Эмма Ричмонд - Больше чем счастье

Отбросив в сторону салфетку, Мелли неловко поднялась и вышла на маленькую терраску. Удобно устроившись в подушках в кресле, которое всегда заранее выставлял для нее предупредительный Жан-Марк, она смотрела на просыпавшийся внизу город.

Чарльз. Он смог сделать ее жизнь яркой, раскрасить волшебными красками. Рядом с ним любой мужчина сразу начинал казаться незначительным, неинтересным. Он был ее фантазией и стал воплотившейся мечтой. А он и не ведает, думает, она привязана к нему, как к старому надежному другу детства. Значит, она должна постараться сделать так, чтобы он не ощутил себя в западне, просто потому, что без него жизнь не стоит того, чтобы жить. Она нуждается в том, чтобы он был рядом, а он нуждается в свободе как дикое животное, которое нельзя приручить, но, если ей не изменят осторожность и мудрость, он будет всегда возвращаться к ней.

Взгляд ее стал рассеянным — она мысленно вернулась к тому дню, полгода назад, когда они встретились возле причала. Точнее, когда Мелли подстроила эту встречу. Хотя, конечно, судьба оказалась к ней благосклонна в тот раз. А если он все же узнает? Нет, подумала она с ужасом. Он не должен узнать никогда. Он не простит ей обмана.

Утро, когда Мелли приехала во Францию, показалось ей скучным, — по серому небу плыли облака, уныло моросил дождь. Ночной паром был переполнен, и, очутившись на сравнительно свободном шоссе, она облегченно вздохнула. Дорога до гостиницы «Гольф» в Довиле обошлась без приключений, она распаковала чемодан и, не теряя времени, выяснила у портье, как добраться до военного кладбища. Сперва дело. У нее должно быть алиби.

Дорога до кладбища заняла пять минут. Сначала по извилистым, пустынным улицам, затем по едва заметному проселку, петлявшему среди деревьев. Безлюдье. Забвение? Нет. Все солдатские могилы тщательно ухожены. Трава подстрижена. Поеживаясь в тонком дождевике, накинув капюшон поверх темных волос, она вышла из машины. Подходящий денек для посещения кладбища, подумала она, облака проливают слезы, а ее не оставляет чувство вины оттого, что поездка сюда — предлог. Отец нарисовал ей небольшую карту, которую Мелли хорошо запомнила и искала она недолго.

Остановившись у могилы, она поплотнее завернулась в плащ и долго смотрела перед собой. Но и тут, глядя на серый, высеченный из камня крест, она видела только Чарльза. Или, на французский лад, «Шарля». Чуть улыбнувшись, она с наслаждением проартикулировала, попробовала на вкус его имя. Шарль. Нет, только не здесь. Это предательство по отношению к близким.

Всмотревшись повнимательнее в могильную плиту, она попробовала воскресить в памяти образ деда. Лицо, которое она знает лишь по фотографиям. Черно-белый портрет молодого человека, больше всего поражающий сходством с ней самой. Темные волосы, задумчивые глаза. Он заслужил, чтобы она о нем чаше вспоминала. Погиб, защищая короля и отечество, погиб во имя свободы будущих поколений, и вот, спустя сорок лет, готовая отдать ему разве что крохотную частицу своей души, явилась она.

Капитан Дэвид Морлэнд.

Тридцать два года.

Освободитель.

6 июня 1944

Просто, печально и — ни о чем не говорит. Как все было на самом деле? Может, смерть настигла его внезапно, опустилась на бесшумных крыльях? А может, он боролся? Знал или ни о чем не догадывался? Теперь не найти никого, кто мог бы ей рассказать. Сверху, над незамысловатой надписью, вырезана эмблема его полка и личный номер. Не слишком много, если считать это завещанием тридцатидвухлетнего мужчины. И все же больше, чем у иных. Окинув взглядом строгое маленькое кладбище, она поежилась и стала медленно продвигаться вдоль ряда могил. Совсем молодые, прожившие такую короткую жизнь. И она принялась беззвучно произносить имена, будто чувствуя, что павшим важно, что кто-то их сейчас вспоминает, не всех вместе, а каждого по отдельности.

Большинство погибло в Первую мировую войну, и лишь несколько — во Вторую. Фамилии некоторых остались неизвестными. Поодаль, в углу, виднелись могилы немецких солдат. На надгробиях имя и дата смерти — ни теплых слов, ни горьких сожалений. Чувствуя себя подавленной, Мелли пошла к скромным воротам. Долг выполнен. Ради этого она явилась во Францию. Лгунья. Тяжко вздохнув, она вернулась к машине.

Где сейчас Чарльз? По-прежнему в Довиле? И в самом ли деле она рассчитывает его здесь найти? Да, она могла ответить только «да». Не просто рассчитывала — надеялась. Надеялась излечиться от безрассудной страсти, безумия, ибо как еще можно было назвать ее чувство? Все эти годы, что она влюблена в него, стремится оказаться с ним рядом, не может быть ни с одним мужчиной, потому что это не он. Конечно же, она пыталась. Бог свидетель, пыталась. Принимала ухаживания мальчиков, мужчин, но ни у одного из них не было его улыбки, его теплоты, не было той едва заметной холодности, мелькавшей иногда в глубине серых глаз. Страсть, которую невозможно скрыть. Нелепая, необъяснимая, заставляющая сгорать со стыда. Словно у школьницы, которая сохнет по придуманному кумиру. Едва ли Чарльз часто о ней вспоминал, а если бы вспомнил, то был бы удивлен, нет, наверно потрясен, узнав о ее безумии. Ее фантазии.

Заведя машину, она осторожно проехала по ухабистой дорожке и, выехав на шоссе, спустилась вниз, к центру города. Люди, обуреваемые навязчивой идеей, умеют предвосхищать события. Мелли внимательно рассмотрела карту города и потому знала точно, как найти порт. Знала, или, во всяком случае, слышала, что именно там он всегда швартует свою яхту.

Подъехав к причалу, Мелли поставила машину на стоянку и торопливо окинула взглядом стоящие в ряд дорогие игрушки, которые, мягко покачиваясь, накренялись, словно делая шутливый реверанс. А вот и та, что нужна ей, совсем такая, как она видела дома на фотографии в журнале. «Блуждающая звезда». Элегантная, мощная, быстрая, восхитительная, подобно ее стоящему на палубе хозяину. Неожиданный подарок. Она ощутила знакомое волнение при виде темных, спутанных ветром волос, сильных, поднятых кверху жилистых рук. Он что-то прикручивал к мачте, широко расставив плотно обтянутые джинсами ноги, чтобы удерживать равновесие. Стройный, красивый, блестящий Чарльз Ревингтон!

Она разглядывала его долго, старалась унять дрожь, которую всегда ощущала, когда смотрела на него, чувствовала, что сердце бьется учащенно, вот-вот выпрыгнет, а ей хочется вести себя по-детски глупо, например, пройти мимо него, чтобы он смог ее заметить.

Стыдясь собственных мыслей, она отвела глаза. То, что она делала, действительно нельзя было назвать иначе как ребячливостью, причем бессмысленной и смешной. Выйдя из машины, Мелли поспешно ее заперла и, повернувшись спиной к причалу, медленно двинулась по деревянному настилу, отделявшему длинную полосу песка от купальных кабинок.