Патриция Коллиндж - Тихая гавань

Все ее чувства обострились. Осторожно, стараясь не шуметь, она откинула одеяло и соскользнула с постели.

Подойдя на цыпочках к шкафу, она открыла дверцу и протянула руку к верхней полке. Сердце гулко билось, пока она шарила между коробок над головой. Где-то здесь находилось ружье Грега.

Теперь она слышала еле различимый скребущий звук по оконной раме.

Наконец ее пальцы сомкнулись вокруг холодного металла. Она знала, что ружье заряжено. Она позаботилась об этом два года назад, сразу же после гибели Грега.

Когда Грег купил ружье, за несколько месяцев до своей смерти, он повел ее на полигон и показал, как стрелять. Целиться она не умела. Что, если она выстрелит и не попадет?

Скребущий звук усилился. Сьюзен почувствовала, как ее легкая рубашка становится мокрой от пота. Набрав побольше воздуху в легкие, она повернулась и скользнула через комнату, держась поближе к стене.

В дверях она остановилась и прислушалась. Есть ли кто-нибудь в доме? На мгновение ее сковал страх, но она подавила его.

Все было тихо. Сьюзен с облегчением вздохнула.

Держа ружье наготове, она скользнула за угол к выключателю в коридоре.

Слава Богу, она заставила мастера установить в доме выключатель для наружного освещения. Если бы она догадалась установить еще и сигнализацию.

Сзади дома послышался едва уловимый скрип. Сьюзен почувствовала, как волосы у нее на затылке встают дыбом. Прижимаясь спиной к стене, она продвигалась к рубильнику, ее слух настороженно ловил каждый шорох. Оставалось всего несколько шагов.

Внезапно она задела плечом гравюру, висевшую в раме на стене. Сьюзен попыталась поймать ее, но она грохнулась на пол. Сьюзен застыла. В тишине стук ее сердца отдавался, как стук молота о наковальню. Снаружи снова раздался скрип, на этот раз громче.

Ее охватил ужас.

Уже не заботясь о том, чтобы передвигаться бесшумно, она заспешила к выключателю. Она обтерла влажную руку о ночную рубашку и нащупала рубильник. Скрип внезапно оборвался, и Сьюзен услышала звуки шагов, быстро удаляющихся по лужайке в направлении воды. Девушка метнулась в переднюю комнату и отдернула шторы.

Вокруг дома было светло как днем. Но дальше сгущалась чернота безлунной ночи. Три темные фигуры метнулись к пирсу. До нее еле слышно донеслось шуршание лодки по гравию. Через несколько секунд она различила темные контуры, скользящие над водой.

Кто были эти люди? Что они здесь делали? Она снова тревожным взглядом окинула воду, но тщетно. Лодка исчезла.

Спотыкаясь, Сьюзен добрела до дивана и опустилась на мягкие подушки. Она осторожно наклонилась вперед и трясущимися руками положила оружие на стол. Оно загремело о деревянную поверхность, разразившись зловещим грохотом в тишине комнаты.

Сьюзен метнула затравленный взгляд в темноту и откинулась на спинку. Неужели все начинается сначала? Она этого не вынесет. Всхлипнув, она подтянула колени к груди и плотно обхватила их руками. Что ей теперь делать? Откуда ждать помощи?

Шериф. Она позвонит ему. Она решительно поднялась с дивана, но тут же остановилась.

Сможет ли он оказать необходимую помощь? В Сан-Франциско полиция могла предложить ей сочувствие, но не помощь. Разве можно рассчитывать на лучшее здесь, в глухом, пустынном месте?

Если Сьюзен позвонит шерифу, то сразу же возникнет масса вопросов, которые ей не хотелось затрагивать.

Она снова опустилась на подушки. Страх начал окутывать ее. Ей необходимо поговорить с кем-нибудь, услышать человеческий голос.

Ник?

Она старалась изгладить из памяти ощущения, которые он в ней пробудил. Но она так нуждалась в утешении и поддержке, которые мог дать только он.

Подняв трубку, она немного помедлила. Потом, не давая себе времени на долгие размышления, набрала его номер.

Ник нажал на тормоз «ягуара», и его круто занесло у самой гавани. Отсюда уже рукой подать до поворота к дому Энни. Он сдержал желание посильнее надавить на газ.

Все ли у нее в порядке? Ее голос дрожал, когда она рассказывала ему о том, что произошло. Какая удача, что его редактор позвонил днем с просьбой внести кое-какие изменения. Иначе он провел бы эту ночь в Сиэтле, далеко за пределами острова.

Он взглянул на часы с подсветкой на приборном щитке. Почти четыре. Два дня прошло с тех пор, как видел ее. Несмотря на тревогу, его переполняла радость.

Даже издалека он видел сияние огней вокруг коттеджа. Припарковавшись возле ее автомобиля, он выхватил ключи от зажигания и побежал вдоль дорожки.

Возле двери он остановился. В глаза бросилась содранная облицовка. Крыльцо было усеяно обломками дерева и щепками. Кто-то пытался взломать дверь.

У Ника пересохло во рту. Он постучал. В такой глуши Энни оказалась бы беспомощной, если бы им удалось проникнуть в дом. У него внутри все сжалось.

Он снова постучал, стараясь успокоиться. Ни у кого не могло быть причин охотиться за Энни. Вероятно, это хулиганили подростки. Увидев зашторенные окна, они, наверное, подумали, что никого нет дома.

Эта мысль слегка успокоила его. Теперь, узнав, что в доме живут, они будут держаться от него подальше.

— Кто там? — По ее голосу чувствовалось, что она на грани истерики.

— Ник, — поспешил отозваться он. — Впусти меня, Энни.

Он услышал скрежет ключа в замке, потом дверь слегка приоткрылась.

— Слава Богу, ты здесь. — Она облегченно вздохнула.

Он протиснулся в узкую щель и закрыл дверь, повернув ключ в замке. Потом внимательно посмотрел на нее.

Она стояла перед ним, с большими испуганными глазами и растрепанными волосами, словно только что поднялась с постели. На ней была тонкая хлопчатобумажная рубашка, едва достававшая до колен, с надписью впереди: «Мое сердечко в Сан-Франциско».

Заметив эти слова, Ник удивился, но тут же забыл о них. Ее вид породил в нем невероятное волнение. Он поборол свое желание.

— Энни, с тобой все в порядке? — Ему хотелось подхватить ее на руки.

— О, Ник, я так боюсь. — У нее на глаза навернулись слезы.

Все его самообладание исчезло. Одним движением он прижал ее к себе.

— Ах, милая моя, я знаю, знаю. — Он откинул назад ее волосы и большим пальцем нежно вытер слезы, льющиеся из глаз. — Все в порядке. Я здесь.

К его неописуемому удовольствию, она прильнула к нему, положив голову на грудь. Он ощутил в себе желание защитить ее.

На мгновение они замерли. Она обхватила его руками, его рука медленно поглаживала ей спину. Он шептал ей слова утешения. Потом поднял ее и понес в гостиную.

Там царил полумрак. Только наружный свет, пробиваясь сквозь щели в занавесках, освещал комнату. Ник осторожно усадил ее на диван.

— Не уходи. Пожалуйста. — Она прижалась к нему, не желая отпускать его от себя.