Лилиан Колберт - Побежденная отшельница

— Я никогда… никогда не лгала… я люблю тебя, — настаивала Джейн.

— Вот как? Но ты с такой легкостью солгала про сестру. Ты сказала, что вы не ладите, что ты не знаешь, где она, — презрительно бросил Стивен.

— Да, мы не ладим! Сестра знает, что я не одобряю многое, что она делает.

— Ты так говоришь, как будто выйти замуж за мужчину, прикинувшись другой, — обычное дело.

— Я знаю, я поступила неправильно, но не могла тебя потерять!

— В ужасе от того, что упустишь состояние?

Джейн яростно затрясла головой. Сердце у нее так колотилось, что ей трудно было дышать, и тем более — связно думать.

— Это неправда, неужели ты не понимаешь?! Я влюбилась в тебя, и я думала лишь об одном: если бы я сказала тебе тогда, что сделала сестра, ты бы возненавидел ее — и того, кто тебе о ней напомнил! Ты бы смотрел на меня, а видел ее. Ты бы не узнал меня, как человека.

— И ты решила прикинуться ею, чтобы заполучить меня, — холодно повторил Стивен. Она беспомощно пожала плечами. Все звучало так гадко.

— Началось все не так. Я хотела рассказать тебе правду, когда ты окрепнешь. Я думала, не так и важно, что все принимают меня за мою сестру. Но потом… я поняла, что люблю тебя, и я подумала: может быть, если я подожду и ты лучше узнаешь меня… — Она посмотрела ему в глаза, умоляя его понять. — И ведь ты узнал меня, Стив. Ты заметил разницу. Женщина, которую ты встретил до несчастного случая, была другой. Ты полюбил — другую. Ты полюбил меня.

На щеке его забилась жилка.

— Почему же ты мне не сказала? — Он не отрицал ее слов, но и не спешил ее утешать.

— Я думала, теперь это не имеет значения! Я любила тебя, а ты любил меня, — отчаянно повторила Джейн.

— Зачем раскачивать лодку, если никто не пострадал, а? — насмешливо закончил Стивен и Джейн с ужасом поняла: он не собирается ее прощать.

— Я причинила тебе боль, но я не хотела! Меня может извинить лишь то, что я сильно люблю тебя. — Она с трудом удерживалась от слез.

Стивен схватил ее за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Ты не любишь меня, ты даже не знаешь, что значит это слово!

У Джейн больно сжималось сердце.

— Знаю! Я люблю тебя!

Стивен покачал головой.

— Ты хочешь меня, не отрицаю — это страсть, но не любовь. Если бы ты любила меня, ты бы так не поступила. Не отняла бы у меня свободу выбора.

Да, она сделала ужасную ошибку, теперь она это понимала, но она могла лишь защищаться — и надеяться, что он поверит.

— Я знаю, что такое любовь. Любовь… когда я чувствую себя полуживой, если тебя нет рядом. Любовь — это радость, которую я испытываю, слыша твой голос, видя тепло твоей улыбки. Мне больно, если больно тебе. Любовь — это когда я знаю, что мне хочется всегда быть рядом с тобой…

— Даже если ты знаешь, что я тебя презираю? — вызывающе спросил Стивен, и боль вновь пронзила ее сердце от его жестоких слов. Ему хотелось причинить ей боль!

— Да ведь я знаю, что ты любишь меня, — пробормотала она. Он отпустил ее, отвернулся и отошел к окну, уставившись в темноту.

— Люблю ли я тебя? Но как можно любить, если нет доверия? Ведь я тебе не доверяю и боюсь, никогда не смогу доверять.

Удар был сокрушительный, ей едва удалось устоять на ногах. Руки бессознательно метнулись к животу, будто защищая его.

— Ты хочешь… развестись? — спросила она тупо, глядя на его спину.

Стивен повернулся, выражение лица у него было такое холодное и мрачное, что она содрогнулась.

— Да, это был мой первый порыв. Мне хотелось как можно дальше уехать от тебя. Но потом… я подумал о ребенке.

Комната закачалась, Джейн показалось, что она сейчас упадет в обморок.

— Ты хочешь забрать ребенка? — выдавила она.

Он с отвращением посмотрел на нее.

— Господи, неужели ты считаешь, что я на такое способен? Я считаю, что у ребенка должны быть оба родителя.

— Ты хочешь сказать, мы должны остаться вместе — ради ребенка? — неуверенно спросила Джейн.

— Я не собираюсь покидать ребенка, буду бороться, если придется, — решительно подтвердил Стивен.

— А как же я? — Она теперь знала, что может победить. Любой суд решит дело в ее пользу, но ей не хотелось восстанавливать Стивена против себя. Ей надо знать, есть ли у нее выбор.

— Я знаю: если я хочу быть с ребенком, то придется взять и тебя. Я готов и на это, но у нас будет брак лишь на словах. Я тебя обеспечу. Назови цену — я все отдам. Ты должна быть здесь, рядом с ребенком, если хочешь иметь все необходимое. Думаю, честный обмен. Неограниченный чек — в обмен на моего ребенка.

Джейн понимала, что следует оскорбить его в ответ. Ведь это не выбор. Если она уедет, то не будет его видеть, а если останется, то обречет себя на бесконечную муку.

И она приняла решение.

— Я останусь.

Неужели она сошла с ума? Но иного выхода она не видела. Она не хотела забрать ребенка — и лишиться Стивена. Ей нужны были оба.

Стивен мрачно усмехнулся.

— Я так и думал. Тогда я перенесу свои вещи в свободную комнату, — спокойно произнес он и вышел, оставив ее в одиночестве.

Джейн упала в кресло. Сердце ее нестерпимо болело, и все же она видела лучик надежды. Стивен не сказал, что больше ее не любит. Да, теперь он ей не доверяет. Брак в значительной степени строится на взаимном доверии. Она не знала еще, сумеет ли вернуть утерянное, но готова была бороться, потому что верила: его чувство к ней не умерло. Она слишком сильно любила его, чтобы просто сдаться и примириться с тем, что все кончено.

Джейн теперь почти не видела Стивена. Спал он в комнате для гостей и уходил на работу прежде, чем она встанет. Трудно было это принять, она так привыкла спать с ним. И теперь часто не могла уснуть.

У нее пропал аппетит, но она заставляла себя есть из-за ребенка. Ко всему прочему, ее стала мучить тошнота.

Ей было очень тяжко, но она преисполнилась решимости все выдержать. Она и не знала, что бывает такое одиночество, пока Стивен не исключил ее из своей жизни. Он приходил домой поздно, очевидно, ужиная где-нибудь по дороге, и закрывался в кабинете. Если они случайно встречались в доме, он бывал неизменно вежлив, но холоден. Она терпела все.

Лишь один раз Джейн попыталась пробиться сквозь возведенную им стену. По воскресеньям Стивен обычно отдыхал, он никогда не приносил работу домой, и они занимались чем-нибудь вместе.

Конечно, так не могло теперь продолжаться, но не может же он на весь день закрываться в кабинете. Незачем было напоминать ей, она и так знала, что само ее имя для него отвратительно. В то же время его поведение заботило ее. Пусть наказывает ее, но так ведь он и сам может заболеть. Именно беспокойство за него и заставило ее как-то вечером зайти к нему в кабинет.

Когда он поднял взгляд, она заметила усталые складки вокруг глаз, и сердце у нее сжалось.