Элизабет Смит - Медленный танец

— Уезжаешь?

— Собралась домой.

— Погостить?

— Нет, навсегда.

— Понятно. Давай пойдем куда-нибудь, выпьем по стаканчику на прощание, — предложил он, в душе боясь отказа.

— Не хочется. — Холли решительно покачала головой, начиная немного приходить в себя.

— Почему? — улыбнулся Грант. — Что плохого, если старые друзья проведут вместе последние минуты перед расставанием?

— Скажи честно, ты позвонил бы мне и пригласил, скажем, поужинать, если бы случайно не встретил сегодня?

Грант колебался. Он как-то приезжал в Лос-Анджелес перед судом и не дал о себе знать. Прошло уже больше месяца со дня их встречи в больнице. С тех пор он думал о ней каждый день, каждый час, но запрещал себе говорить и видеться с Холли. К чему лишняя боль? Есть еще много вопросов, на которые у него не находилось ответов.

— Нет? — Блеск в глазах Холли не предвещал ничего хорошего. — Я так и думала. — Ничего не изменилось с тех пор, как она попыталась заговорить об их будущем! — Думаю, нам не стоит больше выяснять отношения, — тихо произнесла она и, выдернув руку, ушла.

Звонкий перестук каблучков назойливым эхом отдавался в голове Гранта.

Как только «Боинг-757» начал разворот над Миссисипи, Холли прильнула к окну, зачарованная видом могучей реки с узорами ее бесчисленных притоков. Часа через три она снова окажется в Мимозе. На родине? И, даст Бог, исцелится от боли и душевных ран.

Там ей нечего бояться. Каждый житель знаком едва ли не с детских лет. Но она уехала, подстегиваемая честолюбием, желанием добиться успеха. А скромные обыватели вели все ту же безмятежную монотонную жизнь. Теперь все, чего ей хотелось, — это уползти в какую-нибудь нору, сжаться в комочек, спрятаться. Обнять Билли и по-ребячьи зарыться лицом в белый, идеально накрахмаленный передник. Сесть за стол напротив Лейси, которая, хоть иногда и бывала ужасной занудой, неизменно оставалась ее верным другом, излить все свои беды и горести. Но нет, она уже взрослая девочка. Не пристало ныть и жаловаться. Пора самой справляться со своими проблемами.

— Думаю, в Мимозе вряд ли многое изменилось, — лениво заметила Холли, глядя на ленту дороги, ложившуюся под колеса машины.

— Ошибаешься, — хмуро буркнула Билли. — И, скорее всего, понятия не имеешь, что в городе ходят о тебе самые невероятные сплетни. «Стар газетт», этот паршивый желтый листок, расходится огромными тиражами. В «Пигли-Вигли» отбоя нет от посетителей. Я долго думала, прежде чем решила тебя предупредить. Готовься к бесконечным расспросам о Кейси и Джезмин Тернер.

— И о суде, — со вздохом добавила Холли.

— Верно, — согласилась тетушка, — но это их интересует куда меньше.

— Трудно тебе прошлось? — посочувствовала Холли, внезапно сообразив, что и на тетку упала тень скандала.

— По сравнению с тем, что вынесла ты, — сущие пустяки. Но должна сказать, что кое-кто из соседей посчитал, будто ты прикончила эту шлюху Джезмин. Правда, остальные в такой бред ни на минуту не поверили. Ты отвыкла от нашей жизни. Всякий слух распространяется со скоростью лесного пожара. Люди умирают от скуки и ищут любых развлечений. Не знаю, что делала бы, не будь рядом Бентона.

— Бентона? Бентона Уайлдера?

— Ну да…

Холли с любопытством посмотрела на нее. Билли явно покраснела! Холли всегда считала тетку красавицей, а сейчас ее карие глаза просто лучились. И вообще она как-то помолодела.

— Вот как! — Холли демонстративно уставилась в окно, зная, что Билли сама все расскажет, когда захочет. Бентон Уайлдер был издателем и владельцем выходившей в Мимозе газеты. Он поселился в городе сравнительно недавно, всего несколько лет назад, после смерти жены.

— Если откровенно, — смилостивившись, продолжила Билли после некоторого молчания, — это еще не все.

— Угу, — нехотя отозвалась племянница, делая вид, что безумно увлечена мелькающим за окном пейзажем.

— Мы встречаемся.

— В самом деле? Очень мило. Вы почти ровесники, а Бентон к тому же вдовец, верно? В твоем возрасте дружеское общение просто необходимо.

— Дружеское общение? — Билли с подозрением покосилась на нее.

— Разве не этого ищут в мужчине твои сверстницы?

Тетушка еще более насторожилась, но Холли успела вовремя скрыть улыбку.

— Послушай, дорогая, мои сверстницы ищут в мужчине исключительно то же, что и твои!

Не в силах больше сдерживаться, Холли разразилась смехом.

— А ну-ка, выкладывай все как на духу, коварная сердцеедка!

— Бентон, бывало, заходил в ресторан, и мы частенько болтали. И вдруг, в один прекрасный день, ни с того ни с сего он назначает мне свидание! С тех пор мы почти не разлучаемся.

— Но почему ты не написала?! — удивилась Холли. Не в обычаях тетки держать такие вещи в секрете!

— Я хотела, но как-то не собралась. Наши отношения казались такими обычными и плавно переходили из одной фазы в другую. А кроме того, тебе и без меня хватало хлопот, родная.

— Ох, Билли, ты больше кого бы то ни было заслуживаешь счастья! Как по-твоему, у Бентона серьезные намерения?

Тетушка, просияв, притворилась, что раздумывает.

— От всей души надеюсь, что нет.

На этот раз настала очередь Холли залиться краской. «Кадиллак» мчался вперед, пожирая милю за милей. Становилось душно, и Холли открыла окно, откинулась головой на спинку сиденья и глубоко вдохнула влажный душистый воздух. Земля, щедрая и плодородная, радовала взор. Душа постепенно успокаивалась. Наконец-то она дома!

В последующие дни Холли частенько помогала тетушке в кафе «Мимоза», совсем как в юности. Маленькое зданьице с фасадом из красного кирпича и выцветшими маркизами стало для нее желанным убежищем.

Близкие и дальние знакомые, узнав о ее приезде, приходили повидаться и, конечно, порасспросить о «голливудском разврате» и «кровавых убийствах». Билли и официантка Джун Гилрой прилагали все усилия, чтобы отвадить любопытных.

— Мне следовало бы просто дать интервью в газете, — со вздохом объявила Холли как-то воскресным утром. — Сколько же можно повторять одно и то же? Скоро совсем свихнусь…

— Не выйдет, детка, — возразила Билли, наливая себе кофе. — Им страшно хочется узнать детали лично от тебя.

Как и предсказывала Дейна, заказы на платья вскоре посыпались градом. По настоянию тетки Холли переоборудовала одну из верхних комнат в мастерскую. Здесь, среди отрезов тканей, мотков кружев, катушек и разбросанных повсюду листочков прозрачной бумаги, она занималась любимым делом. И с каждым днем воспоминания о Лос-Анджелесе понемногу блекли, отодвигались, образы расплывались в памяти. Все, кроме одного.

Она так и не сумела забыть Гранта Кайлера. Что-то в этом человеке лишало ее покоя, заставляло засыпать и просыпаться с мыслью о нем, со жгучим желанием хотя бы еще раз увидеть, коснуться, припасть губами…