность, вот что я тебе скажу!

— Интересно.

— Раньше у твоего отца женщины дольше месяца не задерживались, и ты была спокойна. А сейчас впервые наметился серьезный роман, и ты сразу запаниковала.

— То есть ты не видишь в этом проблемы?

— А почему надо делать проблему из чьей-то личной жизни, которая, по сути, нас с тобой не касается?

— Не касается? Бабуля, ты ли это говоришь?! Ведь мама была твоей любимицей! Тебе вдвойне должно быть обидно…

— Тихо, тихо. Ты снова голосишь на всю округу. Маму уже не вернешь, Ник прав. И нечего смотреть в прошлое, Сильвия. Ты, правда, всегда этим грешила.

Она вспомнила, как пробуждалась сегодня утром и чуть не плакала, глядя в окно на тропинки между сосен, по которым ходила купаться с мамой. Да, в чем-то Сиси права.

— Я давно тебе говорила, деточка, все твои мальчики, которых ты старательно выставляла передо мной для оценки, были неподходящими. Тебе нужен другой мужчина.

— Взрослый тридцатилетний дядька с кучей долларов на счете?

— Ник глупый, раз так тебе говорит. Не в долларах счастье, и ты сама это знаешь. Просто тебе нужен другой. И уж тем более не этот капризный молокосос.

— Ты про Людвига? — с удовольствием откинувшись на спинку скамьи, спросила Сильвия. Ей было почему-то приятно, что Сиси тоже недолюбливает это семейство.

— А про кого же еще. Но ты найдешь своего мужчину, я уверена.

— Конечно. Но явно не в этой глухомани.

— Семейный отдых стал в тягость? — проницательно заметила Сиси.

— В каком смысле?

— Тебе скучно здесь. Без любовника ты лезешь на стенки.

— И вовсе не…

— Извини, я неправильно выразилась. Не без любовника, а без любви. Тебе тоже хочется настоящей любви, а воспоминаниями о детстве ты просто прикрываешь свою тоску.

— Не понимаю, о чем ты.

— Все ты понимаешь, Сильвия. Мы с тобой тезки, должно быть, имя действительно влияет на характер: я тоже в молодости была ужасная размазня. Правда, потом сумела взять себя в руки… Не обижайся. Я вижу, как тебе тошно. Ты привязана к здешним местам, но, по-моему, хватит ловить призраки прошлого. Тебе нужна не материнская любовь, а совсем другая. И ты мучаешься именно без нее, а вовсе не без матери.

— Спасибо.

— А что? Это правда. Ты сама вчера говорила Нику, что на правду обижаться нельзя. Ты просто завидуешь ему. У него есть любовь, а у тебя есть только любовник.

— Папа просто заблуждается! А я пытаюсь объяснить ему.

— Нет, ты завидуешь и ревнуешь.

Сильвия вскочила со скамьи, сверкая зелеными глазами. Она не находила слов:

— Не ожидала… Просто не ожидала от тебя такой мощной поддержки! Даже и не знаю, как благодарить!

Старуха была невозмутима:

— Успокойся и поезжай в Сет не завтра, а прямо сейчас. И раньше вечера не возвращайся.

— Почему это?

— Скоро все соберутся, будут обедать. А мне кажется, ты чувствуешь себя в этой компании неуютно. А в сегодняшнем твоем настроении я и подавно не советую тебе встречаться с Люсьеной. Поэтому лучше уехать под благовидным предлогом. Ты, кажется, собиралась стричься?

Сильвия обиженно посмотрела на нее:

— Хочешь услать меня подальше, чтобы не случился скандал?

— Ну да, — невозмутимо ответила Сиси. — Ты немного успокоишься, развеешься, не будешь так сильно сверкать своими глазищами… ну прямо вылитая Жозе!.. и после этого можешь возвращаться.

— Спасибо за гостеприимство, бабуля.

— Да, пожалуйста.

Пять минут спустя Сильвия на машине ехала по лесной дороге.

В городе стояла обычная утренняя суета. Деловой центр, хотя и небольшой, но довольно оживленный, кипел будничной жизнью, десятки горожан спешили на работу, некоторые завтракали в уличных кафе, поглядывая то в чашку, то на часы. Кто-то быстро перебегал дорогу, рискуя попасть под колеса ее машины, почтальоны размахивали утренними газетами, гудели автомобили.

Сильвия припарковалась на какой-то площади и стала оглядываться по сторонам в поисках либо салона красоты, либо магазина одежды. Но поблизости ничего подобного не наблюдалось. Надо было купить карту! — с досадой подумала она, вспомнив книжный киоск у самого въезда в город.

Впрочем, лучше всего на этот счет пообщаться с местной публикой, если попадешь на словоохотливого собеседника, то можно узнать много полезных подробностей, которых нет ни в одной карте.

Сильвия вышла из машины, продолжая оглядываться по сторонам, и вдруг услышала на ломаном французском:

— Мадемуазель, ну кто так паркуется?! Ну что вы наделали?! Вы же перегородили мне выезд со всех сторон!

Перед ней стоял мужчина. Тридцатилетний солидный дядька с кучей долларов на счете, внезапно подумала Сильвия, вспомнив ночной разговор. Как бы там ни было, но сейчас она видела перед собой экземпляр, в точности описанный отцом.

Мужчина был типичным, словно с картинки, американцем. Белозубая улыбка, широкие плечи, не очень интеллектуальный взгляд… Он был дорого одет, источал аромат хорошего одеколона и к тому же показывал рукой на новенький автомобиль, тоже явно не дешевый.