Алина Кускова - Любовь со всеми удобствами

Анюта добавила поджарку и грибочков, посолила варево и попробовала на вкус. Обожгла язык и вспомнила Степаныча. Он от дачников полгода заикался. Пошел человек ночью чин чином до ветру, тут-то его родимчик и хватил! Степаныч перед этим на соседнем огороде привидение увидел. Страшное такое привидение, все в белом, по огороду летает и кричит: «Прочь пошел, проклятый! Прочь!» Долго Степаныч не разговаривал, все молчал и заикался. А та, которая летала, к нему и так, и этак: уговаривала близко к сердцу ночное происшествие не принимать. Она же не со зла летала в белой простыне, она клубнику свою защищала от дрозда.

По большому счету, польза от этих дачников все же имеется. У Авдотки прошлым летом жил профессор, специалист по ночным бабочкам. Не по тем, которые мужиков до нитки обирают, а которые капусту до кочерыжки выгрызают. Как он ими увлекся! Собирал паразиток, изучал. После его изучений такой урожай был! А у Степаныча дачники огород перекопали даром. Он им сказал, что белогвардейцы в его огороде клад закопали из царских монет. Все перелопатили, монет не нашли.

Откуда же им взяться-то, белогвардейцам, если и красноармейцев-то здесь никто в глаза не видел? Советской власти как не было, так и нет, каждый живет сам по себе. Глупые они, городские, к деревенской жизни совершенно не приспособленные.

Анюта посмотрела вдаль: на бугре копошились двое мужчин, судя по одежде – городские жители. Она выключила плитку и пошла узнать, в чем там дело. Бугор, конечно, не ее собственность, но следить за ним нужно. Только чего не догляди, тотчас разворуют. Проснешься так, в одно непрекрасное утро, раз – а бугра-то и нет!

– Доброго вам здравичка! – крикнула Анюта по-хорошему через хлипкую оградку, отделяющую ее огород от бугра. – Чего тунеядцы и разгильдяи удумали?!

– Вас ист дас? – прогундосил высокий подтянутый мужик другому – толстому и низенькому.

– Ихь бин нихьт, – пожал плечами тот, испуганно глядя на могучее тело Шкарпеткиной.

– Фрау! Фрау! – обратился к ней высокий. – Бите, энтшульдиген зи бите! Ви говорити по-русски?

– Вот немчура какая! – рассердилась Анюта. – А на каком языке, по-твоему, я говорю?!

– Энтшульдиген зи бите, – прыгал рядом с ее заборчиком высокий. – Ви говорите по-немски?

– Ага, понятно, – догадалась Анюта. – В Отечественную до нас не добрались, так сегодня решили напасть?! Немчура проклятая!

– Нем-чу-ра! Нем-чу-ра! – радовался высокий и кланялся Анюте. – Я есть немчура Клаус. Клаус Мюллер.

– Господи! Неужели сам Мюллер?! – замахала руками Анюта, которая очень уважала сериал «Семнадцать мгновений весны». – Худоват ты для Мюллера, – недоверчиво покосилась она на высокого.

– Мюллер, Мюллер, – радостно покачал головой тот и схватил Анюту за руку, припечатав на ней горячий поцелуй.

– Если приглядеться, – сразу подобрела Анюта, – то и ничего. Мюллер так Мюллер. Иностранец?!

Внезапно в голову ей пришла замечательная идея. Иностранцы на дороге не валяются! В их деревню они тоже забредают довольно редко, в кои-то веки забрели!

– Ждите меня здесь! – скомандовала она и побежала к непутевой соседке.

Катерина протерла сонные глаза и сладко потянулась. Ей снился изумительный сон: она лежала под палящим солнцем на берегу океана, слушала шум волн и крики чаек…

– Катерина! – пронзительно закричала одна откормленная чайка. – Вставай, засоня, кому говорят!

Катерина тряхнула головой, отгоняя наваждение, и высунулась в окно. В ее дворе с огромной кастрюлей стояла Анюта Шкарпеткина и ругалась.

– Вытряхивай свои худые мощи на бугор! – кричала ей Анюта. – Там такие мужики! Чистые Клаусы! Ждут не дождутся, когда ты придешь!

Не ожидая ничего хорошего, наскоро прополоскав рот остатками колодезной воды, Катерина схватилась за джинсы.

– Юбку надевай! – заявила Анюта, заглянувшая к ней в окно. – И рюшек побольше! Мужики, они женственность любят, а не ваш городской унисекс.

Катерина пожала плечами и достала свой единственный сарафан. Других рюшек у нее больше не было. Да и джинсы-то были одни.

– Держи, – Анюта сунула Катерине в руки горячую кастрюлю. – И улыбайся! Улыбайся так, как будто у тебя паралич лицевой части: широко и постоянно. Пошли! – скомандовала она и подтолкнула соседку к бугру, где вовсю шло копошение двух иностранцев, не понятно чем там занимающихся.

– Гутен морген, гутен таг! – крикнула им издали Анюта, толкая перед собой Катерину с кастрюлей. – Бьют по морде, бьют и так. – Это она добавила гораздо тише, для того, чтобы не обижать заморских гостей местной поговоркой. – Эта, шульдиген бита! Клаус! Морген! Тьфу ты, Мюллер! Дас ист, – она ткнула в Катерину, – настоящий русский красавиц! С борщом!

– О, ес! – воскликнул Клаус, ошарашенно, как показалось Катерине, разглядывая ее и кастрюлю. – Супер! Супер! – он показал большой палец.

– Это он про меня или про борщ? – поинтересовалась Катерина у Анюты.

– Какая разница! – воскликнула та. – Сейчас мы его накормим, и ты с борщом будешь у него ассоциироваться безраздельно. Она сама, – закричала Анюта немцам, как будто разговаривала с глухонемыми, – Катерина, говорю, сама борща наварила! Все утро, голубушка несчастная, у плиты маялась, старалась для иноземных гостей. Кушайте, гости дорогие! Чай, не женатые оба? Что-то колец на пальцах не вижу. Глянь, Катерина, окольцованы эти хмыри иностранные или нет?

– Я тоже плохо вижу, – призналась Катерина, не зная, куда девать руки с тяжеленной кастрюлей.

– Вряд ли, – задумалась вслух Анюта, – их Гретхены в такую даль одних бы не отпустили. А, немчура?! Где ваши фрау?! – Она показала на свой палец, где должно было быть обручальное кольцо. У Анюты его тоже не было. Семен, находясь последний раз в запое, пропил оба обручальных кольца. – Поздно я спохватилась, – сокрушалась Анюта, глядя на плохо соображающих иностранцев. – Где фрау Мюллер-то?!

– А! – дошло до долговязого. – Фрау Мюллер? Найн! Нет фрау Мюллер, нихьт.

– Это очень хорошо, что нихьт, – обрадовалась Анюта, открывая крышку кастрюли. – Ну-ка, немчики, уловите аромат настоящего русского борща с грибочками!

Немцы потянули носами и закрыли от восторга глаза.

– То-то, – обрадовалась Анюта и скомандовала: – Все за мной! – Она открыла калитку, ведущую от бугра на ее участок, и пригласила гостей пойти следом.

Какой иностранец откажется от нормального борща? Только сумасшедший. Эти немцы оказались вполне нормальными, немного соображающими и говорящими по-русски. Анюта устроила их у себя в саду за столом, куда посадила и Катерину, как свадебного генерала. Анюта суетилась и хлопотала, резала овощи, хлеб и закуски, достала бутыль самогонки, от вида которой Катерине тут же стало плохо.