Диана Блейн - Неторопливая игра

- Черт побери! - рявкнул Николас. - Заткнитесь! - Его голос, всегда безупречно хладнокровный, внезапно задрожал от гнева.

- Это было так неожиданно, что Кина немедленно умолкла. Она с самого начала постоянно поддразнивала Николаса и нередко шутила насчет его возраста. И он всегда смеялся. Но сегодня вечером она впервые задела его этим за живое, и он моментально напрягся и замкнулся. Только широко раскрытые глаза угрожающе сверкали на лице, застывшем в гримасе гнева. В такой ярости Кина прежде видела Николаса только однажды – когда один из ее сотрудников обозлился на то, что она отвергла его ухаживания. В тот день Николас вошел в ее кабинет неожиданно. Кина не сомневалась, что смогла бы справится с молодым наглецом без всякой посторонней помощи. Но Николас, мгновенно оценив ситуацию, бросился спасать ее, не дожидаясь приглашения. Позже Кина узнала, что он сломал незадачливому ухажеру челюсть. И с тех пор она тщательно избегала посвящать во всевозможные конфликты своего вспыльчивого босса.

И сейчас Кина поняла, что допустила ошибку.

- Николас, я просто пошутила, - мягко сказала она.

Но это ничуть не успокоило его. Он стиснул бокал в руке с такой силой, что тот едва не хрустнул под его пальцами, затем осушил его одним огромным глотком.

- Николас, пожалуйста… - прошептала Кина, побледнев. – Не сердитесь на меня.

Николас поставил бокал на стол намеренно медленным движением и уставился ей в лицо тяжелым взглядом.

- Мне сорок лет, а не восемьдесят, и я в отличной форме. Если не верите, спросите Марию, - сказал он ледяным тоном.

Кина прикусила губу. Она вовсе не собиралась дергать льва за хвост, но кто мог ожидать от Николаса такой бурной реакции? С удивлением Кина почувствовала. Как на глаза ей наворачиваются слезы. Она не плакала уже много лет. Но теперь слезы готовы были брызнуть ручьями. Кина положила салфетку на стол и опустила глаза, спасаясь от пристального, горящего взгляда разъяренного Николаса.

- Мне завтра рано вставать. Если вы не возража­ете... - выдавила она.

- Не желаете ли десерт? - осведомился Николас с безупречной любезностью айсберга.

Кина храбро подняла на него глаза, хотя подборо­док ее дрожал от обиды.

- Разве только затем, чтобы вылить его вам на голову! - заявила она, справившись с приступом слез.

- Какое-то мгновение в душе Николаса гнев борол­ся со смехом, но первый взял верх.

- Тогда пойдемте, - коротко бросил он.

Кина вышла из ресторана первой. Николас опла­тил чек и быстро догнал ее, невольно залюбовавшись ее стройными ногами и царственно поднятой, как у принцессы, головой.

- Не напрягайте так шею, иначе заработаете не­вралгию, - проворчал он.

- Сами не выпячивайте челюсть, а то заклинит, и будете так ходить всю жизнь, - парировала Кина. - Если вы не перестанете дуться, я поеду домой на так­си, - добавила она. - У меня сегодня был препар­шивый день, и вечер получается не лучше.

- Бросьте, - проворчал Николас, кивая Джимсону. Он распахнул перед Киной дверцу автомобиля, а Джимсон стал заводить мотор.

- Не я начала, - возразила Кина, усаживаясь и стараясь не коснуться при этом Николаса.

Когда он сел рядом и захлопнул дверцу, Кина отодвинулась от него как можно дальше, почти забившись в угол салона.

- Прекратите злиться, Бога ради! - бросил Николас, смерив ее угрюмым взглядом.

Кина выдержала этот взгляд с некоторым вызовом. Это была первая более или менее серьезная размолвка между ними.

- Я буду злиться столько, сколько захочу, черт побери! - воскликнула она из своего угла. - Если вам нужен спарринг-партнер, почему бы не разыскать Марию? Я-то вовсе не пыталась заманить вас в постель, а по­том висеть на вашей шее мертвым грузом.

- Если бы вы даже заманили меня в свою пос­тель, то все равно не знали бы, что со мной делать, - огрызнулся Николас.

Кина хотела было съехидничать в ответ, но вне­запно поняла, насколько она сегодня устала. День был действительно совершенно ужасен, и чем дальше -тем хуже. Дошло до того, что она поссорилась со сво­им единственным другом, и Кине уже буквально хо­телось вопить от отчаяния. Они ехали молча. Наконец Джимсон затормозил на обочине перед ее домом и застыл, глядя, как всегда, прямо перед собой. Кина потянулась к ручке. Но ее руку накрыла большая теп­лая ладонь.

- Нет, так не годится, - с видимым усилием проговорил Николас. – Я не могу уехать в Европу, вдрызг с вами разругавшись.

- Почему? – поинтересовалась Кина, упрямо не поднимая глаз. – На моей памяти вы бросали людей на произвол судьбы и в куда менее безобидных ситуациях… и при этом смеялись.

- Я не могу бросить вас, - ровным тоном произнес он. – Ни при каких обстоятельствах.

Кина медленно обернулась и наконец посмотрела на него. Он сидел ближе к ней, чем она предполага­ла. Темные глаза горели всего в нескольких дюймах от ее лица, тепло его большого тела захлестывало Кину волной, будя необъяснимые чувства.

- Я вовсе не считаю вас старым, - прошептала она дрожащим голосом. - И вообще, я никогда не придавала значения разнице в возрасте.

Взгляд Николаса блуждал по ее лицу.

- Можете дразнить меня по поводу моей комплек­ции, моих денег или моего характера. Но с этого дня оставьте в покое даты рождения раз и навсегда!

Кина сглотнула комок в горле.

- Хорошо, Николас.

Он внезапно отдернул от нее руку, словно обжегся.

- Увидимся, когда я вернусь. Чтобы уладить все дела, может понадобиться пара недель, так что рань­ше середины февраля меня не ждите.

Целых две недели! Холодная скучная зима те­перь потянется еще медленнее. Кина только теперь поняла, до чего же пустой станет ее жизнь без этих неожиданных визитов и телефонных звонков. Ни­колас и прежде не раз уезжал из Нью-Йорка надол­го, и это ее не расстраивало. Но сейчас Кина внезапно огорчилась. Ее светло-зеленые глаза ус­тавились на Николаса с любопытством, брови слегка нахмурились.

- Почему вы на меня так странно смотрите? - спросил он.

- Мы с вами очень давно не ссорились. Похоже, даже вообще никогда, - тихим голосом ответила Кина.

- Думаю, мы теперь мы лучше узнали друг друга, - предположил Николас, тоже против обыкновения негромко.

- Вы так считаете? - прошептала Кина. Дыхание Николаса участилось. Он впился взгля­дом в ее нежные губы с такой неожиданной страстью, что у Кины заколотилось сердце. Она невольно приоткрыла рот и опустила веки, словно ждала поцелуя.

- Я сейчас буквально чувствую ваши губы свои­ми, понимаете? - услышала она бархатный шепот Николаса. - Чувствую, как они дрожат от желания, как ваша грудь прижимается к моей...

- Николас! - воскликнула она, задыхаясь то ли от возбуждения, то ли от гнева.

- Если бы Джимсон не старался так отчаянно не обращать на нас внимания, я, черт побери, оставил бы вам на память не только слова, - хрипло проговорил Николас. - Я повалил бы вас на сиденье и открыл бы вам такие восхитительные тайны вашего тела, о каких вы даже не подозреваете. И не отпирайтесь, вы ведь сами этого хотите! - добавил он, про­должая смотреть на нее так пристально, что Кина почувствовала, как буквально тает под этим взглядом. — Ну, разве я не прав?