Абигайль Кейси - Лабиринты ревности

— А мы будем являться к ним во снах мертвым укором.

— Нет, лучше предстать отощавшими, но живыми. Выползти на карачках, выбраться на зубах, но доказать им…

— Что именно?

— Их неправоту.

— Во-первых, таким доказывать что-либо бесполезно. А во-вторых, им будет досадно лишь в одном случае… Если они узнают, что мы с тобой не погибли, а даже наоборот, обрели такое взаимное чувство, какое им и не снилось…

— Точно, вот это будет месть!

— И еще, если мы выберемся из этого проклятого лабиринта, я заменю древнегреческий словарь на легенды индейцев Северной Америки.

— Почему?

— Во-первых, и моя ревнивица, и твой мизантроп действовали под влиянием истории о наказании неверных жен племенем Больших Медведей. Во-вторых, мы встретились благодаря этому языческому сказанию.

— Что верно, то верно. Думаю, Малыш, без лабиринта ревности нам бы никогда не посчастливилось встретиться. Ты так далек от морской пехоты, а я — от дизайна унитазов… А ты мне подаришь золотой медальон?

— Никогда.

— Почему.

— Дурная примета.

И снова пара, обрученная тьмой, прекратила диалог.

По мере удаления друг от друга общаться становилось не совсем удобно, а на крик уже не оставалось ни сил, ни желания.

Малышу начало казаться, что его затея с пещерным обыском полностью провалилась.

Вдруг мрачную тишину прорезал женский крик:

— Нашла!

— Что?

— Не знаю — круглое, холодное и рельефное.

— Только не страгивай с места.

— Разве я похожа на дуру, которой надо повторять дважды?

— Абсолютно непохожа.

— Так давай быстрей сюда.

— Ты где?

— Здесь! Ого, а эта штуковина, оказывается, с цепочкой — гладкой-прегладкой, но тонкой.

— Осторожней, пожалуйста.

— Поторопись, Малыш, поторопись.

— Я уже рядом.

— Поаккуратней, милый.

— Извини.

— Ни за что и никогда.

— Подвинься чуток.

— Не суетись…

Малыш, задевая упругие груди удачливой разведчицы, дотянулся наконец-то до обнаруженного предмета.

— Ну-ка, ну-ка…

Одного касания хватило обреченному узнику, чтобы идентифицировать металлический объект.

— Не может быть, — сказал Малыш растерянно. — Не может быть.

— Что это, индейский талисман?

Малышка ненароком припечатала свое весомое бедро к бедру умолкнувшего исследователя.

— Ну! Чего молчишь?!

— Ценнее, даже, можно сказать, бесценнее.

— Объясни толком.

— Золото девятьсот девяносто девятой пробы.

— Ты хочешь сказать, что это…

— Да.

— Уверен?

— Да я эту штуковину ни с чем не спутал бы.

— Значит, это…

— Медальон, который я подарил жене.

— Вот ирония судьбы…

— Ирония? Я бы сказал — приветливая улыбка! Если учесть, что медальон лежит не на полу, а на уступе стены, то картина вырисовывается следующая. Цепочка оборвалась, когда Аида карабкалась наверх… и в темноте не заметила потери…

— Выходит, то, что у тебя не хватило денег на толстую цепочку, нас спасает.

— Да, сумасшедший расклад.

— Невероятный… Иногда и мужская прижимистость оказывается полезной.

Малышка, как обычно, попыталась пошутить.

Малыш же продолжал благодарить судьбу.

— А тяжесть золотого медальона припечатала его к уступу надежнее самого надежного крепления.

Малыш осторожно поцеловал неожиданную находку.

Малышка робко тронула его за плечо.

— Малыш, так ты думаешь, что выход из пещеры рядом?

— Скорей всего, прямо над нами. Считай, что мы с тобой собрали пять тузов…

— Пять тузов — это с какой стати? Мастей-то всего четыре.

— А джокер зачем в колоде?

— Для красоты.

— Джокер заменяет собой любую карту от двойки до туза.

— Не люблю азартные игры.

— А шахматы?

— Тем более. Это какую надо иметь больную фантазию, чтобы заставить коня ходить таким невообразимым способом!

— Зато пешка может в любой момент превратиться хоть в ферзя.

— Кругом сплошные джокеры.

— Вот и мы получили увесистого красавца с Манхеттена. Только бы он над нами не посмеялся!

— Значит, Малыш, ты уверен, что выход здесь?

— Уверен.

— Так надо просто зажечь спичку и убедиться в этом.

— Или разочароваться.

— Почему?

— Понимаешь, у Аиды такая подлая натура, что она могла специально подкинуть эту вещь не в том месте. Чтобы в очередной раз поиздеваться в особо изощренной форме.

— Это вряд ли. Женщина никогда добровольно не рассталась бы с такой ювелирной штуковиной.

— Думаешь?

— Она бы тебе в качестве обманки подкинула что-нибудь попроще.

— К примеру, свои мятые трусики.

— Или использованный презерватив.

И оба узника тьмы раскованно и бездумно расхохотались.

Малыш снова поцеловал медальон.

— Давай, Малыш, сыграем в русскую рулетку.

— А кто минуту назад сказал, что терпеть не может азартных игр?

— Это не азартная игра — это выбор между жизнью и смертью.

— Что ж, рискнем!

Малыш освободил коробок от бинта, которым тот был приторочен к тыльной стороне правой ладони.

Прежде чем чиркнуть единственной спичкой, Малыш почувствовал себя на мгновение легендарным Прометеем.

Сейчас он даст свет, но не всему населению Земного шара, а лишь притихшей Малышке, когда-то по глупости переборщившей с вибраторами, да себе, приговоренному собственной женой.

— Я похож на Прометея?

— На кого, на кого?

— Того, кто украл у богов и передал людям огонь.

Малыш поднес спичку к коробку, но чиркнуть не решался.

— Чего ждешь?

— Думаю, что Прометею было легче моего. В закромах у Зевса прятали явно не одну спичку.

— Давай я зажгу.

— И то верно. Вдруг я отвык от света и ничего не смогу разобрать.

— В общем, я зажигаю спичку.

— Чиркнешь — и сразу на максимум поднимай вверх, и оба смотрим. Запомни, там должна быть в потолке черная дыра.

— Как в Галактике?

Нет, умение играть в ироничную распасовку было у Малышки непревзойденным.

Спичка, шипя и воняя, вспыхнула в руке женщины.

Мужчина, на всякий случай заслонив ладонями глаза от разгорающегося пламени, уставился на купол свода.

Выход обозначился в глубине за тремя уступами — четкой воронкой, уходящей вверх.

Малышка, щурясь, успела рассмотреть крепкую, но исхудавшую фигуру пещерного сожителя. Его волосы и глаза показались ей черными, как привычная уже пещерная тьма.

А Малыш, обливаясь слезами, вызванными светом, не отводил взгляда от мутного, но такого прекрасного и реального пятна точно у себя над головой.

Но вот спичка сникла и погасла.

Ойкнув, Малышка отбросила умирающее пламя от обожженных пальцев.

— Что там?

— Ход на месте, как я и предполагал.

— Честно?

— Честней не бывает.

— Bay!

— Спасибо старшему сержанту.